Вдогонку проф.РГГУ Габелко

mskolov — 20.03.2023 Дройзен считал, что эллинизм – это время после походов Александра Македонского, когда греческая государственность и культура распространяются среди, как он изящно выразился, «отживших культурных народов Востока». И в результате этого распространения греческой культуры создаётся та общецивилизационная среда, в которой возникает христианство. Дройзен, как глубоко верующий человек, придавал именно этому факту решающее значение.
* Понятно, что Дройзен создавал свою концепцию в эпоху колониальных захватов. Это время, когда Запад активно захватывал, причём самыми разными методами, военными и экономическими, и восток и юг. Эта историческая обстановка не могла не наложить отпечаток на концепцию Дройзена. Здесь речь идёт о завоевании. О том, что активный, деятельный, энергичный Запад завоёвывает, покоряет, преобразовывает косный, пассивный Восток. /М.С. Просто к Ростовцеву и т.п./
* Применительно к эллинизму зачастую говорили именно о колонизации уже образца Нового времени. Когда западные державы покоряют, подчиняют и начинают политически, административно и экономически эксплуатировать те или иные территории в Азии, Африке, и т.д. И кстати нужно отметить, что такие концепции, применительно особенно к эллинистическому Египту, существуют до сих пор. Не в столь вульгарном виде, разумеется, но имеют место быть. Другое дело, что с ними спорят. Но сам факт существования таких взглядов достаточно показателен. /М.С. На самом деле, эпоха разложения эксплуататорства?/
* Со времён Винкельмана считалось, что Греция эпохи классики – это недостижимый культурный и цивилизационный уровень. Это наше всё, это основные стандарты и образцы, которые были усвоены европейской цивилизацией. А что наступает позже – это упадок сразу по нескольким параметрам.
* Те исследователи, которые хорошо относились к греческому полису и к демократии, видели, что положение полиса качественно меняется. Полис оказывается, предельно в общем говоря, подчинённым монархии. Им это не нравилось. Те исследователи, которым нравился Александр Великий, говорили: дальше-то кто? Скажем, Энгельс употреблял слово «диадохи» применительно к последователям Гегеля в несколько пейоративном смысле. Слово «эпигоны» имеет сейчас однозначно отрицательный оттенок, что это вырожденцы. Хотя изначально это просто означало «родившиеся после», представители второго поколения, дети наследников Александра. Те, кто, следуя за Винкельманом, считали недостижимым образцом греческую культуру эпохи классики, говорили, что здесь восточное влияние, что греческий дух в результате смешения с тлетворным влиянием Востока теряет свою уникальность и получается что-то совсем не то. Ну и многие эллинистические монархи давали к этому немалую почву: интриги, убийства, разврат и прочие вещи, которые зачастую оттесняли на второй план тот положительный культурный, политический, общецивилизационный потенциал, который в эллинизме был заложен.
* основные постулаты концепции Дройзена, прежде всего это приоритет культурного элемента, и второе – это однозначно активная роль греко-македонского мира по отношению к Востоку, всё-таки сохраняли своё значение на протяжении многих и многих десятилетий. То есть вторая половина XIX и первая половина ХХ вв. – это продолжение развития этой парадигмы.
* Согласно взглядам Зельина, эллинизм – это не этап в развитии рабовладельческого строя, как считал Ранович. Зельин обоснованно упрекал его в чрезмерном даже по тем временам социологизаторстве. Это конкретное историческое явление... Возникает это явление в ходе и как результат греко-македонского завоевания Востока.
* И на Западе постепенно формируется, как мне кажется, вполне адекватный подход к эллинизму, который заключается в том, что кардинальные новшества, то, что действительно было системо- и структурообразующим фактором в истории эллинизма, следует связывать с изменением в сфере государственности. На смену полису, как несущей конструкции античного греческого общества, приходит эллинистическая монархия. Монархия смешанного происхождения. В основе её, с одной стороны, народная, как иногда говорят, монархия Македонии, с другой – ахеменидская имперская традиция, и какие-то местные: египетская, вавилонская и прочие, которые немалую роль тоже играли. Мне кажется, этот подход наиболее адекватен.
* Маркс говорил, что высочайший внешний расцвет Греции связан с эпохой Александра, тогда как внутренний – с эпохой Перикла.
М. Родин: Я правильно понимаю, что не много изучали эллинизм в советское время в том числе потому, что его сложно вписать в классическую пятичленку? Потому что 300 лет выпадает из развития. Классическая Греция – это расцвет рабовладения. А тут мы возвращаемся обратно к какой-то деспотии.
О. Габелко: Отчасти да. Ранович попытался рассмотреть это именно как стадию развития рабовладения, но эта попытка была явно неудачной даже по тем временам. Действительно, требовалось какое-то осмысление социально-экономических категорий. Но дело в том, что здесь как раз не находится столь ярких, действительно эпохальных перемен. Многие институты древневосточного общества были усвоены, модифицированы. Институты социально-экономические в первую очередь. Но во многом и политические.
И у нас, да собственно и в мировой историографии, традиционно приоритетное внимание уделялось изучению трёх великих эллинистических государств. Если взять любой обобщающий труд по истории эллинизма, которых на Западе довольно много, на английском, на немецком, то там, как правило, отдельные главы посвящены Птолемеям в Египте, Селевкидам в Азии, Антигонидам в Македонии. Часто Пергаму, поскольку государство небольшое, существовавшее недолго, а источниками его история обеспечена хорошо. Что-то про греческий полис, и, в общем-то, всё. И в результате зачастую даже мы не имеем чёткого представления о политической географии эллинистического мира. Не говоря уже о том, чтобы как-то наглядно представить себе то единство многообразия, которое собой эллинистический мир представлял.
Сейчас очень много говорится, в западной науке пока что, мы здесь только нащупываем подходы, о том, что эллинизм – это, пожалуй, первое в мировой истории проявление такого феномена, как глобализация. Мир действительно стал един от Гибралтара до Индии. Но это, наверное, преувеличение. Хотя недавно вышла работа, посвящённая нумизматике эллинистического мира. Там говорится, что совершенно чётко прослеживается монетизация экономики в этих пределах. Чуть ли не от восточной Англии и до Шри-Ланки. Наверное, это преувеличение. Наверное, нельзя говорить о совсем целостном экономическом пространстве.
Но повсеместно, в том числе даже в тех регионах, где ни о каком македонском завоевании речи не шло, прослеживаются явления, сходные с тем, что происходило в классическом ареале эллинизма. Т.е. это создание монархических объединений, укрепление в том или ином виде единоличной власти. Скажем, были очень интересные наблюдения, что создание державы Баркидов в Испании – это явление того же порядка. С этим можно спорить, но принимать во внимание необходимо.
И появление единства на самых разных уровнях, в самых разных сферах жизни – это действительно характерная примета эпохи эллинизма, которая в этом отношении, мне кажется, представляет собой явление во многом отличное от того, что представляет собой чисто древнегреческая история. Потому что по расчётам Уильяма Тарна, одного из выдающихся исследователей эпохи эллинизма, греческая ойкумена после завоеваний Александра увеличилась в четыре раза. Вовлечёнными в единый исторический процесс оказались десятки народов. О ком-то из них греки знали раньше, о ком-то и слыхом не слыхивали.
Кроме того, классическая Греция охватывает немногим более полутора веков, с начала V и по вторую половину IV в. до н.э. Здесь мы при самых грубых оценках, о хронологических границах эллинизма наверное нужно будет сказать отдельно, но мы имеем 300 лет. Это отдельный мир. Это особый мир со своей источниковой базой, которая качественно отличается от того, что мы имеем применительно к классической Греции. Это предмет, который заслуживает отдельного совершенно концептуального осмысления вне прямой связи с историей Древней Греции как таковой. Это не прямое продолжение древнегреческой истории.
М. Родин: Мы говорим об огромной территории, большом количестве разных культур и народов. И тем не менее все они были каким-то образом объединены этим феноменом. Когда мы говорим про Александра Македонского, здесь всё достаточно просто. Харизматичный лидер, который завоевал огромную территорию и все ему подчинились. Но дальше, после его смерти, это всё продолжило существовать. На каких основаниях диадохи вообще претендовали на власть, например, в Египте?
О. Габелко: Это один из вечных вопросов в истории эллинизма. Надо сказать, что харизмой обладал не только Александр, но и его преемники тоже. Не случайно один из древних историков сказал, что после смерти Александра Македония получила много Александров вместо одного, имея ввиду диадохов. Ребята были явно не лыком шиты. И редкое исследование по истории эллинизма, эллинистической монархии обходится без цитирования фразы одного из поздних источников византийского времени. Смысл её примерно в том, что ни право, ни происхождение не дают возможности царствовать, но умение вершить государственные дела и командовать войском, таков был Филипп и таковы были преемники Александра. Странным образом сам Александр здесь не упомянут. Мне кажется, что Филиппа и диадохов отличает от Александра одно важное качество, которым Александр, может быть, и обладал, но история не дала ему возможности это проявить: умение держать удар. Умение восстанавливаться после поражения, когда, казалось бы, потеряно уже всё. Достаточно вспомнить Антигона Гоната, одного из выдающихся эллинистических монархов, который начинал свою карьеру фактически как царь без царства. Такой феномен для эпохи диадохов и ранних эпигонов очень характерен. /М.С. Из-за "глобализации" обостряется внутрення конкуренция, среди относительно равных, что и прологает путь к консолидаци власти?/
* Я говорил о том, что пересматриваются взгляды на роль восточных народов. Никто сейчас на западе не считает, что Восток был пассивным.
* Что касается Египта, там ситуация была такая, что египтяне с древних времён считали, что над ними может царствовать только легитимный государь. Если кто-то их завоёвывал и более-менее их устраивал, то они придумывали (я, конечно, упрощённо говорю) всякого рода идеологические конструкты, которые позволяли этому монарху выступать в роли нормального традиционного египетского царя-ритуалиста. С Александром, Птолемеем I и его последователями была именно такая ситуация не смотря на все неоднозначные детали.
* в нашей науке почему-то при тщательном анализе западной историографии не рассматривалась концепция, созданная одним из ведущих исследователей эллинизма, немецким исследователем Христианом Хабихтом, который, к сожалению, в прошлом году скончался. Теория создана им ещё в 50-е гг., в последствии развита другими исследователями, и была связана с тем, что для понимания сущности эллинизма очень важное значение имеет категория господствующего общества. И он показывал на материале в основном, конечно, трёх великих эллинистических монархий (в чём, кстати, и ограниченность этой концепции), что господствующее общество там формируется. Это царская власть, окружение царя, его двор (в этой связи говорят о придворном обществе, оно тоже активно исследуется применительно к эллинистическим государствам), это армия, это политико-административная элита. И они в основном были греко-македонского происхождения. Хотя, разумеется, нужно учитывать некоторые детали, в частности в государстве Селевкидов иранский элемент тоже был представлен, в государстве Птолемеев со временем египтяне проникают и в верхние эшелоны власти. И в частности для этого очень много сделал Птолемей III, проведший своеобразную религиозную реформу, повысившую значение традиционных жреческих коллегий египтян, что позволило прийти к некоему компромиссу в условиях назревавшего кризиса.
В целом мне кажется, что исходя из особенностей господствующего общества или, как сформулировал более широкое понятие, но, в общем, того же порядка Пьер Бриан, один из выдающихся исследователей эллинизма и персидской империи, «доминирующего этнокласса», если мы эти понятия увяжем как-то воедино и будем рассматривать, как они проявляют себя в разных регионах эллинистического мира, мы можем решить своего рода сверхзадачу. Дать региональную типологизацию эллинистического мира и объяснить, как это единство многообразия функционировало.
* Обычно эллинизм – это от похода, или смерти Александра и до 30 г. до н.э., когда был завоёван Римом эллинистический Египет, последнее крупное эллинистическое государство. Иногда слово «крупное» опускают вообще. Между тем существовали и после 30 г. до н.э. вполне нормальные эллинистические государства, такие как государства Малой Азии. Понтийское царство существовало до 64 г. н.э., пусть и вассальное по отношению к Риму, Каппадокийское царство до 17 г. н.э., Коммагена до 72 г. н.э. Ну а такие государства, как Армения и Парфия, римлянами и вовсе не были подчинены.
* Во-первых, если мы говорим о завоевании, об установлении, условно говоря, греко-македонского господствующего общества, то здесь мы должны говорить о таких монархиях, как государство Селевкидов, Птолемеев, Греко-Бактрийское и Греко-Индийское царство на восточной периферии. Здесь, действительно, политическое господство сохраняется за западными пришельцами, при том, что естественно некоторые представители восточных элит включаются в состав этого господствующего общества в тех или иных конкретных обстоятельствах.
Второй вариант – это зона уравновешенного взаимодействия и синтеза. Наверное, следует говорить не просто о сочетании и взаимодействии различных элементов, но о синтезе, когда действительно появляются новые какие-то влияния. Это малоазийский вариант: Понтийское, Каппадокийское царство, Вифинское царство, Пергам и Галатия, которые качественно отличаются, но всё таки в рамках единого географического комплекса складывается некое единство. И, мне кажется, это следует рассматривать как отдельный вариант развития эллинистического мира.
К востоку, если вспомнить этот иранизм, персианизм и прочие производные от иранского цивилизационного наследия, наверное, можно говорить об ориентализирующем типе эллинизма. Это Коммагена, Армения, Парфия, государство фратараков в Персиде. Наверное, это тоже эллинизм. Использовался греческий язык, был греческий полис. Определённую роль играли греки и в аппарате управления. Но всё таки тут власть была у представителей восточных, иранских в основном элит, которые активно, но избирательно воспринимали то, что им нужно было из македонского политического опыта и греческого культурного багажа.
Греция и Македония. Существует такая парадоксальная точка зрения, что это вообще не эллинизм, потому что здесь не было взаимодействия греческих и восточных элементов. Прямого взаимодействия, может быть, и не было. Но синтез безусловно существовал. Может быть, в каком-то наведённом виде, как электромагнитная индукция. Здесь тоже усиливается государственная власть единоличного характера, здесь создаются совершенно новые объединения греческих полисов.
И главное, что этот регион тоже оказывается включённым в состав эллинистического мира и династическими связями, и экономическими, и культурными, религиозными. До эпохи эллинизма, конечно, такого не было.
* С точки зрения Дройзена, если буквально воспринимать его подход к примату культурного фактора, то Рим – это нормальное эллинистическое государство. «Греция, взятая в плен, победителей диких пленила». И, кстати, работа одного из наших выдающихся исследователей истории Рима, Елены Михайловны Штаерман, называлась «Эллинизм в Риме», где речь шла о культурном факторе в первую очередь, но не только. Некоторые элементы можно найти и в других сферах жизни.
* И нельзя забывать о западных варварах, таких как фракийцы, иллирийцы, скифы. Мне кажется, что здесь варварский вестернизирующий тип эллинизма вполне может быть определён. У них усиливается государственная власть монархического характера, начинается градостроительство. Крымская Скифия – это уже оседлое государство. Скифы меняют свой образ жизни и оставляют такие замечательные памятники, как Неаполь Скифский с греческой эпиграфикой, со своеобразным культурным наследием. Это качественно отлично от того, что было раньше.
* Здесь, мне кажется, можно говорить о том, что западные варвары, где, опять таки, не было прямого македонского завоевания или оно было кратковременным как во Фракии, тоже понимают, что лучше следовать в том же самом цивилизационном русле, что и остальная ойкумена. И тем самым создаются новые элементы единства, которые составляют новую целостность, будучи взяты все вместе. /М.С. Магистраль! Не будешь, как все - будешь уступать.../
М. Родин: То есть в этой концепции эллинизма мы говорим в первую очередь даже не про физическое завоевание, а о распространении смешанной культуры.
О. Габелко: В первую очередь не культуры, мне кажется, а государственности. Потому что культурные взаимодействия имели место и раньше. И не случайно один из наших выдающихся археологов, Владимир Дмитриевич Блаватский, сформулировал концепцию предэллинизма. Что в результате культурного прежде всего взаимодействия на периферийных зонах греческой цивилизации, в Северном Причерноморье, во Фракии, в ряде территорий Малой Азии, наступают явления, характерные для эллинизма. Он их назвал «предэллинизмом», что, мне кажется, тоже не вполне адекватный термин.
Но да, завоевание играло далеко не решающую роль. Можно говорить о том, что на тех территориях, которые завоёваны Александром, в последствии складываются государства с сохранением политического господства греко-македонян, македонских династий Птолемеев, Селевкидов. Но прямой зависимости здесь нет. И здесь, наверное, всё таки следует учитывать то, что был задан общий вектор исторического развития, который сводился к тому, что и правители восточного происхождения видели, что нужно строить города, модифицировать систему управления, заимствовать греческий язык, приглашать греческих специалистов, реформировать армию по македонскому образцу. И в результате создаётся такое единство многообразия.
Была очень хорошая статья на немецком языке, которая называлась «Hellenismen?», «Эллинизмы?», то есть разные варианты развития эллинистической ойкумены. Здесь, конечно, очень много требуется конкретных исследований, в частности, относительно роли греческого полиса. Потому что многие полисы сохранили независимость, и это невозможно отрицать. Это не укладывается в концепцию прямого однозначного кризиса греческого полиса. Скажем, Родос, Византий, Гераклея Понтийская, уже упоминавшиеся федеративные объединения – это особый вариант развития греческого полиса, который демонстрирует свою живучесть. И в эллинистических монархиях полисы тоже играли очень важную роль. В частности, в государстве Селевкидов. Нельзя говорить, что они были просто винтиками в системе государственного управления. Их роль была очень значимая, цари это всячески подчёркивали. Здесь речь не идёт об одной только демагогии. Это отражение реального положения дел. Полисы служили для царей главным образом македонского происхождения, для Селевкидов в первую очередь, точками опоры для освоения огромных территорий. Всего было основано около четырёх сотен новых полисов в Европе, Азии, Африке. Это иная стадия развития античной цивилизации.
* Давно уже говорилось в науке о том, что с утерей политической самостоятельности в результате завоевания Римом на западе, Парфией на востоке эллинистическое наследие не исчезло, конечно же. Один из исследователей римской Малой Азии сказал так, что эллинизация для сохранения римского господства в Малой Азии сыграла большую роль, чем римская армия и римское право. Говорится об эллинизме в поздней античности вплоть до чуть ли не арабского завоевания. Говорится о византийском эллинизме.
Здесь достаточно много сделано, и опять таки в основном всё сводится к культурному элементу, который, конечно, важен, но не может объяснить всё. Мне кажется более перспективной теоретическая разработка, осмысление того, какое место занимали эллинистические государства после 30 г. до н.э. Те государства, о которых я говорил, которые существовали несколько десятилетий, играли немаловажную роль и в римской внешней политике на востоке, и сами по себе.
Мне кажется, здесь мы должны трактовать эллинизм как конкретно-историческое явление. Он постепенно сжимается, как шагреневая кожа. Он, будучи первоначально присущ и Балканам, и территории вплоть до северной Индии и Египта, постепенно локализуется в Малой Азии и в зоне контактов между Римом и Парфией, что, видимо, далеко не случайно. В частности, есть такая концепция, что римляне осознанно насаждали, поддерживали эллинистические институты в зависимых от них царствах. То есть здесь мы можем говорить о наследии эллинизма и в сфере политической, отчасти социально-экономической, опять таки, в сфере государственности.
https://rodinaslonov.ru/epohi/antichnost/rs-164-fenomen-ellinizma/

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив