«Всех одинаково гнетет он жестоким рабством»

      Несколько размышлизмов о природе русского самодержавия ака абсолютизма (кстати, тот еще вопрос - тождественны ли самодержавие и абсолютизм как явления, синонимичны ли они или же все-таки они суть разные феномены?).

      Сравнивая природу власти, к примеру, Tyrann’a Васильевича и Петруса Магна, как само собой напрашивается предположение, что при всей внешней схожести самодержавие Tyrann’a и абсолютизм Петруса все-же несколько отличаются друг от друга - как энергия, получаемая из куска гранита от энергии, что выходит при переработке куска банана.
      Безусловно, и то, и другое можно уверенно отнести к раннемодерным политическим режимам, но по факту они представляют собой разные стадии его, раннемодерного политического режима, развития. Этим, кстати, объясняется и их сходство ( например, регулярная апелляция к божественной санкции).
      Но есть, есть различие, на первый взгляд не очень и заметное (сходство забивает его), но существенное. И я бы определил это различие природой самодержавия/абсолютизма. Самодержавие Tyrann’a при всем при том носит вполне традиционный характер и я бы определили его (в духе В. Рошера) как «конфессиональный» ( в нашем конкретном случае-«православный) «абсолютизм»-самодержавие. Государство в эпоху последних Рюриковичей как институция еще слишком слабо и потому нуждается в подпорках и дополнительной легитимации - в нашем случае одним костыликом выступает «земля» с ее самоуправлением как соучастником общегосударственного управления, а с другой стороны - божественная санкция. Царь выступает как добрый (?) пастырь, которому Господь вручил свое стадо , чтобы он его, это стало, добре роспас. И так как Господь вручил стало именно ему, Tyrann’у, то ему и отвечать перед Господом, и эта тотальная ответственность влечет за собой и тотальную власть.
      Петровский абсолютизм, естественно, ведет свою историю от Tyrann’ова самодержавия, и эта связь легко и непринужденно просматривается в петровской риторике. Но, вместе с тем, основание постепенно меняется. И если В.Рошер называл этот тип абсолютизма «придворным», но я бы обозначил его как «секулярный». Хоть Петрус и апеллирует регулярно к Богу, тем не менее, чем дальше, тем с большей степени его власть и его самодержавие (в той трактовке, которую давал, к примеру, Сперанский, а вслед за ним правоведы государственной школы) основывались на вполне прозаичных и рациональных началах и вещах - законе и бюрократии. Все-таки регулярное полицейское государство хоть и явилось порождением Реформации и Контрреформации, оно по природе своей чисто светское и сугубо рациональное учреждение, Левиафан, Machina, для которого религия и церковь не более чем лишенные сакрального начала инструменты управления.
      Как-то так получается (в первом приближении).