Владимир Солоухин «Письма из Русского музея»
kagury — 29.06.2024 Дочитав эту небольшую книгу, поняла, что мне сложно про нее написать. Это не совсем тот Солоухин, к которому я привыкла – лиричный, обаятельный и как-бы это сказать… впитавший в себя тихую нежность средней полосы. Здесь у нас городской житель, журналист и публицист. И книга вышла скорее сборником эссе на социально-культурные темы, что, впрочем, не делает ее неинтересной или устаревшей, как это часто бывает с такого рода произведениями. Эти размышления в условно в эпистолярном жанре были напечатаны примерно полвека назад. И это тот самый случай, когда согласно поговорке «у нас ничего не меняется за 100 лет, но все за 10».Например, в первых нескольких он рассуждает о городской архитектуре, огорчаясь тем фактом, что из-за современной хаотичной застройки и уничтожения старинных зданий Москва становится менее привлекательным городом, чем Ленинград. Где сохранился облик города если не с Петровских времен, то хотя бы с 19 века. А именно это привлекает туристов и именно это радует жителей. «Все в плащах, скроенных одинаково… я похож на улице на всякого и совсем теряюсь на углах», как написал Саша Черный. С городами та же беда.
«на месте уникального, пусть немного архаичного, пусть глубоко русского, но тем-то и уникального города Москвы, построен город среднеевропейского типа, не выделяющийся ничем особенным. Город как город. Даже хороший город. Но не больше того».
Тексты получились с одной стороны немного английскими по стилю – особенно сожаления насчет отсутствия удобных письменных столов в номере современной гостиницы. Есть в этом что-то такое от викторианского путешественника. С другой, в том что касается искусства, они кажутся несколько дилетантскими. При всей их социальной остроте (увы, до сих пор не утратившей своего значения), рассуждения о живописи, пожалуй, не самая сильная черта автора.
«Письма» были написаны в период увлечения Солоухина иконописью, поэтому именно этой стороне искусства здесь уделено основное внимание. Он восхищается Дионисием и яркостью и свежестью икон 12-15 века, и сожалеет о том, что большая их часть погребена в хранилищах почти без шансов быть увиденными публикой. А также о том, что музейная деятельность очень мало направлена на рекламу, точнее популяризацию искусства. Нет информации о выставках, нет каталогов, нет в залах кураторов, готовых рассказать и показать то, что пропустил бы сам, ответить на вопросы, заинтересовать. Вот это вот все, по большому счету, начало меняться вот только сейчас. И то очень медленно.
Финальные письма посвящены попытке проследить пусть русского искусства, начиная от икон и фресок до работ Репина, Сурикова и их современников.
Здесь Солоухин сначала восхищается Венециановым, сделавшим шаг от парадного портрета в сторону пейзажно-жанровой живописи (кстати, я кажется, и не видела его «Очищение свеклы»), а затем на этот самый «жанр» неожиданно ополчается (Маковский, Перов и т.д.) и передвижников в целом, рассматривая их реализм, как своего рода газетные анекдоты: «развлекательный, обличительный, с подковыркой, вот именно фельетонного направления жанр».
«Ушли от жанра два богатыря. Нестеров – в религиозную романтику. Васнецов – в русскую сказку и в русский эпос». При этом Суриков, неожиданно, у него «титан». Вообще, рассуждения о живописи написаны явно с большим акцентом на христианские мотивы в творчестве, и оттого весьма пристрастны не в лучшем смысле. Например, отдавая должное Поленовской «Христос и грешница», он пишет, что это полотно «не бог весть что с живописной точки зрения».
Тем не менее, несмотря на спорность высказываемых мнений о художниках, мне жаль, что Солоухин не продолжил эту серию писем. Это было бы любопытно.
«Конечно, если уйти с головой, то можно найти столько предметов для разговора, что не напишешь и за целый год. Вот, например, если именно уйти с головой, разве не интересно проследить, как разные русские художники решали тему Христа.
А пейзаж вообще? Разве не отдельная тема для разговора? От Венецианова до Васильева, от Васильева до Куинджи, от Куинджи до Саврасова, от Саврасова до Левитана…
Хотите, я назову вам несколько имен, за каждым из которых вы почувствуете (нельзя не почувствовать) бездну не то что возможности – необходимости понять и осмыслить... Рерих. Бенуа (и вообще «Мир искусства»). Кустодиев. Билибин. Петров-Водкин. Малявин. Архипов. Серов, наконец, Валентин Серов!»
#Светловкачеллендж24 (книга писателя-юбиляра, Солоухину в 2024 году - 100 лет).
|
</> |