Заметки оптимиста-клеветника. Часть 1

Первый более конкретен и заключается в том, а стал бы я участвовать в выборах, например, а США или Испании, то есть, в тех странах, где, по мимо России, когда-то находился наиболее долго. И сразу должен предупредить, что вполне ответственно и категорично ничего сказать не могу, поскольку для этого всё-таки надо быть американцем или испанцем, или хотя бы просто гражданином этих стран. Но некоторыми предположениями и ощущениями могу поделиться.
В Америке я пробыл меньше и президентских кампаний лично не наблюдал. Но я ещё с конца восьмидесятых довольно много ездил по самым глубинным местам сельскохозяйственных штатов и весьма близко общался с фермерами, рабочими и теми, кого у нас бы условно назвали «провинциальной интеллигенцией», хотя там это в нашем понимании совсем не интеллигенция и даже не интеллектуалы. И вот что меня тогда постоянно не то, что изумляло, но даже скорее умиляло. Это не анекдот, но многие действительно представления не имели, кто у них в данный момент президент и, тем более, у какой партии сейчас большинство в парламенте. Но точно знали по имени, членов семьи с подробной биографией и родословной, а также все возможные сплетни относительно директора местного сельхозбанка, начальника полиции, главного редактора «эгрикалча мэгазин» и фраза «я напишу своему конгрессмену» в их устах звучала отнюдь не комически. Так что, определенную заинтересованность и со стороны политиков в реальном мнении электората, и со стороны избирателей в определенном качестве политиков я видел, порой, вполне реальную.
Относительно Испании у меня в этом вопросе опыт несколько больше. Я присутствовал там во время предвыборных кампаний и самих выборов самых разных уровней довольно часто. И тут ещё нужно учитывать, что работал я в основном в небольших городках Каталонии, региона весьма политизированного и в их понимании достаточно неспокойного. И, помню, как меня, уже в середине отечественных девяностых попробовавшего вкус нашей зарождавшейся конкурентной политической жизни, поражало, насколько эмоционально и вовлеченно очень многие относились к происходящему.
Мэр Бегура, крупнейший местный землевладелец, по моему мнению отчаянный прохвост и ворюга, перед очередным переизбранием не вылезал с центральной и практически единственной площади городка, где, сидя у стойки бара в своих оттянутых на коленках «трениках» норовил каждому поставить рюмку ихнего отвратительного коньяка «Торрес» и поговорить по душам с любым желающим, часто и таким, в сторону которого в другое время он бы и не посмотрел. А во время еженедельных воскресных ярмарок политики всех мастей и регионального, и даже федерального уровня вскарабкивались на ящики из-под овощей и тут же непосредственно между торговыми рядами увлеченно несли всякую пургу, стараясь достучаться до мозгов и сердца каждого, не брезгуя вступать в самую горячую перепалку с оппонентами или в самый доверительный разговор с любым обывателем.
Но самое главное, что меня несколько удивляло, это общая атмосфера с одной стороны желания каждого политика получить не какие-то абстрактные голоса, а именно и конкретно твой голос, во всяком случае понять, что это не так, было очень сложно, настолько все хорошо играли, а с другой – возникавшее в некоторой степени и от этого чувство самоуважения и веры в собственный голос у обычных граждан.
Так что, в какой-то степени могу ответить таким образом. На счет Америки не уверен, хотя вполне возможно, а вот в Испании я скорее всего всё же голосовал бы. Хотя при этом, конечно, прекрасно понимаю ущербность и все недостатки и их политики, и их избирательных систем.
На второй же вопрос, дабы не устраивать винегрета, блюда мною вполне уважаемого, но не очень любимого, я постараюсь ответить во второй части этого текста.
P.S. Да, и забыл сказать, что мэра при мне успешно переизбрали, а буквально на следующий день я дал ему довольно приличную взятку и вообще у нас сложились вполне тёплые, почти дружеские отношения. Он звал меня «амиго дон Алехандро».
|
</> |