ВСЕЛЕННАЯ "БЕЛОЙ ГВАРДИИ". ПОДВИГ И ГИБЕЛЬ "АРСЕНАЛА"

roman_rostovcev — 06.08.2021

Борьба за Киев в январе 1918‑го как будто написана сценаристом приключенческого фильма. В Киеве начинается восстание рабочих, петлюровцы стараются его подавить. Рабочим надо продержаться несколько дней, им на помощь уже идут советские войска. Однако на исходе и силы, и патроны… Недаром о январском восстании ставили пьесы и снимали фильмы. Самый знаменитый – «Арсенал» Александра Довженко. Там есть и такие кадры. На Киев наступают советские войска: солдаты и красногвардейцы шагают бесконечной вереницей вдоль железнодорожного пути. Встречают смертельно раненного красногвардейца, что бредет от самого Киева. Он говорит им: «Схороните меня дома за полчаса. <�…> Поспешайте же, братья, “Арсенал” погибает». 

Солдаты прибавляют шагу, уже спешат, немногочисленная кавалерия скачет галопом, даже повозки артиллеристов несутся будто на скачках. Но штурм «Арсенала» начинается раньше. Гайдамацкая пехота и конница врываются на завод. Человек, похожий на Петлюру, одного за другим расстреливает пленных. Из револьвера в упор. Петлюровцы расстреливают украинского рабочего Тимоша, но пули отскакивают от его груди, как от бронежилета: «Падай! Падай! Панцирь надел, что ли?» – кричат ему гайдамаки. Тот разрывает рубаху на груди. Железная воля большевиков сильнее петлюровских пуль…

Довженко еще не был реалистом, но передал дух эпохи. И неудивительно. Тогда, в январе 1918‑го, молодой гайдамак Довженко вместе с другими петлюровцами штурмовал большевистскую твердыню.

Корпуса военного завода «Арсенал» тянулись вдоль Московской улицы. Это недалеко от Печерской крепости и Киево‑Печерской лавры. «Арсенал» – завод государственный, он подчинялся Военному министерству в Петрограде, зарплату рабочим платили из государственной казны. Еще осенью 1917‑го «Арсенал» стал оплотом большевиков, главной их базой. Из 800 рабочих партию Ленина, Троцкого, Пятакова поддерживала примерно половина. Но эти триста или четыреста человек были самыми решительными, сознательными, готовыми идти за своими вождями даже на смерть.

Несколько раз во время этой войны большевики использовали один и тот же прием. Когда красногвардейцы начинали наступление на город, в самом городе большевистский ревком поднимал восстание. Так были взяты Екатеринослав, Николаев, Елизаветград. Конечно, восстание готовилось и в Киеве. Многочисленные и хорошо вооруженные рабочие «Арсенала» были чем‑то вроде радиоуправляемой мины, которую большевики в любой момент могли привести в действие. Евгения Бош пишет, что большевики боялись только, чтобы восстание не началось слишком рано. Надо было дождаться армию Муравьева.

Украинцы знали о подготовке восстания, но долгое время не решались действовать. В Раде и правительстве заседали социалисты (эсеры и социал‑демократы), которые боялись «диктаторских», «недемократических» шагов.

Между тем появились прямые доказательства измены, подготовки переворота в Киеве. В Брест‑Литовске немцы прослушивали переговоры по прямому проводу между советской делегацией и Совнаркомом. Они обратили внимание на слова Сталина, адресованные секретарю советской делегации Карахану: «Рада еще не свергнута, но близка к этому. <�…> Изнутри раду взрывают левые эсеры, действующие в контакте с петроградскими коллегами. У них уже две трети в головной раде, по имеющимся у нас данным, в ближайшем будущем Винниченко будет сменен левым эсером».

Немцы тут же слили информацию украинцам в Бресте, а те передали ее в Киев. Там роль службы безопасности взяли на себя киевские вольные казаки. Их начальник, комендант Киева Михаил Ковенко, пришел на заседание Рады и арестовал несколько человек, которых подозревали в связях с большевиками. «Старик Грушевский даже бороду на себе рвал из‑за такого нарушения конституционно‑демократических правил», – вспоминал Дмитрий Дорошенко. Грушевского, батька украинской революции, уважали, но уже не слушали.

По приказу Ковенко отряд вольных казаков провел неожиданный обыск на «Арсенале», обнаружив и конфисковав много оружия, которое вывезли и отдали под охрану солдат полка имени Шевченко. Это была роковая ошибка Ковенко.

Когда украинские полки начали прибывать в город, их снабжением толком не занимались. Случалось, солдаты оставались без казарм и без довольствия. Уставшие от войны, разагитированные большевиками, они мечтали разойтись по домам. Идейные, сознательные бойцы, готовые сражаться за Украину до последнего патрона, в Киеве, конечно, были – и среди богдановцев, и среди полуботковцев. Но вот у шевченковцев таких почти не нашлось. И когда за конфискованным оружием пришли члены большевистского ревкома и рабочие «Арсенала», солдаты им оружие отдали. Пусть воюют, только бы нас не трогали.

«В ночь с 14 на 15 января меня разбудил звонок телефона, – вспоминал Дмитрий Дорошенко. – Вскакиваю, подхожу, спрашиваю: кто такой? Ответ: комендант города Киева Ковенко. – Чем могу служить? – Такое дело, пан комиссар: нам нужен ваш автомобиль, реквизируем, но позднее, когда вы узнаете, для чего мы берем вашу машину, сами будете благодарить. – Мне не оставалось ничего другого, как согласиться с этой галантной реквизицией».

Причина для реквизиции была важной: на «Арсенале» начиналось большевистское восстание. На машине Дорошенко Ковенко объехал сотни своих вольных казаков, собрав их под стенами «Арсенала»; если б он этого не сделал, «большевики захватили бы весь город».

Казаки попытались вывезти с «Арсенала» запасы угля. Это означало закрытие завода. Зимой без топлива долго не протянуть даже в благословенном Киеве. Вольные казаки понимали, как их могут встретить на заводе, поэтому не только отправились на дело вооруженными, но даже взяли броневик для огневой поддержки. Арсенальцы встретили их с винтовками в руках. Вольные казаки частично блокировали завод, начались уличные бои.

2

Украинские мемуаристы, участники январских сражений 1918 года, обычно называют киевских повстанцев не «кацапами» или «москалями», а просто «большевиками». Это уже само по себе говорит об интернациональном составе киевских красногвардейцев.

Решение о выступлении принял большевистский ревком, где первую роль играли русские и евреи: Андрей Иванов (сын крестьянина из Костромской губернии, то есть земляк Муравьева), Лебедев, Исаак Крейсберг, Ян (Яков) Гамарник, Александр Горвиц. Но были среди руководителей и украинцы – Костюк, Пивень. На сторону большевиков перешел батальон полка имени Сагайдачного, который украинцы еще недавно считали вполне надежным. Его привел Сила Мищенко (украинец с Волыни), которого срочно включили в ревком и назначили командующим. Политическое руководство, по‑видимому, взял в свои руки двадцатилетний Александр (Азеф) Горвиц, недоучившийся студент и профессиональный революционер.

Кроме того, на помощь восставшим пришли 100 солдат Георгиевского полка имени Богуна, 40 солдат 3‑го авиапарка, 60 человек из понтонного батальона, расквартированного как раз рядом с «Арсеналом». Отряд добровольцев богдановского полка привел прапорщик Калениченко. С Подола прибыла сотня красногвардейцев, небольшие отряды пришли с рабочих окраин. К началу восстания (ночь с 15 на 16 января) в «Арсенале» было 4 трехдюймовые пушки, 12 пулеметов и 700 вооруженных красногвардейцев и солдат. Это по оценке участника восстания Владимира Сергеева. А по оценке современного историка Валерия Солдатенко – больше тысячи.

Большевистский ревком организовал выступление не только на одном, пусть и большом заводе. Восстание должно было начаться сразу в пяти районах. Однако не все получилось так, как планировали. Железнодорожники не сразу поддержали восстание. Они не хотели стрелять в своих товарищей – вольных казаков, среди которых было несколько десятков украинских железнодорожников. Поэтому 16‑го они объявили только о забастовке: «Пролетариат отменил поезда». И лишь к 19 января, когда на улицах уже валялись сотни трупов, железнодорожники тоже подняли восстание и сразу начали наступление на центр города. Но слишком поздно, благоприятный момент был упущен.

Другим оплотом повстанцев стала Шулявка. В наши дни это район университетов, бизнес‑центров, супермаркетов. В 1918‑м Шулявка была одной из рабочих окраин Киева, и ее революционная слава превосходила даже «Арсенал». В разгар революции 1905 года здесь на несколько дней была ликвидирована российская власть. С 16 по 20 декабря 1905‑го на Шулявке существовала своя республика, созданная рабочими местных заводов и студентами политехнического института.

Как и в 1905‑м, ударной силой повстанцев Шулявки были рабочие с Киевского чугунолитейного и механического завода Гретера и Криванека. Но на этот раз Шулявка свою прежнюю славу не вернула. Восстание началось с некотором опозданием. Только к вечеру 16 января Всеволод Довнар‑Запольский, восемнадцатилетний сын университетского профессора, собрал 350 вооруженных красногвардейцев, готовых к бою. В ночь на 17 января повстанцы атаковали казармы верного Раде полуботковского полка, но украинские солдаты «босые, лишь в подштанниках да сорочках (а это была лютая зима!) повыскакивали с оружием на улицу и отбили нападение незваных гостей». 17 января большевики попытались занять Галицкую площадь, но были остановлены войсками, верными Центральной раде. 18 января больше 200 полуботковцев и вольные казаки перешли в наступление. Красногвардейцы поняли, что войска Рады одолевают, а потому начали разбегаться: «Большевики тiкали», – вспоминал командир полуботковцев Швец. Оставшиеся, человек пятьдесят или меньше, забаррикадировались в здании политехнического института, но украинцы взяли его штурмом. В плен попал и Довнар‑Запольский, и весь большевистский штаб Шулявки. Пленных не убили, а заперли на чердаке. Полуботковцы «позаботились» даже об их пропитании: оставили им бочку сельдей, а воды не дали. Так за три дня (с 16 по 18 января) восстание на Шулявке было подавлено.

Еще раньше были разгромлены повстанцы другой рабочей окраины Киева – Демиевки. Это были в основном рабочие снарядного завода, обмундировочных мастерских и трамвайных мастерских (на Демиевке была собственная частная трамвайная линия, не входившая тогда в состав общегородской трамвайной сети).

Вождем повстанцев на Демиевке был Самуил Чудновский, сын сапожника из Бердичева. Это тот самый будущий чекист Чудновский, организатор расстрела адмирала Колчака и колчаковского премьера Виктора Пепеляева. Отрядом демиевской красной гвардии командовал Василий Боженко, будущий соратник Щорса, герой Гражданской войны.

Чудновский и Боженко столкнулись с нехваткой оружия. Один отряд красногвардейцев пришлось отправить в «Арсенал», где демиевцев хотя бы вооружили и оставили оборонять завод. Остальные (около двухсот бойцов) должны были наступать по Большой Васильковской улице, пробиваться в центр города.

Но прежде командир демиевских повстанцев решил захватить станцию Киев‑II Товарный, где были сосредоточены большие запасы оружия и амуниции. К несчастью для красных, на станцию как раз прибыл верный Раде Гордиенковский полк – 400 бойцов. Красногвардейцы окружили станцию и атаковали ее со всех сторон, но встретили сильный ответный огонь. Потеряв несколько человек убитыми и несколько десятков ранеными, красногвардейцы пали духом и отступили. Некоторые ушли к «Арсеналу» – продолжать бой, другие просто разошлись по домам.

Мужество и гибель красной гвардии

Пожалуй, лучшими бойцами показали себя красногвардейцы Подола. Само местоположение этого района было исключительно благоприятным для повстанцев. Подол – один из старейших районов Киева, это почти центр города, район торговцев, ремесленников, портовых грузчиков. Помимо многочисленных лавок, мелких заводиков, здесь была большая обувная фабрика Матиссона, судостроительная верфь, Днепровское пароходство. Подол был населен преимущественно евреями, которые тогда горой стояли за большевиков. Правда, точно не известен этнический состав подольских красногвардейцев. Среди немногих известных нам фамилий встречаем русские, украинские и еврейские. Еврей‑большевик с Подола, скромный ремесленник, превратившийся в грозного комиссара, был одним из самых узнаваемых киевских типов. Вспомним роман Михаила Булгакова «Белая гвардия»: «Я таки приказываю посторонних вещей на печке не писать под угрозой расстрела всякого товарища с лишением прав. Комиссар Подольского райкома, дамский, мужской и женский портной Абрам Пружинер».

Но штаб повстанцев Подола возглавлял вовсе не портной, а профессиональный революционер Георгий Ливер. Правда, в штаб входили некие товарищи М. Кугель и Цимберг, которых украинский историк Ярослав Тинченко называет бывшими портными. В их распоряжении было всего две сотни красногвардейцев и 50 солдат полка имени Сагайдачного. Они блокировали здание киевской семинарии, которую обороняли сечевые стрельцы, но сразу не атаковали ее, а пытались переманить на свою сторону сечевиков. Однако сечевики‑галичане не поддавались большевистской агитации.

16 января основные силы подольской красной гвардии по Андреевскому спуску прорвались на Большую Владимирскую улицу, заняли здания центрального телеграфа, городской милиции и захватили гостиницу «Прага». Это был важный тактический успех. Шестиэтажная «Прага» была одним из самых высотных зданий в центре Киева. На ее крыше располагался летний ресторан со смотровой площадкой, откуда открывался прекрасный вид на город. Соответственно, позиция для обстрела была тоже прекрасной. Все окрестные улицы оказались теперь под прицелом. Большевики втащили на крышу пулемет и открыли огонь по зданию Центральной рады. Осколки от разбитых окон сыпались даже в зале заседаний. На перекрестке Владимирской и Прорезной и в сквере около Золотых ворот также поставили пулеметы.

В здании милиции большевики освободили всех заключенных, не разбираясь, с кем имеют дело – с «политическими» или уголовниками, разгромили «антропометрический кабинет с фотографическими карточками преступников», уничтожили все документы.

Большевики были близки к победе. Раду можно было легко захватить. Секретарь Центральной рады Михайло Еремиев попытался кое‑как подготовить здание к обороне. Вход забаррикадировали, делегатам раздали японские винтовки, которые нашли на складе. Вооружили даже каких‑то «дивчат» (машинисток?). Эта импровизированная охрана вряд ли спасла бы украинское правительство, если б завод «Арсенал» двинул свои главные силы в атаку и пробился на помощь к товарищам с Подола. Но арсенальцы два дня отсиживались в пассивной обороне. Они были уверены, что имеют дело с группировкой в 3000 человек, а потому не решались атаковать. На самом же деле «Арсенал» блокировали три броневика и взвод вольных казаков поручика Борковского. Хуже того, еще перед восстанием третью подольскую сотню отправили в «Арсенал», где она стояла без дела целых два дня. А в это самое время их товарищи из последних сил сражались с войсками Центральной рады.

Украинское контрнаступление возглавил Александр Жуковский, который с этого дня исполнял обязанности военного министра (вместо явно неспособного Порша). Жуковский – украинец с Подолья, полковник Русской армии, награжденный георгиевским оружием, собрал отряд из офицеров Военного министерства (полковников, капитанов, штабс‑капитанов, поручиков еще Русской армии) и нескольких вольных казаков. Опытные в военном деле офицеры быстро разгромили красногвардейцев на подступах к «Праге», внезапной штыковой атакой выбили большевиков из сквера, пулеметчиков забросали гранатами. «Прага» была окружена, но не сдавалась. «Гарнизоном» этого отеля руководил какой‑то юнкер‑еврей из Константиновского военного училища. Тем временем на помощь офицерам и вольным казакам пришли сечевые стрельцы, которые с боем взяли здание милиции и начали вытеснять большевиков из центральных кварталов Киева. Прибыл броневик, вооруженный пушкой, но красногвардейцы его подбили.

План атаки составил полковник Алексей Астафьев. Около 17:00, в январских сумерках, войска Рады приступили к общему штурму «Праги». Пулеметы офицерского отряда без передышки вели огонь по зданию. Жуковский бросил гранату в главный вход отеля, сечевые стрельцы ворвались в вестибюль, перебив оборонявших вход красногвардейцев. Четырнадцать красногвардейцев забаррикадировались в одном из номеров, но украинец Новицкий разрушил их импровизированное укрепление двумя гранатами. Наконец украинцы добрались до террасы ресторана: «…началась паника. Обслуга (пулеметов. – С.Б.) разбегалась, как мыши, во все стороны. Еще минута, и большевики полетели, как жабы, с десятого этажа (на самом деле с шестого. – С.Б.)», – вспоминал Михайло Еремиев.

На следующий день силы Рады прибыли – подошел полк имени Гордиенко, разгромивший демиевских красногвардейцев. Теперь перевес был на стороне украинцев, однако упорные бои продолжались весь день 17 января. Подольские красногвардейцы нанесли неожиданный удар: около сотни большевиков пробились через Александровскую улицу на Крещатик, спустились вниз до Прорезной и Фундуклеевской и таким образом попытались пробиться к зданию Рады с северо‑востока. По Прорезной они дошли до Большой Владимирской. Николай Полетика утверждал, что сам видел, как на Бибиковском бульваре «повстанцы деловито расстреливали украинских сечевых стрельцов».

Только введенный в бой Гордиенковский полк спас положение. Большая Владимирская от перекрестка с Прорезной и до самой Софийской площади покрылась трупами. Большевики снова оказались окружены и с трудом пробились на Подол. Силы подольских большевиков были уже на исходе, и тогда они попытались привлечь на свою сторону ту часть полка Сагайдачного, что еще не участвовала в уличных боях. Этот полк был расквартирован как раз на Подоле, один из его куреней сражался за «Арсенал», а несколько десятков солдат уже воевали на стороне подольской красной гвардии. Около 200 человек поддались агитации и присоединились к повстанцам, но три четверти вели себя так же, как известный нам шевченковский полк: сидели в своих казармах, ели реквизированное у мирного населения сало и ждали, чья возьмет.

Тем не менее 18 января подольские большевики штурмом взяли здание киевской семинарии (ее обороняли сечевые стрельцы), захватив в качестве трофея пулемет. Однако о наступлении на Раду уже и речи не было. Теперь большевики с трудом удерживали фронт против стрельцов, к которым еще подошло подкрепление – солдаты полка имени Полуботка, которые только что расправились с красногвардейцами Шулявки. На сторону Рады перешел и самокатный батальон, он готовился утром ударить на подольских большевиков. Но на стороне большевиков сражался отряд австрийских минометчиков. Это были настоящие наемники, которым платили «за работу» по 100 рублей золотом в день. Дело свое австрийцы знали. Они ночью обстреляли позиции самокатчиков, да так удачно, что те решили вернуться в свои казармы. Проще говоря, бежали, дезертировали.

Однако судьбу Подола это не изменило. Утром 19 января сечевые стрельцы тремя колоннами – по Андреевскому спуску, по Вознесенскому спуску и по Александровской улице – прорвались на Подол и атаковали фабрику Матиссона, где находился штаб большевиков. Красные сражались упорно, но сечевики превосходили их более чем втрое. Минометы были захвачены, австрийцы разбежались. Ранние зимние сумерки спасли остатки большевистского отряда от полного уничтожения. К концу дня в строю осталось около пятидесяти красногвардейцев, которые отошли к старому Щекавицкому кладбищу. У них не было гранат, заканчивались патроны. Как пережили они январскую ночь? На что надеялись? О чем думали? На следующее утро их забросают гранатами, добьют штыками. Галицкие сечевые стрельцы «блистательно разбили большевиков на Щекавице», – писал про эту расправу над почти безоружными Дмитрий Дорошенко. Так закончилось восстание на Подоле.

Между тем подольские красногвардейцы проявили не только мужество, но и немалое воинское искусство. Именно они, а не железнодорожники и не арсенальцы едва не взяли штурмом здание Центральной рады, вызвали панику в центре Киева и нанесли большой урон сечевым стрельцам – одной из самых боеспособных и дисциплинированных украинских частей. Сечевые стрельцы были настолько «обескровлены, что не могли принять участие в новых боях». Из 350 штыков осталось в строю 180.

Из 250 подольских повстанцев почти все погибли. А вот многие командиры уцелели. Среди выживших – Георгий Ливер (он погибнет уже весной 1918‑го, в боях с немцами), товарищ Цимберг, Алексей Сивцов (он переживет Гражданскую войну и даже оставит мемуары «Киевская красная гвардия в борьбе за власть Советов»).

Историческая память не всегда справедлива. Героическая борьба подольских повстанцев оказалась в тени сражения за «Арсенал». Тема эта вовсе не была запрещенной. Издавали же мемуары Алексея Сивцова, при случае подольских красногвардейцев упоминали. Но их именами не называли морские корабли, о них не снимали фильмы, даже памятник долго не могли поставить.

Только в 1987 году в память о повстанцах Подола установили мемориальную доску, но почему‑то не на бывшем здании фабрики Матиссона (хотя оно сохранилось, в 1987‑м там размещалось ПТУ), а на совсем другом доме. Правда, времена уже изменились, напоминание о «красных героях» вызывало усмешку. На доске были изображены шестеро членов революционного комитета (штаба) Подола, и киевляне прозвали мемориальную доску «Заседанием клуба знатоков» (из популярной игры «Что? Где? Когда?») и даже «Клубом анонимных алкоголиков». Несколько лет назад, в разгар борьбы за «декоммунизацию» Украины, мемориальную доску и вовсе демонтировали. На месте гибели последних красногвардейцев сейчас стоит крест, посвященный… сечевым стрельцам.

http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=48860507

«Весна народов. Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой»: АСТ. Редакция Елены Шубиной; Москва; 2020

ISBN 978‑5‑17‑101384‑4

© Беляков С.С.

© ООО «Издательство АСТ»

Оставить комментарий

Популярные посты:

figunet

Уничтожение борщевика на участке: способы и методы

colonelcassad

"Бурисма" причастна к организации терактов в России

w_postoronnim

Палласов полоз

pereklichka

Что такое Империя?

365days

День самоуправления #7 в марафоне #веснаестьвесна

luchshe_molchi

Нас рать

morena_morana

Муж сказал, что уходит из семьи. А сам никуда не уходит

morena_morana

4 сериала на весну, которые лучше, чем секс (включая Fallout)

a_i_z

Совершенно невероятное событие, или Не хочу жениться

• Ранее
• Архив