1812. ГОРЯЩИЙ СМОЛЕНСК

roman_rostovcev — 28.07.2021

Французы пошли на штурм Смоленска  4(16) августа около семи часов утра. Маршал Ней развернул пехоту с запада и начал артиллерийский обстрел. Под прикрытием огня артиллерии в атаку пошла конница Груши и выбила из Красненского предместья три полка 26‑й пехотной дивизии. Вслед за ней пошла в атаку пехота Нея. «Два раза, – писал Наполеон, – храбрые войска Нея достигали контрэскарпа цитадели и два раза, не поддержанные свежими войсками, были оттесняемы удачно направленными русскими резервами. К девяти часам к Смоленску прибыл Наполеон. Он решил отложить генеральную атаку Смоленска до подхода главных сил, которые в основном сосредоточились во второй половине дня.

Вечером 4(16) августа Ней сделал еще одну попытку овладеть городом, но был отбит. Таким образом, все атаки французов в этот день были отражены, главным образом огнем артиллерии. Обстрел крепости из 150 французских орудий также не дал результатов. Раевский писал, что Смоленск удалось отстоять только благодаря «слабости атак Наполеона, который не воспользовался случаем решить участь русской армии и всей войны».

К вечеру этого дня к Смоленску подошла вторая армия; войска первой армии прибыли поздно ночью. Таким образом, активные действия VII корпуса дали возможность всем русским войскам собраться вместе. Правда, одновременно сконцентрировались и французские силы. Теперь 183 тыс. французов противостояло 110 тыс. русских войск. Есть основания предполагать, что Наполеон хотел дать возможность русским войскам сосредоточиться, чтобы разбить их сразу в генеральном сражении.

Сражения ждали и желали также и в русской армии. Особенно настаивал на этом Багратион, который писал Аракчееву: «Я клянусь вам моей честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он мог бы потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удерживал их с 15 тысячами более 35 часов и бил их; но он (т. е. Барклай‑де‑Толли. – Л. Б.) не хотел оставаться и 14 часов».

Барклай‑де‑Толли, действительно, не хотел рисковать армией и дал приказ об отступлении по Московской дороге. В первую очередь должна была выступить вторая армия, а за ней первая‑через Крахоткино, Горбуново и Лубино.

Получив этот приказ, Багратион сообщил Барклаю‑де‑Толли, что намерен завтра же выступить к Дорогобужу, где постарается занять выгодную позицию и не упустить ничего, «чтобы дать неприятелю сильный отпор и уничтожить все его покушения на дорогу Московскую». При этом Багратион просил Барклая‑де‑Толли «не отступать от Смоленска и всеми силами удерживать вашу позицию».

В ночь с 4(16) на 5(17) августа VII корпус Раевского был сменен VI корпусом Дохтурова и 3‑й дивизией Коновницына из состава II корпуса. Кроме того, в Смоленске осталась 27‑я пехотная дивизия Неверовского и один егерский полк 12‑й дивизии. Всего в Смоленске 5(17) августа оставалось 20 тыс. войск при 180 орудиях против 185 тыс. французов, имевших 300 орудий.

Наполеон расположил свои силы так: на правом фланге действовали Мюрат и Понятовский, в центре – Даву, на левом фланге – Ней. На рассвете 5(17) августа французы овладели окраинами предместий, но затем русские выбили их оттуда.

До середины дня шла артиллерийская перестрелка и были отдельные стычки. Но когда Наполеону донесли о начавшемся движении русских войск по Московской дороге, он активизировал свои действия. Сначала он поручил корпусу Жюно броситься наперерез русским войскам, но без переправочных средств это сделать не удалось, а попытка найти брод через Днепр не дала результатов. Оставалось одно – взять Смоленск штурмом и затем действовать русским во фланг.

Генеральная атака крепости началась в три часа. От огня французской артиллерии вспыхнули и сгорели предместья. Французы и поляки достигли крепостных стен, но здесь были отбиты с тяжелым уроном. Нею удалось овладеть предместьем, но он не решился штурмовать Королевский бастион.

В пять часов Даву повел атаку Малаховских ворот и добился некоторого успеха. Но в это время в город подоспела 4‑я пехотная дивизия Е. Вюртембергского и отбросила французов.

Повторные атаки между шестью и семью часами (в атаку Наполеон направлял главным образом польские части) также были отбиты с тяжелыми потерями для атакующих. Убедившись в невозможности взять город штурмом, Наполеон приказал открыть огонь из 300 орудий, чтобы сжечь город. «Злодеи, – писал Ф. Глинка, – тотчас исполнили приказ изверга. Тучи бомб, гранат и чиненных ядер полетели на дома, башни, магазины, церкви. И дома, церкви и башни обнялись пламенем – и все, что может гореть – запылало!».

Русские войска за два дня сражения потеряли 9,6 тыс. человек, французские – около 20 тыс., из них 1300 пленными.

«Приступы неприятеля, – писал Барклай‑де‑Толли, – были самые жесточайшие и отважные, но в возмездие того и потеря его столь чрезвычайно, что наш урон ни мало не может войти против неприятельского… Цель наша при защищении развалин смоленских стен состояла в том, чтобы, занимая тем неприятеля, приостановить исполнение намерения его достигнуть Ельни и Дорогобужа и тем предоставить кн. Багратиону нужное время прибыть беспрепятственно в последний город». Об упорстве сражения можно судить по весьма значительному для того времени количеству затраченных боеприпасов: артиллерия израсходовала 3539 снарядов, а пехота – 460 390 патронов.

Продолжать дальше оборону Смоленска было опасно. Наполеон, обладая значительным численным превосходством, мог сковать под городом главные силы русских войск, переправиться через Днепр и, выйдя в тыл, отбросить русские войска в северо‑восточном направлении от Московской дороги, где не было ни баз, ни дорог и что грозило серьезными последствиями. Учитывая это, Барклай‑де‑Толли приказал начать отход в ночь с 5(17) на 6(18) августа.

Войска первой армии отошли на Пореченскую дорогу и остановились в трех километрах к северу от Смоленска. Вслед за главными силами начали отходить части, накануне защищавшие Смоленск. В городе оставались только два егерских полка 17‑й дивизии для наблюдения за противником. Постоянный мост через Днепр был разрушен, а понтонные разведены и разорены.

К утру 6(18) августа город, кроме Петербургского предместья, был оставлен русскими войсками. Большая часть населения покинула город вместе с войсками.

В этот день французские войска вошли в Смоленск и начали бой за Петербургское предместье. Французские войска заняли город, «не имея, кроме себя, иных свидетелей своей славы. Спектакль без зрителей, победа почти без плодов, кровавая слава, дым которой окружал нас, был, казалось, единственным нашим приобретением».

Вступив в Смоленск, войска Наполеона бросились грабить город. «Трудно было, – указывает Наполеон, – избавить от грабежа город, взятый, можно сказать, на копье и брошенный жителями; все, что в нем оставалось, сделалось добычею моих воинов, ожесточенных долговременными лишениями первейших потребностей жизни».

Опасаясь разделения французами сил первой и второй армий, Барклай‑Де‑Толли задерживал свои войска у Петербургского предместья весь день 6(18) августа.

Но у Наполеона была возможность упредить русских у Соловьевой переправы (в 50 км восточнее Смоленска) и захватить скрещение дорог у деревни Лубиной (15 км от Смоленска). Он направил на восстановление переправ через Днепр корпуса Нея, Мюрата и Жюно. Барклай‑де‑Толли указал Багратиону на необходимость удержать эти пункты, пока первая армия не выйдет на соединение со второй.

Днем 6(18) августа вторая армия двинулась к Соловьевой переправе. Багратион оставил у Лубиной сильный отряд А. И. Горчакова и казаков А. А. Карпова, приказав Горчакову отходить вслед за главными силами второй армии, как только покажутся головные части первой армии. 7(19) августа вторая армия перешла Днепр у Соловьевой переправы и остановилась, не доходя Дорогобужа.

Вечером 6(18) августа Барклай‑де‑Толли начал скрытно отводить свои войска из‑под Смоленска. Для отхода первая армия была разделена на две колонны. Первая колонна в составе V и VI пехотных и II и III кавалерийских корпусов с артиллерией и обозом под командованием Дохтурова должна была отходить по кружной дороге через деревни Стабня и Прудищево. Вторая колонна (II, III и IV пехотные и I кавалерийский корпуса) под командованием Н. А. Тучкова 1‑го должна была по более короткой, но труднопроходимой дороге двигаться к переправе через деревни Горбуново и Катаево. Впереди ее шел авангард под командованием П. А. Тучкова 3‑го. Обе колонны получили задачу соединиться у Соловьевой переправы к вечеру 7(19) августа.

Это был опасный фланговый марш, поскольку Московская дорога шла параллельно Днепру, правый берег которого контролировался войсками противника. Ночью войска II и IV пехотных корпусов сбились с дороги в Горбуновском лесу. 7(14) августа они вышли к селу Гедеонову, находившемуся всего в 1,5 км от Петербургского предместья Смоленска. С ними оказался и Барклай‑де‑Толли со своим штабом. К этому селу со стороны Смоленска подходил корпус Нея, намереваясь двигаться к Лубиной, куда отошли два русских егерских полка, защищавшие предместье. Правее Нея, у самого предместья, располагалась кавалерия Мюрата, а еще правее, у Прудищенского брода, сосредоточивался корпус Жюно. Французы не предполагали, что они находятся в непосредственной близости от первой русской армии. Для разрозненных корпусов последней эти французские силы, имевшие в общей сложности около 70 тыс. человек, представляли серьезную опасность.

Оценив обстановку, Барклай‑де‑Толли приказал ускорить движение корпусов к Лубиной. Отход этих корпусов сначала прикрывал боковой арьергард, занимавший пункт Гедеоново. Он начал упорный бой за эту деревню. Ней действовал медленно и осторожно. Он не понимал русского «маневра» и опасался неожиданности. Пехота Нея подошла к деревне Гедеонову и стала теснить русские части. Кавалерия совершила обходный маневр с юга для удара в тыл русским. В критический момент к месту боя подоспела дивизия Е. Вюртембергского и нанесла удар по обходящей колонне. Действия русского бокового авангарда облегчили отход пехоты из Гедеоновой. Пропустив части 1‑й колонны Дохтурова, русский авангард стал отходить к деревне Горбуново, отражая наседающую пехоту Нея.

Между тем Наполеон установил, что русские вышли на Московскую дорогу и заняли перекресток путей у деревни Лубиной. Он тотчас приказал Нею передвинуть свой корпус вправо от деревни Гедеоново к Дубиной и атаковать русских. Корпуса Мюрата и Жюно должны были выйти на Московскую дорогу слева от III корпуса и поддержать эту атаку. Согласование действий этих трех корпусов Наполеон поручил своему адъютанту Гурго, а сам направился в Смоленск.

Голова колонны Н. А. Тучкова 1‑го подходила к Дубиной в то время, когда бой за деревню Гедеоново был в полном разгаре,

Как только авангард колонны под командованием П. А. Тучкова 3‑го показался в виду, А. И. Горчаков, формально выполняя данный ему Багратионом приказ, стал отводить свой арьергард к Соловьевой переправе. У Дубиной он оставил лишь три казачьих полка А. А. Карпова. Таким образом, лубинский перекресток оказался почти оголенным, и это дало возможность французам произвести удар по войскам первой армии, когда они находились на марше. Когда Тучков 3‑й, подведя авангард к Дубиной, услышал шум боя, доносившийся от Гедеонова, он по собственной инициативе повернул отряд к Колодне, чтобы прикрыть Московскую дорогу. Здесь он возглавил отходившие арьергардные части второй колонны и занял позицию у реки Колодни. На его трехтысячный отряд ложилась задача остановить корпус Нея, который атаковал его с ходу. Упорный бой продолжался до середины дня. Ермолов, придававший большое значение удержанию этой позиции, послал П. А. Тучкову в подкрепление два гренадерских полка, чем увеличил его силы до 5 тыс. человек. Хотя этих сил было мало, П. А. Тучков двинулся к Валутиной горе. Здесь он вместе с казаками А. Карпова задержался до 15 часов, а затем под давлением корпусов Нея к 16 часам отошел на позицию за реку Страгань. Ермолов срочно направил на помощь П. А. Тучкову подошедший к этому времени кавалерийский корпус В. В. Орлова Денисова. Теперь в авангарде первой армии было 8 тыс. человек при 18 орудиях. Этими силами авангард должен был отражать удары двух пехотных и двух кавалерийских корпусов противника.

Едва русская кавалерия успела стать на позицию, как подошли французы. Атаковать начал корпус Нея, стремившийся прорвать центр позиции, седлавшей дорогу на Лубину. Огнем 12 орудий и контратакой русских войск пехота Нея была отражена. Подошедшая вскоре дивизия Коновницына обеспечила защиту центра. Попытка французов обойти правый фланг русской позиции была парализована контратакой лейб‑гренадерского полка, подошедшего к месту боя.

Наиболее уязвим был левый фланг, где развернулся кавалерийский корпус В. В. Орлова‑Денисова. Часть конницы он расположил в четыре линии впереди болотистого ручья, основную часть – в одну линию за ручьем. Конную артиллерию он поместил на высоте на своем правом фланге. Вскоре к нему подошла пехота с 12 орудиями и скрыто построилась в каре за центром корпуса.

Все это удалось сделать перед началом атаки кавалерии Мюрата. Последний требовал от Жюно оказать ему поддержку пехотой. Жюно послал один линейный батальон и роту вольтижеров. Но эти части сильно пострадали в результате контратаки мариупольских гусар. Была отбита и вторая атака войск Жюно и Мюрата. Успешные действия корпуса Орлова‑Денисова с приданной ему пехотой заставили Мюрата отказаться от продолжения атак силами конницы. Вместо кавалерии в атаку пошла пехотная дивизия Гюденя из корпуса Жюно. Русские подпустили ее на дистанцию картечного выстрела, а затем стали расстреливать перекрестным огнем. С огромными потерями эта дивизия отступила, преследуемая сумскими гусарами.

Бой закончился к восьми часам вечера. Когда русские стали собирать своих раненых на поле боя, Ней решил сделать еще одну попытку прорваться в центре. П. А. Тучков 3‑й организовал контратаку силами трех полков и сам руководил атакой Екатеринославского полка. Когда под ним убили коня, он стал впереди гренадеров и повел их в бой, во время которого был тяжело ранен и взят в плен. Но и последняя атака Нея кончилась безрезультатно. Тогда французы прекратили бой. Они потеряли убитыми 8–9 тыс. человек. Потери русских составили около 6 тыс. «Сражение 7‑го августа, известное по моим донесениям, – писал Барклай‑де‑Толли, – может почесться совершенною победою; неприятель был отражен на всех пунктах, и победоносные войска почивали на поле битвы. Они отступили единственно потому, что цель их была соединение обеих армий».

Под прикрытием пехоты Лубиискую позицию прошла сначала артиллерия, затем начала отход по Московской дороге пехота и кавалерия. Обе русские армии вышли из‑под удара, и теперь они могли спокойно продолжать отход. Русские показали себя мастерами арьергардного боя. Располагая значительно меньшими силами, они отражали все атаки противника.

В ночь на 8(20) августа первая армия подошла к Соловьевой переправе и в течение следующего дня перешла на левый берег Днепра. Переход совершался под прикрытием корпуса Платова. Жители села Соловьева доставили средства по наведению двух плавучих мостов, облегчив этим переход обозов и артиллерии.

Так закончилась борьба за Смоленск. Русские армии были сохранены, но стратегическая обстановка оставалась неясной.

Овладение Смоленском было значительным успехом Наполеона. Теперь русская армия до самой Москвы не имела крупного опорного пункта. И недаром Кутузов, прочтя донесение Барклая‑де‑Толли об оставлении Смоленска, сказал: «Ключ к Москве взят». Но сражение за Смоленск показало, что русская армия полна сил. Отступая, она наносила противнику серьезные удары, под которыми таяли силы Наполеона. Дальше Смоленска он мог повести уже только 135–140 тыс. войск. И здесь Наполеону не удалось нанести поражение русским войскам. Перед ним стояла та же дилемма, что и в Витебске: что Делать дальше? Остановиться ли здесь или броситься за отходившими русскими войсками, чтобы наконец добиться победы в генеральном сражении? Сначала он решил остаться в Смоленске и даже сказал Даву: «Теперь моя линия отлично защищена. Остановимся здесь. За этой твердыней я могу собрать свои войска, дать им отдых, дождаться подкреплений и снабжения из Данцига. Польша завоевана и хорошо защищена: это результат достаточный. В два месяца мы пожали такие плоды, которых могли ожидать разве в два года войны. Довольно. До весны нужно организовать Литву и снова создать непобедимую армию. Тогда, если мир не придет искать пас на зимних квартирах, мы пойдем и завоюем его в Москве».

Но затем Наполеон решил, что русская армия после изнурительного отступления перестала быть боеспособной, что она «может лишь присутствовать при падении ее городов, но не защищать их…» Поэтому нужно было идти дальше, не останавливаясь в Смоленске.

Надо сказать, что в действиях под Смоленском обе стороны оказались не на высоте. По причине разногласий между Барклаем‑де‑Толли и Багратионом был упущен момент для нанесения хотя бы частичного поражения французским силам. Следствием этого было и сражение за Смоленск, и тяжелые бои у Валутиной горы и Лубиной. Осторожность Барклая‑де‑Толли понятна: она диктовалась боязнью потерять основные силы. Ответственность за судьбу страны делала его действия нерешительными, а эта нерешительность давала повод для обвинений его в трусости и даже измене. «Отдача Смоленска, – писал Барклай‑де‑Толли, – дала пищу к обвинению меня моими неприятелями. Слухи неблагопристойнейшего сочинения, исполненные ненависти против меня, распространялись, и особенно людьми, находившимися в отдалении и не бывшими свидетелями сего события». Багратион упрекал Барклая‑де‑Толли в отсутствии патриотизма и отрицательно оценивал как генерала. После Смоленского сражения он писал Аракчееву: «Ваш министр, может, хорош по министерству, но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего отечества…»

Подобные упреки Багратиона не имели основания. Решение Барклая‑де‑Толли оставить Смоленск было правильным. Не имея под рукой резервов, он, конечно, не имел права идти на риск генерального сражения при подавляющем превосходстве сил у Наполеона. Кроме того, ни в Смоленске, ни возле него не было крупных баз, способных обеспечить войска на длительное время всем необходимым. Немалую роль сыграло отсутствие единоначалия, что могло привести к катастрофе.

Наполеон находился в гораздо лучшем положении, но он не воспользовался своим преимуществом. Имея полное превосходство в силах, он тем не менее не захватил Смоленск с ходу. Штурм города велся нерешительно, в результате чего Смоленск не был взят. Русские войска сами оставили крепость, когда сочли это нужным. Борьба за Смоленск значительно ослабила армию Наполеона и охладила наступательный порыв французов.

Наполеон проявил нерешительность и в ходе событий 6(18) и 7(19) августа, когда обстановка позволяла ему нанести удар го русским войскам. Он не обеспечил единства управления и не воспользовался ситуацией, сулившей ему успех.

http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=26912390

«Любомир Бескровный. Вся Отечественная война 1812 года. Полное изложение»: Алгоритм; Москва; 2017

ISBN 978‑5‑906995‑00‑1

Оставить комментарий

Популярные посты:

figunet

Уничтожение борщевика на участке: способы и методы

a_nalgin

О второй попытке Владимира Путина Ждём хороших новостей?

a_nalgin

О Ой! А что это с Владимиром Путиным?

foto_history

Случайное фото

new_vodokachkin

И еще про "добродетель ослов"

erica

Михаил Ульянов.

• Ранее
• Архив