ВСЕЛЕННАЯ "БЕЛОЙ ГВАРДИИ". КРАСНАЯ ГВАРДИЯ ИДЕТ НА УКРАИНУ

roman_rostovcev — 03.08.2021

Трудно сказать, как правильно называть войско Муравьева. Рабоче‑крестьянской Красной армии еще не было даже на бумаге. Формально существовала старая Русская армия, хотя воинские звания уже были отменены. В документах Муравьева иногда называют «бывшим подполковником», иногда просто «подполковником», иногда, по ошибке, «полковником». Себя он гордо именовал «главнокомандующим» или просто «командующим армиями». В ходе наступления на Киев Муравьев соединил свои войска в два отряда, которые получили пафосное название «революционных армий».  Первую армию возглавлял капитан Павел Егоров, кадровый русский офицер. Он привел на Украину одну из самых боеспособных частей – московских красногвардейцев. Кроме них в рядах 1‑й революционной сражались отряды красногвардейцев из Петрограда, Твери, Брянска, Харькова, с Донбасса. Отрядом красногвардейцев из Макеевки командовал большевик Дмитрий Жлоба, будущий герой Гражданской войны, командир Стальной дивизии, соратник Ворошилова и Буденного. 

Вот как выглядели красногвардейцы Донбасса в самом начале украинской кампании: «Их было 500–600 человек, большей частью пожилых рабочих. В шахтерской рваной одежде, в изорванных лаптях, совершенно черные от угольной пыли, с изнуренными лицами стояли на морозе пролетарии Донбасса. Сгорбившись от холода, засунув руки в рукава, они крепко прижимали к груди винтовки, готовясь к бою с врагом».

Иначе выглядели московские и петроградские красногвардейцы. Их происхождение и возраст были хорошо изучены еще советскими историками. Состав «экспедиционных» отрядов красной гвардии заметно отличался от состава участников октябрьского переворота и октябрьских боев в Москве. На украинский и калединский фронты отправилась почти исключительно рабочая молодежь. Так, из 710 красногвардейцев Выборгского, Василеостровского и Петроградского районов Петрограда только три человека были старше сорока лет, подавляющее же большинство (62,4 %) – молодые рабочие до двадцати трех лет, пришедшие на заводы во время мировой войны. Среди них 38–40 % были членами партии большевиков. Передо мной фотография: красногвардейцы Петрограда накануне отправки на фронт, середина декабря 1917 года. Небольшой отряд. Все вооружены винтовками, у некоторых есть и шашки, револьверы, многие перепоясаны пулеметными лентами. Одеты добротно: шинели, зимние шапки, папахи. Почти все лица очень молодые. Два усатых красногвардейца постарше (лет тридцати) позируют рядом с пулеметом: «Несмотря на молодость участников красногвардейских экспедиций, члены их отличались высокой классовой сознательностью и организованностью», – писал советский историк Виталий Иванович Старцев.

Муравьев именно эту армию, три тысячи бойцов, считал своей главной ударной силой. Красногвардейцев он ставил гораздо выше солдат регулярной армии, хотя далеко не все они имели боевой опыт. Но зато это были стойкие, нередко идейные люди, которые искренне шли воевать «за власть Советов». Командующий заботился о них. Уже в конце января красногвардейцы будут одеты в новенькие шинели с военных складов. «Первая армия обута, одета и восхваляется Муравьовым, вторая наоборот», – утверждала секретарь ревкома 1‑й армии Люсиль Цвангер.

2‑й революционной армией командовал поручик Рейнгольд Берзин (из латышских стрелков). Она состояла из полков старой Русской армии – 60‑го Сибирского, 11‑го Сибирского, 12‑го Туркестанского, 436‑го Новоладожского, 268‑го Пошехонского, отряда матросов‑балтийцев мичмана Яковлева, Минского революционного отряда прапорщика Афанасия Ремнёва, который командовал авангардом этой армии.

Вторая армия была лучше вооружена, солдаты имели боевой опыт, но дисциплина там была куда хуже красногвардейской. «Я страшно измучился с тех пор, как ко мне присоединилась регулярная армия Берзина, – сообщал Муравьев Антонову‑Овсеенко. – Начиная с командующего армией и кончая солдатом – полная распущенность». Командиры просто боялись своих солдат. Всеми делами заправляли полковые комитеты. В армии командиров уже давно выбирали, но Муравьев решил и с этим покончить: «Вот вам начальник, слушайтесь его», – велел он солдатам, опешившим от столь «старорежимного» приказа. «Диктатура пролетариата во мне», – заявлял Муравьев, пытаясь поставить идею единоначалия на прочную большевистскую основу.

Муравьев обещал вовсе отменить выборное начало в армии, хотя такой возможности у него не было. Ликвидировать солдатские советы (комитеты) Муравьев не мог, но он старался, насколько возможно, игнорировать их, лишить авторитета и реальной власти. Для этого одних расстрелов было мало: жестокость следовало дополнить щедростью, кнут – пряником, иногда – в буквальном смысле. Бойцам помимо основного пайка начали выдавать лакомства: «Мёд, конфеты, пряники». Даже зажиточный крестьянин сластями не был избалован, а солдат о таком дополнении к пайку и не мечтал. Муравьев ничего не жалел для своих бойцов. Говорил, что «разграбит всю Полтаву, а колбасы для солдат достанет».

Хотя важнее, конечно, было денежное жалованье и регулярные раздачи наградных. Армия Муравьева была неплохо обеспечена деньгами. К тому же на каждый «освобожденный» город Муравьев накладывал контрибуцию. Ее должны были выплачивать буржуи, на свое несчастье не успевшие эмигрировать. С буржуазии одного только Киева взяли 10 000 000 рублей, 5 000 000 с Полтавы, 1 000 000 с Елизаветграда и т. д. За сбор денег отвечал начальник тыла муравьевской армии Александр Беленкович. По свидетельству Примакова, Беленкович велел то одному, то другому буржую: «Изволь нести деньги завтра. Не принесешь, тогда я тебя…» Правда, не ясно, входили эти поборы с отдельных буржуев в общую сумму контрибуции или начальник тыла выбивал еще какие‑то дополнительные средства.

Деньги щедро раздавали красногвардейцам, солдатам, матросам. Причем Муравьев больше всего давал именно матросам, считая их самыми ценными, – по 500 рублей. Красногвардейцы и артиллеристы получали по 100 рублей, солдат Муравьев ценил меньше. Даже за взятие Киева им начислят только по 20 рублей, и лишь после всеобщего возмущения солдатам все же раздадут по сотне. За ранение давали 500 рублей, семьям погибших обещали выплатить по 1000 рублей.

Орденов и медалей у Муравьева не было, их тоже заменяли деньгами. За отличия в бою и за хорошую работу – премировали. Так, за починку броневика платили 1000 рублей. «Я всех дельных людей награжу деньгами и обеспечу их», – говорил Муравьев.

Кроме пайка, лакомств, обмундирования, денег Муравьев использовал еще один древний вид материального поощрения – разрешил грабить. Грабили мирное население, обыскивали трупы убитых врагов.

Из свидетельских показаний заместителя председателя комитета 1‑й революционной армии Сергея Коптелова: «Муравйовский порядок расстрела был такой. Ведут красногвардейцы 4 или 5 человек <�…> на открытое место, расстреливают и тут же снимают [с убитых] сапоги, выворачивают карманы. Лежит человек 30 расстрелянных, и все разутые и раздетые. Расстрелы стали переходить в личные интересы: убьет, снимет часы или вроде того».

Пожалуй, правильнее всего и будет называть это войско именно «муравьевской армией». Муравьев создал ее, Муравьев считал ее чем‑то вроде своей собственности: «…если армия мне не будет доверять, то я ее распущу или же уйду и где‑нибудь наберу новую», – говорил он. Это слова кондотьера, а не революционного командарма. Но ведь и войско Муравьева напоминало большой отряд ландскнехтов. Уже в феврале 1918‑го Муравьев начнет создавать отряды из пленных немцев и австрийцев. Он принимал в армию «людей, не имеющих ничего общего с социализмом». И в этом Муравьев предвосхитил (а скорее всего, и вдохновил) Троцкого на создание «интернациональных» частей из венгров, немцев, эстонцев, китайцев. Впрочем, даже идейные бойцы нередко понимали классовую борьбу именно как узаконенное насилие над буржуазией, как разрешение грабить «классовых врагов» и сводить с ними счеты.

Как бы там ни было, Михаил Артемьевич сумел создать из разношерстных и давно забывших о дисциплине головорезов боевую силу, самую эффективную на Украине того времени. Солдаты, матросы, красногвардейцы поверили в него как в боевого командира. «Все‑таки он гремел – Муравйов, “муравйовская армия”», – вспоминал старый большевик Прокопий Афоничев, командир 1‑го Московского отряда красной гвардии.

Уже в первых битвах Гражданской войны большевики использовали стратегию, которая позднее не раз принесет им успех. Начинали с интенсивной пропаганды на территории противника, устраивали народные волнения, провоцировали восстания и мятежи. Так они подрывали тыл противника, дезорганизовывали управление, деморализовали войска. Все это облегчало их наступление.

В первую половину января войска Муравьева и Антонова‑Овсеенко шли от успеха к успеху. Заняли стратегически важную станцию Лозовая, несколько раз переходившую из рук в руки, вытеснили украинские войска с Донбасса. В Мариуполе и Екатеринославе вспыхнули подготовленные большевиками восстания, на помощь повстанцам успели прийти муравьевские войска. Двигались стремительно – на поездах. Прибывали на вокзал, выпрыгивали из вагонов и быстро захватывали город. Это была так называемая эшелонная война, изобретение все того же Муравьева. Правда, вскоре украинцы найдут против такой войны средство – станут просто разбирать железнодорожные пути перед наступающим противником. Но муравьевцы успеют захватить большую территорию с многочисленным населением.

Потери были ничтожными, потому что сопротивления почти не встречали. Небольшой отряд московских красногвардейцев захватил город Сумы: первым делом заняли железнодорожную станцию, городскую думу, государственный банк, типографию и редакцию местной газеты. Украинские части разоружили. Сопротивление попытался оказать только командир артиллерийского дивизиона поручик Бондаревский. Его тут же расстреляли, а его бойцов распустили по домам. Вот и вся война.

Полтаву должны были защищать военное училище и полк Богдана Хмельницкого. Этот полк еще недавно считался лучшей боевой частью украинских вооруженных сил, пока им командовал штабс‑капитан Владимир Ластовченко (укр. Ластівченко), кадровый офицер русской армии и «свидомый» украинец: «…мужество, храбрость, любовь к Отечеству быстро сделали офицера чрезвычайно авторитетным командиром в глазах богдановцев, которые были полностью ему преданы». Но однажды Ластовченко ужинал в ресторане гостиницы «Европейская». В вестибюль пришел полтавский анархист Дунайский и попросил офицера выйти к нему. Ластовченко вышел, и тогда Дунайский без лишних разговоров его застрелил.

Между тем личность командира играла решающую роль в боеспособности полка. Скоро богдановцы утратили прежнюю дисциплину. Солдаты начали пить, гулять, громить магазины и склады.

Богдановцев отозвали назад в Киев. Но оставшиеся в Полтаве украинские части были еще хуже, они совершенно не были готовы ни к бою, ни к обороне города. Их захватили врасплох. 6 (19) января 1918 года на вокзал прибыл муравьевский бронепоезд – точнее, блиндированный поезд. Его смастерили за два дня на станции Синельниково. Командовал бронепоездом матрос‑черноморец Андрей Полупанов. Большевиков встречали… местные красногвардейцы, которые присоединились к муравьевцам и приняли участие в захвате города. Впрочем, десятка два юнкеров устроили засаду тут же, на вокзале, и обстреляли матросов. Бойцы товарища Полупанова забросали их гранатами.

Червонные казаки Примакова заняли телефонную станцию и здание губернского правления. Омелян Волох, стоявший в Полтаве со своим отрядом, бежал почти до самого Киева. Сопротивление оказали только юнкера, но и они вынуждены были сложить оружие под ураганным огнем большевиков и анархистов. Оборонявшиеся потеряли 98 человек, армия Муравьева – всего одного матроса и несколько раненых.

В Константинограде было еще проще. Егоров с тремя тысячами красногвардейцев окружил город. Батальону («куреню») богдановцев оставалось героически умереть или сдаться. Богдановцы предпочли второе. Так Полтавщина вслед за Харьковщиной и Донбассом перешла под власть Советов. Та же участь ожидала и Черниговщину. Казалось, дорога на Киев свободна.

Что же произошло с украинскими войсками? Новый военный министр Порш уверял правительство, что большевиков бояться не стоит, потому что на защиту Украинской республики с фронта придет сто тысяч украинских солдат.

Однако в реальности ситуация была совсем другой. На фронте оставалось много украинизированных частей, но их боеспособность была очень сомнительна. Им хронически не хватало офицеров, многими полками командовали прапорщики и подпрапорщики. В других полках офицеров хватало, но это были русские офицеры, которые пошли служить в украинизированные войска от безысходности: уж лучше «хохлы», чем большевики. Воевать за Украину по‑настоящему они не собирались. А солдаты просто не хотели воевать, ни за кого не хотели. 

13‑й пехотный козацкий украинский полк во главе со своим командиром подпоручиком (!) Гусаренко оставил фронт и просто «исчез в неизвестном направлении». Солдаты 23‑го пехотного козацкого украинского полка приняли решение отправиться в двухмесячный отпуск. Полковое имущество передали общественным организациям Винницы, оружие сдали в городской цейхгауз. Командиры полков, «спасая жизнь, поразбежались кто куда». Популярность большевиков росла от недели к неделе. Простые солдаты, конечно, не очень разбирались в партийных программах. Они просто слышали: «…есть такие большевики, что за народ держут».

http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=48860507

«Весна народов. Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой»: АСТ. Редакция Елены Шубиной; Москва; 2020

ISBN 978‑5‑17‑101384‑4

© Беляков С.С.

© ООО «Издательство АСТ»

Оставить комментарий

Популярные посты:

sarisso

Расчет стоимости объекта оценки

what_2_wear

PERTINI

sir_stephen

Яффа

potrebitel_il

Фсё вы врёти !

booky_moussy

Домашнее-вечернее

psmirnova1

7 типов личностей, которых следует избегать

l_boris

Есть позитив: Абхазию отлучили от кормушки!

katia_lexx

На задворках Ливерпуля в лихие 90 -е. Фотограф Rob Bremner.

zavodfoto

Каким жильем привлекает к себе Иркутская нефтяная компания

• Ранее
• Архив