Волшебные превращения

anairos — 25.01.2018 Начнем с истории, которую поведала в своем журнале Тикки Шельен tikkey. Не буду портить ее замечательное изложение своей передачей, а просто процитирую:


Но по-настоящему ошеломительная история случилась с казачьей песней «Проснется день красы моей». Эту щемящую, удивительно красивую песню записывали во множестве в разных станицах и селах от Кубани до Урала, где только жили казаки. Ее с удовольствием исполняют разные казачьи хоры и ансамбли. Слова, правда, не всегда понятны, как и логика развития сюжета, но песня завораживает и прихотливым ритмическим узором, и переливами голосов, и какой-то нездешней разгульной тоской.

Проснется день красы моей,
Украшен весь он божий свет.
Я вижу море, море, ай и небеса,
Но Родины моей здесь нет. 2р
Ай, но Родины моей здесь нет,
Отцовский дом, дом пропьем мы гуртом,
Травою зеленой зарастет. 2р
Ай, травой зеленой зарастет.
Собачка, верный, верный а он мой зверок,
Залает у моих ворот. 3р
Заноет сердце, сердце оно загрустит.
Не быть мне в той, в той стране родной. 2р
Не быть мне в той стране родной,
В которой был я зарожден,
А быть мне в той, той стране чужой,
В которой мальчик был сужден. 3р
Над кровлей филин, филин а он прокричал,
Раздался зык он по лесам. 2р
Проснутся дети, дети и жена,
Малютка спросит про меня…

Каково же было удивление филологов, когда выяснилось, что песня эта – народное переложение фрагмента из первой главы поэмы Дж. Г. Байрона «Чайлд-Гарольд». На русский язык этот фрагмент под названием «Добрая ночь» перевёл поэт И. Козлов; герой прощается с Родиной, уплывая в неведомые дали. Его спутники печальны – кто-то тоскует по жене и детям, кто-то оставил старых родителей... Только Чайльд-Гарольду не о ком тосковать, никто о нем и не вспомнит. Все вполне по-байроновски, каноны романтизма соблюдены полностью. В переводе Козлова отрывок из поэмы звучит весьма

Прости, прости, мой край родной!
Уж скрылся ты в волнах;
Касатка вьется, ветр ночной
Играет в парусах.
Уж тонут огненны лучи
В бездонной синеве...
Мой край родной, прости, прости!
Ночь добрая тебе!

Проснется день; его краса
Утешит божий свет;
Увижу море, небеса, –
А родины уж нет!
Отцовский дом покинул я;
Травой он зарастет;
Собака верная моя
Выть станет у ворот.

Как случилось, что эти стихи попали в народ? То ли кто-то из слуг услышал, как господа читают звучные стихи, и запомнил, как сумел. То ли кто-то из грамотных случайно прочел – и не смог душою не отозваться на пронзительные строки: поделился с односельчанами. Очень красиво и возвышенно звучало про красу дня, про божий свет, про разлуку и обреченность, да и строки про собачку, верного зверька, тоже запали в простые сердца. Ну а что понять не смогли, то додумали: едет герой на чужбину явно не по своей воле, это изгнание за какую-то провинность («мальчик был суждён»), и даже отцовский дом по этому поводу уже пропили (широка русская душа!). А филин, чей «зык» раздается по лесам, нужен для мрачного колорита, у Байрона никакого филина не было. Зато суровую тоску и обречённость Чайльд-Гарольда народ принял на ура. Не только дворяне рядились в «Гарольдовы плащи» – крестьяне и казаки тоже крепко сочувствовали мятежному лорду. Правда, на свой лад.


Подобные волшебные превращения происходят, оказывается, довольно часто – причем с древнейших времен.

Например, еще из летописей известно, что дружинники русских князей, заключая договор с византийцами, клялись «Перуном, богом своим, и Волосом, скотьим богом».

После принятия христианства на Руси покровителем скота стал святой Власий, и многие историки и этнографы решили: это очередной случай замены. Власий, по созвучию имен, занял место Волоса, так же как Илья-пророк перенял многие свойства Перуна.

Однако святой Власий покровительствует скоту не только на Руси, но и по всей Европе, где никогда не бывало ни славян, ни их богов. Причем начали его почитать в этом качестве еще в последние века Римской империи, задолго до Рюрика.

Как следует разобравшись, ученые пришли к удивительному выводу. В действительности все было наоборот – святой Власий, ставший у южных славян Власом, перешел к их русским собратьям в виде скотьего бога Волоса.

Кстати, те же ученые окончательно поставили точку еще в одном вопросе. Волос и Велес – не два имени одного бога. Хотя их путали еще в древнее время, они все же разного происхождения. Велес (Велис, Вельнис) – славяно-балтийский бог, связанный с культом мертвых и загробным миром. Скотоводам он не помогал никогда, у него иная профессия.


Еще один случай касается народной традиции. В Белоруссии есть праздник Комоедицы. В полном соответствии с названием, в этот день готовят специальную еду: гороховый ком.

Сам праздник, может быть, и исконный, а вот его название происходит... от греческого «комедия». В польском языке – а белорусы веками служили польским панам – это слово когда-то писалось на латинский манер comoedia. Так и назвали веселый праздник с ряжеными, а обычай «есть комы» в этот день появился уже позже, как объяснение названия.

Нерусского происхождения и всем известное слово «коляда». Сколько бы ни утверждали язычники, будто у славян был бог с таким именем, факт остается фактом: бога такого нигде и никогда не находили, а слово, вероятнее всего – искаженное латинское «календы».

Гипотеза подтверждается тем, что это малороссийский обычай, то есть опять же родом с тех русских земель, что были под польской властью. В других частях России ни колядование, ни, собственно, колядки как жанр народной поэзии до 20 века почти неизвестны.


А что говорить о том великом и ужасном превращении, которое претерпела с веками традиция европейского шаманства?

Да, представьте себе, в Европе еще с римских времен были свои шаманы – люди, которые в священном экстазе выходили из тела и летали по мирам людей и духов. Их не одобряли ни римские жрецы, ни католические священники, но на популярность их в народе это не влияло.

Как и шаманы, они в своих видениях часто принимали облик птиц. Только для северных народов священной птицей был гусь или гагара, а для римлян – сова-сипуха, stryx. В честь нее женщин-шаманов называли стригами, а мужчин – стригоями.

В русской литературе термин «стрига» почему-то не прижился, и везде, где он встречается, его переводят как «ведьма» или «колдун». Однако даже инквизиторы знали, что основной признак ведьмы – не занятия народным колдовством, а именно способность летать и изменять облик, то есть шаманство.

Характерная особенность стриг – их ночные слеты по праздникам. Они собирались на особенную гору и всю ночь танцевали и пировали там. Предводительствовала праздником Диана – единственное римское божество, которое стриги, по всей видимости, почитали.

Но с веками, под явным влиянием христианских проповедей, религия стригоев менялась. На месте Дианы появился сам дьявол, а главной силой, которую он даровал своим поклонникам, была, естественно, способность вредить людям, скоту и полям. И я говорю сейчас не о том, что она казалась такой церковникам: сами стриги постепенно начали верить, что в самом деле служат дьяволу.

В Румынии у местных колдунов была своя элита – соломонары, в честь царя Соломона. Это были странствующие чародеи, повелевающие погодой.

Стать соломонаром мог не всякий, а только тот, кто был отмечен: родившийся в рубашке, с особой меткой на теле или седьмой сын. Уйдя из дома вслед за учителем, он проходил особый искус втайне от людей, и только после этого получал право носить плащ и посох соломонара.

Постепенно в народе появилось предание о таинственной школе Соломонарии, спрятанной глубоко под землей, чьи ученики семь лет не видят солнечного света.

На другом конце бывшей империи стоял город Саламанка – центр учености, профессоров которого тоже часто считали колдунами. Два названия наложились друг на друга, к ним добавился шепелявый румынский выговор, и Соломонария стала Шоломанчей. В немецком написании – Схоломансой.

Легенды о Схоломансе тоже менялись под воздействием христианства. Ее директором и единственным преподавателем стал дьявол. Лучшего из учеников он забирал себе в услужение. Избранный колдун становился всадником на драконе и нес людям бури, грозы и град, губящий посевы.

Самый известный выпускник Схоломансы – и, пожалуй, вообще самый известный персонаж, прошедший колдовскую школу – граф Дракула из одноименного романа Брэма Стокера. Именно там он осваивал таинства черной магии, благодаря которым повелевал туманом и превращался в волка и летучую мышь.


И это лишь малая часть великого множества переходов, заимствований и превращений, с которыми приходится иметь дело исследователю.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив