Золотая баржа
gnomomamochka — 14.08.2020Как Стас разглядел, что это методичка по работе с драгоценными металлами для ювелирных мастерских, Лизка так и не поняла. Бледные буквы складываться в слова отказывались. Зато Стас, почуяв след золота преобразился. Забыв об усталости и одежде, насквозь пропитанной потом, он как заправский спаниель, ринулся на поиски чемодана прабабки Нины.
Но чемодан нашла Лизка, всего лишь позвонив матери и уточнив, где тот может быть спрятан. В доме было нескончаемое количество схронов и чердак оказался не самым большим. Были еще подвалы под дедовской слесарной мастерской, баней, самим домом и летней кухней. Искать можно было бесконечно. Дед, как будто к многолетней осаде готовился, строя под домом катакомбы.
Чемодан нашелся на кухонных антресолях за дивизией пустых банок, покрытых пылью десятилетий и старой паутиной, оставленной давно вымершими пауками.
Он оказался достаточно тяжелым, и сама Лизка вытащить его не смогла. Пришлось вызвать подкрепление. Стас с топотом принесся на Лизкины призывы о помощи и пороняв некоторое количество банок, выволок на свет фанерный чемодан, обтянутый мешковиной. Если бы не пыль, въевшаяся в ткань, его бы можно было считать совсем новым. Ни замок, ни петли, ни деревянная ручка ничуть не пострадали от времени и пользования.
— Похоже, твоя прабабушка Нина никогда никуда не ездила, чемодан совсем не пользованный.
— Мама говорила, что баба Нина была единственным человеком в доме, кто мог усмирить деда и она боялась оставлять его одного. Он мог и соседскую собаку пристрелить и самого соседа избить до полусмерти.
Чемодан открывали бережно, чтоб не повредить и не испортить раритетную вещь.
Почти всё место в нем занимали аккуратно сложенные тетради в разномастных картонных, кожаных и коленкоровых переплетах, заполненные красивым каллиграфическим почерком. Еще там были старые альбомы с черно-белыми фотографиями и перетянутая бумажной бечевкой пачка писем с открытками. Завершающим элементом, гармонично вписавшимся в свободный угол, был холщовый мешочек с трухой лаванды, всё еще отдающий ароматом сиреневых цветов.
— Обалдеть, — потянула носом Лизка, разглядывая саше ручной и не китайской работы, — баба Нина умерла, когда мне лет пять было, а запах лаванды до сих пор остался, не думала, что так бывает.
— Меня другое умиляет, — разглядывая первую попавшуюся тетрадь, вслух восхищался Стас, — ты посмотри, какой почерк! Это же шедевр каллиграфии. Каждую букву можно продать, как арт объект. И, что удивительно, с возрастом почерк почти не испортился, вот эта тетрадь начинается в девяносто седьмом году, а заканчивается февралем девяносто девятого.
— А начинаются дневники в каком году? — перебирая тетради, любопытствовала Лизка.
Перекопав и пересчитав тетради, молодняк сильно озадачился. Дневников было сорок семь штук и начинались они с 1939 года. От объема предстоящей работы Стас ужаснулся, но как-то быстро собрал себя в кучку и даже оживился, представив себе, что найдет в них путь к царским сокровищам.
— Как думаешь, их продать можно будет? – озаботилась предприимчивая барышня, бережно оглаживая желтоватые страницы.
|
</> |