1812. СОЕДИНЕНИЕ РУССКИХ АРМИЙ

roman_rostovcev — 21.07.2021

Когда Наполеон объявил маршалам о своем решении продолжить наступление, он неожиданно услышал возражения. Один только Мюрат поддержал его идею. Бертье, Дарю, Дюрок, Коленкур – все они высказались против наступления. Бертье и Коленкур указывали на ненадежность союзников и на пораженческие настроения среди насильно мобилизованных войск. Дюрок и Бертье опасались коварного плана противника – заманить французскую армию в глубь страны и там загубить ее. А главный интендант «большой армии» граф Дарю прямо сказал Наполеону, что ни народ Франции, ни армия не понимают причин, из‑за которых ведется война: «Не только ваши войска, государь, но мы сами тоже не понимаем ни целей, ни необходимости этой войны». «Эта война непонятна французам, непопулярна во Франции, не народна», – говорил он.

Маршалы советовали Наполеону ожидать мира в Витебске, но он не слушал их. «Заключение мира ожидает меня у Московских ворот», – говорил он. Если для этого нужно разбить русских в генеральном сражении, то, заявлял Наполеон, «я пройду до Москвы, до святого города Москвы, в поисках этого сражения, и я выиграю это сражение».

Пока же Наполеон медлил, ожидая получения точных данных о действиях против второй и третьей русских армий. Его обеспокоили полученные сведения о появлении на его правом фланге третьей русской армии, что не позволяло ослабить оставленные здесь войска. Не меньшее беспокойство вызвали сообщения о заключении Россией союза со Швецией и Англией и о движении к Риге русского корпуса Штейнгеля. Это обстоятельство заставляло держать крупные силы также и на левом фланге. Таким образом, надеяться можно было только на войска, действующие против первой и второй русских армий.

Положение же в этот момент было следующим. Заняв Минск, Даву остановил свою группу войск, чтобы сократить разрыв с группой Жерома. Отсюда он выдвинул кавалерию на дорогу к Бердичеву, Игумену и Кайданову. Получив от Наполеона приказ предупредить попытки Багратиона соединиться с первой армией через Оршу – Витебск или у Смоленска, для чего нужно прежде всего занять Борисов, Даву направил к Борисову из Минска отряд Бордесуля (два кавалерийских полка, один батальон пехоты и одну роту артиллерии), а из Вилейки кавалерийскую бригаду Кольбера.

30 июня (12 июля) Борисов был занят. Получив сведения об этом, Даву приказал продолжить наступление. К Игумену были направлены четыре дивизии – Компана, Десса (без одного полка), Баланса и Шастеля – и одна бригада (Пажоля), что составляло в общей сложности 30 тыс. пехоты и 5 тыс. кавалерии.

К Борисову двигался корпус Груши, в распоряжении которого состояли две дивизии (Клапареда и Лягуссэ). В Борисове Груши должен был присоединить к себе отряды Кольбера и Бордесуля, и, таким образом, его силы увеличивались до 20 тыс. человек.

2(14) июля главные силы Даву сосредоточились у Игумена. Здесь он остановился в ожидании войск Жерома. Но, как уже говорилось, когда Жером узнал о подчинении его маршалу Даву, он сложил с себя командование войсками. Письмо с уведомлением об этом Даву получил от него 3(15) июля. Из‑за этого вся правофланговая группа простояла в бездействии до 7(19) июля. Даву распоряжался только своими войсками, К 6(18) июля Груши овладел Кохановым, а на другой день занял Оршу. Главные силы вышли к Рогачеву и продолжали движение к Могилеву. Наконец 9(21) июля начали также движение войска правого крыла. 8(20) июля французы овладели Могилевом. Русский отряд полковника А. И. Грессера, находившийся в это время в Могилеве, не успел уничтожить магазины и мост через Днепр и под давлением противника отошел на Старый Быхов. Багратион, которому картина была ясна уже к 6(18) июля, сначала решил из Бобруйска наступать на Могилев. Александру I он писал, что наступление его армии через Могилев даст наконец возможность соединиться ему с первой армией. Вперед он направляет корпус Платова, а вслед за ним выйдет 8(20) июля вся вторая Западная армия, которая должна быть в Могилеве к 10(22) июля.

7(19) июля вторая армия начала движение через Старый Быхов к Могилеву, где находилась постоянная переправа через Днепр. От Бобруйска до Могилева 120 верст. Противник же был от Могилева в 80–85 верстах. Дело решала быстрота марша. Для ускорения движения Багратион направил войска двумя эшелонами. В первом эшелоне шли VII пехотный и IV кавалерийский корпуса, а во втором – VIII пехотный корпус с приданными ему частями. Впереди двигался авангард, состоящий из казачьих полков, двух полков регулярной кавалерии и одной конноартиллерийской роты. Марш прикрывался двумя арьергардами.

На тот случай, если войска противника придут к Могилеву раньше второй армии, Багратион приказал произвести разведку местности южнее Могилева, чтобы там навести мосты через Днепр. Багратион не изменил своего решения даже после того, как получил сведения о подходе к городу войск противника. Он считал, что выдвижение к Могилеву второй армии остановит движение французов на Смоленск и даст ей возможность, пробиться на соединение с первой армией.

На марше армия сильно растянулась. Когда авангард первого эшелона подходил к Могилеву, арьергард армии находился еще возле Бобруйска.

VII корпус Н. Н. Раевского находился еще в Старом Быхове, когда казачий авангард В. А. Сысоева (2000 человек) приближался к Могилеву. Узнав от отступившего из города отряда А. И. Грессера о вступлении туда французских войск, В. А. Сысоев продолжал движение. В 8 часов утра произошла встреча казаков с высланным на Старо‑Быховскую дорогу 3‑м конно‑егерским полком корпуса Даву.

Сначала Сысоев решил устроить засаду, но французы вели себя осторожно. Тогда он атаковал противника. В центре полк Н. В. Иловайского 5‑го начал перестрелку, а с флангов начали обход другие полки. После дружной атаки казаков конно‑егери были опрокинуты и бежали до самого города, куда уже стала прибывать французская пехота. Она встретила казаков артиллерийским огнем. Отойдя к местечку Буйничи, Сысоев послал донесение об обстановке. Багратион счел нужным атаковать противника и вытеснить его из Могилева. Но сначала Багратион решил произвести разведку боем силами VII пехотного корпуса Раевского (15 тыс. человек при 72 орудиях), в случае удачного исхода овладеть Могилевом, а если окажется, что в городе находятся главные силы Даву, организовать переправу южнее Могилева и двинуться к Смоленску.

10(22) июля русские войска располагались следующим образом: у Дашковки стоял VII корпус, у Старого Быхова VIII корпус и корпус Платова.

В свою очередь и Даву готовился к сражению. К 10(22) июля он имел в Могилеве 24 тыс. пехоты и 4 тыс. конницы при 56 орудиях. Он подготовил в 11 км южнее Могилева, у деревни Салтановки, позицию, заняв ее тремя полками пехоты с сильными резервами и конной батареей.

11(23) июля авангард VII корпуса, состоящий из 6‑го и 42‑го егерских полков, начал наступление на Салтановку. Вначале русские войска потеснили противника, но затем были вынуждены отойти. Н. Н. Раевский убедился в невозможности проведения атаки с фронта столь слабыми силами и, кроме того, усмотрел опасность обхода атакующих с левого фланга от деревни Фатовой. Поэтому для атаки Салтановки он направил 12‑ю дивизию П. М. Колюбакина, а 26‑ю дивизию И. Ф. Паскевича послал для обхода деревни Фатовой.

Дивизия Паскевича захватила эту деревню, но попытки Колюбакина овладеть основной позицией французов у Салтановки не увенчались успехом. Противник сильно укрепился, что исключало возможность ввода в бой кавалерии. Выяснив, таким образом, что в Могилеве сосредоточены основные силы Даву, Багратион приказал Раевскому отойти к деревне Дашковке. Раевский отходил под давлением противника. Французы попытались обойти 26‑ю дивизию Паскевича. Но последний приказал выдвинуть к правому флангу батарею из четырех, орудий, огонь которой принудил французов отказаться от обхода. Все фронтальные атаки были также отражены артиллерийским огнем. Этим продвижение противника к Старому Быхову было задержано.

В ходе боя за Салтановку VII корпус Раевского потерял 1456 человек убитыми и ранеными, а корпус Даву – около» 3500 человек.

Даву действовал с чрезмерной осторожностью, опасаясь за свой правый фланг и держа поэтому свои резервы сзади. По расчетам французского штаба, в данный момент у Багратиона было шесть дивизий, кроме того, там все еще полагали, что VI корпус входит в состав второй армии. Полагая, что Багратион продолжит попытку прорваться, Даву перешел на другой день на большую дорогу и стал ее укреплять.

Неудачная попытка овладеть Могилевом с юга и получение известий о подходе войск противника к Старому Быхову заставили Багратиона принять решение о переправе войск через Днепр у Нового Быхова, где еще накануне боя был наведен мост. Туда был направлен VIII корпус, а VII корпус, усиленный дивизией Воронцова, оставался у Дашковки, демонстрируя готовность продолжать сражение.

12(24) июля казачий корпус Платова двинулся на соединение с первой Западной армией. Он привлек на себя внимание Даву, который усмотрел в действиях конницы обходный маневр Багратиона и продолжал готовиться к решительному сражению. Платов беспрепятственно продолжал свой марш. 14(26) июля казачий корпус был у Горок, 15(27) июля занял Дубровну, где переправился через Днепр, а 17 (29) июля он был уже в Любавичах и установил связь с первой армией.

Вторая армия также начала отход. 14(26) июля VIII пехотный, IV кавалерийский корпуса и весь обоз перешли Днепр у Нового Быхова, а VII корпус и остальная часть конницы отошли к Старому Быхову и там перешли на левый берег Днепра. Вслед за ними 15(27) июля отошли и казачьи полки, составлявшие арьергард.

Русские войска двинулись к Смоленску через Пропойск, Кричев, Мстиславль. Фланговый марш армии прикрывался завесой казачьих полков.

На левом берегу Днепра Багратион считал себя в относительной безопасности и поэтому мог написать Ермолову: «Насилу выпутался из аду. Дураки меня выпустили». Находясь, на марше, Багратион узнал, что Барклай‑де‑Толли оставил Витебск и двигался на соединение с ним к Смоленску.

22 июля (3 августа) первая и вторая Западные армии соединились. Это соединение русских войск под Смоленском было крупным стратегическим успехом русского командования. План Наполеона уничтожить обе армии поочередно был сорван. Если бы русское командование не отказалось от плана Фуля – Александра I, то Наполеон окружил бы и уничтожил обе «маневрирующие» армии. Поэтому, как только выявилось превосходство сил противника, Барклай‑де‑Толли принялся энергично выполнять свой план. «Положено было с общего же совещания, – писал он впоследствии, – открыть кампанию отступлением и, завлекши неприятеля в недра самого отечества… истощив силы его… нанести ему удар решительнейший». Правда, Барклай‑де‑Толли не указывает ни глубины, ни направления отхода; не определяет он и времени перехода в контрнаступление. На данном этапе для него самым главным было сохранить обе армии, установить связь с третьей армией и получить уверенность в возможности пополнения войск резервами. 

Он писал Чичагову 31 июля (12 августа): «Желание неприятеля есть кончить войну решительными сражениями, а мы, напротив того, должны стараться избегнуть генеральных и решительных сражений всею массою, потому что у нас армии в резерве никакой нет, которая бы в случае неудачи могла нас подкрепить, но главнейшая наша цель ныне в том заключается, чтобы сколь можно более выиграть времени, дабы внутреннее ополчение и войска, формирующиеся внутри России, могли быть приведены в устройство и порядок». Все же Барклай верил в целесообразность совместных действий. Это видно из его донесения царю из Поречья: «В настоящее время, когда должно заниматься исключительно безопасностью государства, возникает вопрос о том, как сосредоточить скорее все действующие силы армии, а не рассеивать их…» Целью такого соединения было, по его мнению, выигрыш времени для создания резервных сил. «Необходимо нужно стараться неприятеля в его предприятиях останавливать. Сие не может иначе совершаться как только одними наступательными действиями».

Соединение обеих армий уже давало уверенность в том, что в скором времени удастся перейти в наступление. Но Александр I все время пытался возродить на новой основе принятый в начале войны план Фуля. Он считал виновником срыва этого плана одного Багратиона. «Весьма крупные ошибки, – писал Александр I Барклаю‑де‑Толли, – сделанные князем Багратионом, вследствие которых неприятель предупредил его в Минске, Борисове и Могилеве, заставили вас покинуть берега Двины и двинуться на Смоленск». Александр I продолжал требовать от Барклая‑де‑Толли активизации действий, считая при этом, что обе армии должны действовать самостоятельно по двум операционным линиям.

Направляясь к Смоленску, Барклай‑де‑Толли писал Багратиону: «Прошу вас поспешить прямейшим направлением к Смоленску»; как только вторая армия займет Смоленск, то первая армия «возьмет тотчас направление вправо», что позволит открыть «сообщения с верховьями Двины».

Барклай‑де‑Толли понимал, что действия по двум операционным линиям ослабят силы русских, но подчинялся воле Александра I, который упрекал его в том, что в сложившейся обстановке Наполеону был открыт свободный путь на Петербург. Начальник штаба первой армии Ермолов, не зная, что этот замысел Барклая‑де‑Толли отражает желание царя, настаивал на совместных действиях первой и второй армий: «Вы не смеете это делать, – говорил он Барклаю‑де‑Толли, – вы должны, соединясь с князем Багратионом, начертать общий план действий и тем исполнить волю и желание императора».

Текст предоставлен: 

http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=26912390

«Любомир Бескровный. Вся Отечественная война 1812 года. Полное изложение»: Алгоритм; Москва; 2017

ISBN 978‑5‑906995‑00‑1

Оставить комментарий

Популярные посты:

pius

Покупка робуксов в 2024 году: проверенные способы, советы по безопасности и методы экономии средств

the_slider04

Frost​* "Experiments In Mass Appeal" - 2008

tytgrom

16 декабря

vinnypuh

Хроники

alexkolos

Китай стоит на пороге девальвации юаня

val000

Вмешательство покойного админа

arabena

Антониаццо Романо Навичелла

kiowa_mike

Чему-то удивляется на нас кошичка от mamesuke_catstagram

l_boris

Немецкое происхождение американцев

• Ранее
• Архив