Крупногабаритные перевозки на Севере: логистические вызовы и решения 
ПАРИЖ. Опера Гарнье - роскошь интерьера и мистическая ложа. 
Татьяна Касаткина для Академии журнала «Фома». "Достоевский: образ мира и 
Почему в Крокусе не было охраны? 
Накопления 
Котовасия 
Гомеопатия для животных 
Контрольная точка: Полночь 
К какой границе бежали террористы
14.07.2021 —
СЕМНАДЦАТЬ ИМЕН ШТИРЛИЦА
ВСЕЛЕННАЯ "БЕЛОЙ ГВАРДИИ". ЗВЕЗДА СИМОНА ПЕТЛЮРЫ
roman_rostovcev — 16.07.2021
В апреле прошел и первый Украинский войсковой съезд, на который приехали 700 солдат и матросов, настроенных весьма радикально. На съезде взошла звезда Симона Петлюры. Его предложили избрать председателем съезда. Грушевский и Винниченко были на его стороне, но солдаты сначала смутились. Да кто это такой? Михновский хоть и в тылу сидел, все же носил погоны поручика. Петлюру знали только делегаты Западного фронта, где он был организатором украинских солдатских комитетов. Но остальные удивлялись. Петлюра не фронтовик, не профессиональный военный. Он служил в Земгоре, то есть был земгусаром, а земгусаров фронтовики презирали. Короче говоря, Петлюра стал кандидатом в председатели от умеренных, Михновский – от радикального большинства съезда. В конце концов согласились на компромисс: в президиум съезда избрали обоих, а почетным председателем стал Грушевский.
Петлюра предложил принять резолюцию «О национализации армии». Для «повышения боевого духа» создать украинское войско. Солдат и офицеров‑украинцев соединять в особые украинские полки. Первый такой полк – 1‑й казацкий имени гетмана Богдана Хмельницкого – уже был создан, на съезд торжественно внесли его полковое знамя. Осторожный Петлюра, разумеется, собирался проводить украинизацию армии «не иначе как по соглашению с генералитетом».
Временное правительство и генералитет сначала категорически возражали против создания украинских частей, но постепенно сдавали позиции. Генерал А.А.Брусилов то готовился подавить возможное выступление украинцев, то заигрывал с ними. Однажды даже сказал на митинге: «Да здравствует чудесная, хлебородная и славная своим бывшим Запорожьем Украина!» – в надежде, что украинцы будут охотнее сражаться за свой народ и за свою Украину, чем только лишь за Россию. Но и Лавр Корнилов, который сменил Брусилова на посту главкома, украинизацию одобрил. Он, по словам Павла Скоропадского, даже «требовал настойчиво украинизации».
«Если на фронте и на Украине будет проведено формирование армии по национально‑территориальному принципу, то дело революции в России может опереться на украинскую армию как на каменную гору», – уверял Петлюра. Скорее всего, он обманывал даже самого себя.
Еще старая царская Россия заложила бомбу под собственные вооруженные силы, начав формировать этнические воинские части. Сначала появилась знаменитая Туземная кавказская конная дивизия, позднее – полки латышских стрелков. Опыт сочли удачным. Шло формирование чехословацкого корпуса. В составе Русской императорской армии появилась польская бригада, развернутая позже в дивизию. Так что желание украинцев создать свои полки (а потом и дивизии, корпуса), назвать их в честь украинских национальных героев (Хмельницкого, Сагайдачного, Дорошенко и др.) было вполне естественным.
В Симферополе украинский комитет самочинно сформировал украинский полк имени Петра Дорошенко. Начальник гарнизона Кондратьев был против, но помешать украинцам не мог. Однако, увидев парад украинизированных войск, русский офицер остался доволен их бравым видом: мол, вот что значит национализация армии!
В Таганроге 500 солдат местного гарнизона потребовали создать украинские маршевые роты, «заявив, что они отправятся на фронт только для пополнения особых украинских полков».
В Киеве сформировали 1‑й украинский казацкий полк имени гетмана Богдана Хмельницкого, который для Центральной рады стал чем‑то вроде преторианской гвардии.
В Петроградском гарнизоне, сыгравшем исключительную, решающую роль в революции 1917 года, тоже было немало украинцев. И эти украинцы не забывали о своем происхождении, они охотно вступали в «украинизированные» части: «Работой по формированию украинских частей руководила в Петрограде Украинская войсковая рада, состоявшая из украинских шовинистов, – вспоминал большевик Антонов‑Овсеенко. – Признающие себя украинцами сводились в особые части с выборными командирами».
В большинстве случаев желаемых результатов украинизация не дала. Лишь немногим офицерам‑украинцам удалось создать вполне боеспособные части, но эти войска хотели воевать за Украину, а не за Россию. Начальник штаба 7‑й Туркестанской дивизии Всеволод Петров еще до революции приобрел репутацию мазепинца. В сентябре 1917‑го он получил чин полковника, а в октябре неожиданно отказался стать командиром дивизии. Петров объяснил, что он украинец, а потому не может командовать российской частью, и демонстративно согласился служить рядовым. Однако вскоре он приступил к организации украинского полка имени Костя Гордиенко, кошевого атамана запорожцев, злейшего врага Петра Великого и принципиального противника «москалей». Этот полк не участвовал в боях против немцев, а оставил свое место дислокации (в резерве Западного фронта) и отправился в Киев, чтобы поступить в распоряжение Центральной рады.
Второй украинский войсковой съезд, гораздо более представительный (2500 делегатов), запланировали собрать через месяц с небольшим после первого, и он состоялся, несмотря на запрет бессильного Временного правительства. Делегатами были в основном простые солдаты, унтер‑офицеры, прапорщики, поручики. Они добирались в Киев со всех фронтов, от Северного до Румынского. Немало было и матросов с Балтийского и Черноморского флотов. Своих делегатов прислало и «вольное казачество» – так назывались отряды самообороны, которые начали стихийно появляться на Украине уже весной 1917‑го. Вольное казачество должно было поддерживать порядок в стране, где не стало полиции. Даже большевики признавали, что в отряды вольного казачества «шла не только кулацкая молодежь, но и деревенская беднота, обманутая лозунгом защиты возрождающейся нации от “насильников”, увлекаемая романтикой войны и песнями бандуристов».
Делегаты добирались до Киева, как правило, в вагонах третьего класса, где даже сидячих мест не хватало. Дорогой обсуждали текущие дела: Раду, «москалей», войну, независимость Украины, создание самостийной державы. Русский еще Киев заполнили тысячи настроенных очень воинственно украинцев в гимнастерках и френчах. Многие с боевыми наградами – солдаты и унтер‑офицеры с георгиевскими крестами, прапорщики и поручики с аннинскими и владимирскими крестами. Прохожие невольно любовались могучими военными моряками – на флот традиционно брали самых здоровых и крепких новобранцев. Сами же киевляне – русские, поляки, евреи – старались вести себя осторожно: город окружало настоящее украинское море.
В июне пройдет и первый Всеукраинский селянский (крестьянский) съезд. Говорили прежде всего об автономии Украины и федеративной перестройке России. Правда, далеко не все делегаты (солдаты и крестьяне) могли правильно произнести слово «федерация» (говорили «хведерация»).
Петроград отказался давать Украине автономию, отложив этот вопрос до созыва Всероссийского учредительного собрания. Эта позиция Временного правительства вызвала на Украине ярость. «Им съезд стал бельмом на глазу. <�…> Почему это нам нельзя?» – возмущался какой‑то «высокий украинский солдат». «Нас Московщина раньше душила. Триста лет душила! И теперь ваше правительство не позволяет нам собраться, чтобы наладить свою жизнь…» – возмущался другой.
Солдаты присягнули у памятника Богдану Хмельницкому не возвращаться в свои части до тех пор, пока не добудут автономии для Украины. Нестор Махно вспоминал, как один агитатор, украинский эсер, призывал изгнать русских с Украины: «Геть кацапiв з нашої землi! Смерть цiм гнобителям нашої рiдної мови!» Правда, в родном Махно Гуляй‑Поле такая агитация успеха не имела.
Страсти кипели и на заседаниях Второго украинского войскового съезда, и на Всеукраинском селянском съезде. Делегатам, которые пытались робко, осторожно поддержать Временное правительство, просто не давали говорить, освистывали.
Керенский, осознав, что запретить съезд не удалось, прислал приветственную телеграмму, признав съезд и созданный еще раньше Украинский войсковой комитет. Украинцы встретили телеграмму Керенского хохотом.
Делегат Одинец прямо заявил: «…не нужно было ездить в эту вонючую лужу, которая называется Петроградом».
Делегат Осадчий (с Черниговщины): «Если заставят народ ждать долго, он может не дождаться и сам возьмет то, что ему принадлежит и что ему необходимо».
Делегат Белый (солдат): надо «…следовать примеру славных предков, умевших бороться за волю и право с оружием в руках. Если не помогают слова, помогут сабли! Просить и кланяться мы не будем, возьмем свое!»
Некий дед Шаповал, представлявший на войсковом съезде вольное казачество Звенигородки, откровенно издевался над Керенским. Тряхнув своим чубом (Шаповал подражал старинным запорожцам и одеждой, и прической), дед заявил: «Керенского никто не послушает, потому что для нас его запрет – все равно что запрет правительства Турции или Германии».
Грушевский, Винниченко, Петлюра еще не были готовы порвать с Москвой, а солдаты и селяне уже смотрели на «Московщину» как на «Туретчину» или «Неметчину». Руководители Центральной рады просили автономии, а простые люди говорили о самостийности, автономию же понимали по‑своему: «Украина должна иметь автономию, – говорил один из делегатов войскового съезда. – Такую автономию, чтобы к нам никто не лез. <�…> Москве – дулю, а не подати; свою казну заведем, потому что нужны будут деньги на всё: и на школы, и на дороги, и на армию свою да на флот. Без своего войска народу никуда – надо защищаться. Прежде всего чтобы носа своего к нам никто не казал, тогда бы и все соседи были друзьями. <�…> Если каждый народ будет иметь свое государство, тогда уж и будет автономия…»
Центральная рада оказалась зажата между Временным правительством и буйным украинским народом. И наконец‑то решилась издать свой I универсал.
Значение слова «универсал» близко к русскому «манифест» (царский манифест): особо важный закон или указ и одновременно публичное послание. Изначально это польское слово, прижившиеся в украинском языке еще во времена Речи Посполитой. Универсалы издавали польские короли, сеймы, гетманы. И обращение Центральной рады к этой архаичной форме было наполнено глубоким смыслом. Вот его первые строки в переводе на русский:
«Универсал Украинской Центральной Рады к народу украинскому на Украине и за ее пределами
Народ украинский! Народ селян, рабочих, трудящегося люду. Волею своей ты поставил нас, Украинскую Центральную Раду, на страже прав и вольностей украинской земли. <�…> Твои, народ, выборные люди так выразили твою волю:
Да будет Украина свободной. Не отделяясь от России, не разрывая с государством российским, да будет украинский народ иметь право сам управлять на своей земле. Мир и порядок на Украине установит Всенародное Украинское Собрание (Сейм), избранное всенародным, равным, прямым и тайным голосованием. Только наше Украинское Собрание имеет право издавать законы, которые должны установить порядок у нас, на Украине. Те же законы, что должны установить порядок по всему Российскому государству, должны приниматься во Всероссийском парламенте. Никто лучше нас не может знать, что нам нужно и какие законы для нас наилучшие».
Винниченко прочитал текст универсала 10 июня по старому стилю (23 июня по новому стилю) 1917 года на заседании Украинского войскового съезда.
Для самого Владимира Винниченко, известного украинского писателя и драматурга (его пьесы ставили даже в Петрограде), это был звездный час. Он вспоминал позднее, как не только все делегаты, но даже корреспонденты газет в едином порыве «могучим, потрясающим душу хором запели великий “Заповит”» – «Завещание» Тараса Шевченко, стихи, что для «свидомых» (сознательных) украинцев стали настоящим украинским национальным Символом веры:
Поховайте та вставайте,
Кайдани порвіте
I вражою злою кров’ю
Волю окропіте.
«Некоторые рыдали в голос, припав головами к спинкам кресел; многие вытирали слёзы кулаками или рукавами гимнастерок…» В президиуме один человек упал на руки товарищам, у него начался нервный припадок
В универсале находили даже больше, чем там было написано. Украинский народ впервые со времен Хмельницкого выразил свою волю и впервые в истории объявил себя хозяином своей собственной земли.
11 (24) июня универсал был оглашен еще раз – уже перед народом, собравшимся на Софийской площади в Киеве. Затем прошел парад украинизированных войск: четыре батальона 1‑го казацкого полка имени гетмана Богдана Хмельницкого прошли торжественным маршем. А Михаила Грушевского подняли и на руках под колокольный звон понесли к зданию Педагогического музея, где размещалась Центральная рада.
После этого в Раду и Генеральный секретариат стали прибывать делегации со всей Украины. Выражали поддержку, приносили деньги на строительство новой Украины: «Где только билось украинское сердце, где только была жива украинская душа, повсюду готовились помогать Центральной Раде в строительстве новой жизни», – вспоминал Юрий Тютюнник.
Украинские юристы собрались в Киеве на свой съезд и постановили вести на Украине судопроизводство только на украинском языке, на работу принимать только знающих украинский язык.
Народ, со времен гетмана Мазепы не интересовавшийся политикой, теперь ради нее забросил даже полевые работы. Уже к 16 июня около 70 сельских сходов прислали в Раду свои решения: они поддерживают универсал и будут исполнять все решения Центральной рады.
В Киеве, в украинских городах – Полтаве, Виннице, Умани – и даже в Москве и Петербурге служили благодарственные молебны, выходили на демонстрации в украинских нарядах, несли впереди иконы, хоругви и, конечно, портреты Шевченко. Украинцы‑фронтовики присылали Раде телеграммы о своей поддержке и верности Украине, украинскому делу.
Жители села Броварцы, что в Гадяцком повете (уезде), собрали по 10 копеек с десятины и отправили собранные деньги для Центральной рады; так же поступили и жители села Бузирки (под Бердичевом) и еще многие. Крестьяне обычно скупы, их трудовая копейка обильно полита по́том, – тем ценнее были эти пожертвования. Однажды с какого‑то далекого хутора пришла «старенька‑старенька бабуся», которая принесла в котомке серебряные рубли, что она и ее соседи долгие годы копили и хранили.
Еще поразительнее другой пример. Солдат‑украинец пожертвовал на нужды Рады свои боевые ордена и медали: «Эти медали и кресты, доставшиеся кровью, пролитой за Россию… теперь они принесены в жертву для борьбы против России». И при одном упоминании о России глаза этого солдата «светились от ненависти».
Русофобия на Украине станет привычной и распространится так широко, как Михновский с Тютюнником и тем более Петлюра с Грушевским не могли и представить. А вот такой массовой поддержки, как весной‑летом 1917‑го, у Центральной рады уже не будет никогда.
Русские против украинцев
1
Спустя несколько дней после универсала Рада сформировала первое украинское правительство – Генеральный секретариат. Многопартийное, но очень левое, потому что левые – «за народ» и против буржуазии. Даже совсем не левые социалисты‑самостийники и социалисты‑федералисты вынуждены были маскироваться, подражать левым хотя бы в названии своих партий.
В Раде преобладали украинские эсеры, но ключевые посты в правительстве заняли украинские социал‑демократы. Они были образованнее и старше украинских эсеров. Возглавил правительство Винниченко, военным министром («генеральным секретарем») стал Петлюра, важнейшим в то время земельным вопросом занимался социал‑демократ Борис Мартос, юстицией – Валентин Садовский. Только два министерских (генерально‑секретарских) портфеля получили эсеры, один – социалисты‑федералисты.
Русские были возмущены самоуправством украинцев. Анатолий Савенко обвинял Раду в «украинском империализме». Даже либералы негодовали. «Киевская мысль» назвала статью о Генеральном секретариате «Узурпаторы власти»: «Итак, мы имеем перед собой два правительства; одно – вышедшее из огненных недр всенародной революции, другое – тайно рожденное Центральной радой. <�…> Рада узурпировала права народов Украины, стала на путь открытого разрыва с русской революцией».
В Петрограде сначала решили, будто Украина уже объявила об отделении от России. Академик Шахматов много лет защищал украинцев, убеждал и ученых, и чиновников, что украинцы – особый народ с особым языком и культурой, но этот народ вовсе не собирается отделяться от России. Украинцы лишь требуют, вполне законно, право читать и писать на родном языке, так разве можно им в этом отказывать? Первым ударом для академика стало известие, что австрийские украинцы создали добровольческий легион и этот легион уже воюет против России. Но это были чужие, австрийские украинцы, подданные австрийского императора. А теперь и свои, те самые украинцы, в которых он так верил, оказались предателями. Именно как предательство, как удар в спину воспринят был русскими универсал Центральной рады. Даже аполитичные прежде люди возмущались. Художник Иван Билибин, будучи не вполне трезвым, в знак протеста пел «Боже, царя храни!». Александр Бенуа выслушал от него по телефону «целый поток брани по адресу универсала Рады о независимости Украины».
В борьбе против украинских сепаратистов, мазепинцев, объединялись русские националисты, кадеты, эсеры, меньшевики. Противниками украинских националистов окажутся и русские либералы, и социалисты, и даже большевики. Национальная вражда переходит границы классов, сословий, профессий.
Русские либералы только первое время приветствовали стремительное возрождение прежде «угнетенной» национальной культуры. Русские социалисты тоже недолго говорили о праве наций на самоопределение. Но очень скоро «украинский вопрос» заставил тех и других пересмотреть свои взгляды. Кадеты разделились по нациям. Русские и украинские эсеры составляли особые партии. Украинские выступали за автономию и поддерживали право наций на самоопределение. Зато III съезд российских эсеров (25 мая – 4 июня 1917‑го) стоял за единство империи. Правый эсер М.В.Вишняк высказался откровенно против самоопределения наций: «Никакого отделения быть не может при сохранении единства государственных границ».
Борьба, еще не вооруженная, шла не между партиями, а между людьми, между народами. И фронт возникал повсюду, где обнаруживались русско‑украинские противоречия. Настроения в Киеве весны‑лета 1917‑го были далеки от межнационального мира.
Из воспоминаний Владимира Винниченко: «Весь Киев в те дни был полон национальными дебатами. На улицах, в трамваях, на плацах – повсюду собирались группки и целые митинги, на которых население Киева разделилось на две половины: украинскую и неукраинскую. (К последней принадлежали не только русские, но и евреи, и поляки, и чехи, словом, все национальности, которые жили на Украине и которые считали, будто они выше украинцев.)»
Украинцы отпускали чубы, переодевались в козацкие свитки, надевали вышиванки. Киевские жители, русские и поляки, считали такое поведение украинцев вызывающим. «Хохлы» так открыто подчеркивали свое отличие, свою нерусскость, что русские смотрели на них как на врагов. Идеи автономной или самостийной Украины пугали большинство городских жителей. Появился слух, будто украинцы решили «явочным порядком» объявить о своей автономии и начать выборы в Украинское учредительное собрание. Это возмутило не только русскую интеллигенцию. Либеральная газета «Киевская мысль» писала о недовольстве и даже о «возросшей агрессивности русских рабочих».
В Одессе представитель Рады на соединенном совещании всех общественных солдатских и рабочих организаций зачитал резолюцию по‑украински, что вызвало возмущение всего зала. Требовали, чтобы резолюцию читали по‑русски.
Украинцы хотели скорейшей украинизации школы, создания украинского университета с лекциями и семинарами на украинском языке. Но протестовали и русские учителя, и родители, и университетская профессура. Само слово «Украина» отказывались употреблять, говорили и писали о «Южной Руси», о «Южной России». Во имя «сохранения культурного и политического единства Южной Руси с остальной Россией» создали даже Союз малороссов имени Гоголя.
В одном только Киеве, по свидетельству Шульгина, на которое опирается современный историк Антон Чемакин, появилось 19 русских общественных и политических организаций, которые накануне выборов в городскую думу Киева создадут Внепартийный блок русских избирателей. Программа этого блока, по справедливому замечанию Чемакина, сводилась к лозунгам: «Киев – русский город» и «Мы – русские, а не украинцы».
26 июля 1917 года совет профессоров Киевского университета Св. Владимира выразил 36 голосами против 3‑х протест против «вредной для русской государственности» «насильственной украинизации русской культуры». 9 августа уже совет профессоров политехнического института подал записку Временному правительству, протестуя против деятельности Центральной рады, «не имеющей опоры в народных массах».
Сергей Станиславович Беляков
Текст предоставлен: http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=48860507
«Весна народов. Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой»: АСТ. Редакция Елены Шубиной; Москва; 2020
ISBN 978‑5‑17‑101384‑4
Оставить комментарий
Популярные посты:
Предыдущие записи блогера :
Архив записей в блогах:
Вот пожалуй и всё, что нужно знать овощным о внутренней жизни России. Все остальные проблемы, связанные с пенсиями, зарплатами, дорогами и дураками надо старательно искать в США, Украине или, на крайний случай, в Евросоюзе. P.S.А в это время российской пенсионерке, сломавшей шейку ...
Друзья, может у кого-то есть удачный опыт? Сейчас объясню: я имею в виду пробуждение по утрам! Можно ли как-то научиться легко вставать в 7? Банальне советы "раньше ложись" не подходят! Я пробовала в 11 укладываться! Не засыпаю! Если и засыпаю, то все раво встаю в 7 с теми же муками! Если ...
Когда я была маленькой девочкой я очень любила рисовать одежду для бумажных кукол. Но советская печатная промышленность не довозила их до маленьких городков необъятного союза. Поэтому маленьким девочкам приходилось"выкручиваться" и рисовать ...
Предыдущий пост сквозь годы Начну нетрадиционно, с вот этой фотографии Это Настя Каримова, хорошая девочка, теперь уже солидная дама, живет в США, оторвалась от нашей действительности. А в те годы была сначала юным блогером, потом журналисткой оппозиционного замеса. Писала, кстати, ...
...
