Толкование на Книгу Иова свт. Григория Двоеслова - Книга X, ч.1.

farisaios — 10.05.2016
Р. Ляйнвебер. Иов многострадальный.

Оглавление.
О том, что это за перевод здесь.

Книги моралий Свт. Григория Двоеслова или Толкование на «Книгу Иова».
Том первый, часть вторая.
Книга X.
Рассматриваются вся одиннадцатая глава книги Иова, и пять первых стихов двенадцатой, чем он закрывает вторую часть этой работы.

[ИСТОРИЧЕСКОЕ ТОЛКОВАНИЕ]
1. Так часто, как сильный борец выходит на огороженную арену, другие, кто пытается доказать, что могут сравниться с ним в силе, по очереди выдвигают себя для попытки повергнуть его, и как только один из них будет преодолен, сразу же другой встает против него, и когда и тот будет покорен, следующий занимает его место, и они, рано или поздно, признают свою силу в борьбе более слабой, ибо его победа, которая раз за разом повторяется, сама по себе возносит его, и каждый новый противник приходит на сражение, чтобы тот, кто не может быть преодолен по характеру своей силы, по крайней мере, мог бы быть преодолен постоянной сменой соперников. И также, в этом представлении людей и ангелов, благословенный Иов утвердил себя как могучий борец, и тем, как он одолел обвинения своих противников, он показывает постоянство неослабевающей силы; первым ему противостоит Елифаз, следом Вилдад, и, наконец, Софар ставит себя вперед в попытке свергнуть его, и они возвышают себя изо всех сил, чтобы нанести ему удары, но никогда не достигают такой высоты, чтобы ударить на высоту этой праведно укрепленной груди. Ибо их слова совершенно ясно означают, что они наносят свои удары по воздуху, ибо, поскольку они не могут упрекнуть святого человека справедливо, слова сокрушения, будучи произнесены в пустоту воздуха, теряются; и это явно показано в том, что ответ Софара Наамитянина начинается с обидой, которая видна в том, что он говорит:
Глава XI. Стих 2. Не должен ли тот, кто произносит много, услышать в свою очередь? и должен ли человек, полный слов, быть оправдан? [Иов. 11:2][1].
2. Это обычная практика наглых людей, отвечать противоположное тому, кто сказал доброе так, чтобы, если это касается утверждения добрых вещей, они казались хуже. И эти слова праведника, хотя и были малочисленными, были услышаны, и их количество описано как «много», потому что они мгновенно рубят по вредным привычкам слушателей, они падают тяжелым грузом на слух, ибо слово, которое по правому утверждению произносится против преступлений, вскрывает преступление. Ибо, того самого человека, который показал правые утверждения на основании истины, Софар упрекает и называет многословным, ибо, в то время как мудрость отчитывает грехи устами праведников, это звучит как заслуживающая упрека избыточная болтливость для ушей глупцов. Ибо лукавые люди не считают правым ничего, кроме того, что они сами думают, и они считают слова праведного бессмысленными в той мере, в какой они находят их отличающимися от их собственных представлений. Так что еще сделал Софар, высказывая утверждение, «что человек, полный слов, не может быть оправдан», если не показывает то, что до тех пор, пока кто-то позволяет себе истекаться в словах, теряется стабильность молчания, и он отделяется от сохранности души. Ибо, поэтому написано: И дело правды, молчание [Ис. 32:17][2]. Следовательно, и Соломон говорит: Он, что не имеет власть над своим собственным духом в разговоре, это как город разрушенный, без стен. [Притч. 25:28][3]. Поэтому он снова говорит: Во множестве слов не миновать греха [Притч. 10:19][4]. Потому и псалмопевец свидетельствует, говоря: пусть человек, полный слов не утвердится на земле; но истинность утверждения теряется, когда оно не доставлено в благоразумии [Пс. 139:12][5]. Таким образом, это действительно некая истина, то, что «человек, полный слов, не может быть оправдан», но хорошая вещь плохо сказана, потому что без должного внимания остался вопрос, кому эта вещь говорится. Ибо истинное утверждение против нечестивых, если оно направлено на силу добра, теряет свою собственную добродетель, и возвращается обратно с затупленным наконечником в той мере, в какой был праведно силен тот, против которого утверждение было неправедно нацелено. Но то, что грешники не могут выслушивать хорошие слова с терпением, и то, что они пренебрегают попытками других исправить их жизнь, и противостоят этому возражением, Софар ясно показывает нам, когда приобщает:
Стих 3. Должны ли люди умолкать, только услышав тебя? и когда ты глумишься над другими, никто не должен опровергать тебя? [Иов. 11:3][6].

3. Необразованный ум, как мы уже говорили, катастрофически раздражается под утверждениями истины, и считает молчание наказанием; он принимает все, что сказано по-доброму, как позор глумления над собой. Ибо, когда истинный голос обращается сам к ушам плохих людей, чувство вины жалит воспоминанием из-за грозного гласа, взывающего к воспоминаниям о злых делах, и в той мере, как ум касается осознания внутренне, он выплескивает все рвение в упорстве внешнем. Он не может выносить глас истины, ибо это затрагивает рану его  вины, и она причиняет боль. И то, что произносится, обличая нечестивых вообще, как правило, он представляет себе, как особым образом произведенную атаку персонально на себя. И от того, что он внутренне помнит в себе уже сделанным, он краснеет, услышав извне. Потому он сразу готовится к защите, чтобы он мог покрыть позор своей вины словами лживого упорства. Ибо, как праведники, касаясь некоторых вещей, которые были сделаны неправедно, считают голос обличения служением милосердия, так лукавые считают, что это оскорбление насмешки. Одни сразу же падают ниц, чтобы показать послушание, другие поднимаются вверх, чтобы показать безумие самообороны. Одни принимают руку помощи исправления как отстаивание спасения их жизни, с помощью которой, в то время как исправляется грех нынешней жизни, гнев Судьи, который должен прийти, смягчается; в других, когда они оказываются под обличением ударяющего меча, грех совлекается с голосом брани, и тщеславие нынешней славы губит их. Потому Истина говорит через Соломона в похвале праведника: дай наставление мудрому, и он поспешит принять его [Притч. 9:9][7]; следовательно, он же сводит на нет упрямство нечестивых, говоря, что: обличающий буйного поступает неправильно [Притч. 9:7][8]. Ибо это вообще бывает, что, когда они не могут защитить пороки, которые обличены в них, они становятся еще хуже от чувства стыда, и ведут себя так высоко в своей защите самих себя, что выискивают плохие моменты в других, чтобы призвать внимание обличителя, и не признают себя виноватыми, если они могут призвать обвиняющие слова на головы других. И когда они не могут найти истинные обвинения, они придумывают их, чтобы у них также были примеры, при помощи которых они могут упрекать других, не уступающие по тяжести обвинения. Поэтому Софар, который был ужален обличением, которое воспринял как насмешку, тотчас же приобщает своими лукавыми устами:
Стих 4. Ты сказал, речь моя верна, и чист я в Твоих глазах [Иов. 11:4][9].
4. Кто помнит слова блаженного Иова, знает, насколько это обвинение ложно в отношении слов, сказанных его голосом. Ибо, как он мог бы назвать себя чистым, который говорит: если я буду оправдываться, то мои же уста обвинят меня [Иов. 9:20][10]; но есть это в нечестии неправедного, что, в то время как он отказывается оплакивать реальное зло сам в себе, он придумывает его в других, потому что это позволяет ему использовать его в качестве своего рода успокоения для зла, которое он совершил, если жизнь обличителя может быть также испачкана ложными обвинениями. Но мы должны знать, что по большей части, нечестивые желают на словах того, что хорошо, и говорят устами для того, чтобы они могли показать, как плохо то, что мы имеем в настоящее время, и, как будто по доброте, что они несут другим, они молятся о благоприятных обстоятельствах для нас в будущем для того, чтобы показать себя полными ласковой заботы. Потому Софар немедленно приобщает, говоря:
Но, о если бы Бог заговорил с тобою, и отверз уста Свои к тебе! [Иов. 11:5][11].
5. Ибо человек говорит сам по себе, когда все, что он думает, не ограждается Духом Божественного Существа от чувств плотской мудрости; когда плоть выдвигает чувства, и манит ум как бы к пониманию, но на самом деле отправляет его обратно во вне. И, следовательно, говорит Истина к Петру, который был еще полон земных чувств: ибо ты думаешь не о том, что Божие, но то, что человеческое [Мк. 8:33][12]. Тем не менее, когда он сделал доброе исповедание, слова сказаны ему: не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах [Мф. 16:17][13]. Теперь то, что мы понимаем под «устами» Бога, если не Его суждение? Ибо, когда уста закрыты, голос хранится внутри, и смысл, который умалчивается, остается для человека неизвестным; но когда уста открываются, речь выливается, и обнаруживаются мысли говорящего человека. Так что «Бог открывает Свои уста», когда Он являет Свою волю людям открыто испытаниями. Ибо Он как бы говорит открытыми устами, когда завеса тайного Провидения отодвигается в сторону и Он отказывается скрывать то, что есть Его воля. Ибо, как это было, с закрытыми устами Он удерживает, чтобы указать, что Он хочет сказать нам, когда по тайному Его суждению Он скрывает причину, по которой Он делает любую вещь. Софар, поэтому для того, чтобы он мог обличить благословенного Иова в плотском понимании, и указать на свою якобы доброту, показывает какие хорошие вещи он желает для него, хотя, даже когда они уже присутствуют, он не знает, что это так, и говорит: Но, о если бы Бог заговорил с тобою, и отверз уста Свои к тебе! Как будто он сказал простыми словами: «Я сочувствую твоему невежеству больше, чем постигшей тебя каре, ибо я знаю, что ты облачился только в мудрость плоти и пуст без Духа Истины. Ибо если бы ты различал тайные суды Божьи, ты не позволил бы себе произнести такие смелые слова против Него». И то что, когда Всемогущий Бог поднимает нас, чтобы получить представление о Его суждениях, Он немедленно изгоняет туман невежества в нас, потому что учение приходит к нам от Его открытых уст, он тотчас же показывает, добавив в словах:
Стих 6. И, чтобы Он дал тебе тайны мудрости, и что ее закон многогранен [Иов. 11:6][14].
6. Верховная Мудрость проявляется открыто, когда Всемогущий Бог правит теми, кого Он создает, и приводит к концу хорошие вещи, которые Он начинает, и нацеливает по Его вдохновению тех, кого Он озаряет светом Его посещения. Ибо ясно для глаз всех людей, что те, кого Он создал Своим свободным даром, Он обеспечивает милостью. И когда Он дарует духовные дары, Он Сам доводит до совершенства то, что Он Сам начал в щедрости Своей милости. Но тайные дела Верховной Мудрости, когда Бог оставляет тех, кого Он создал; когда хорошие вещи, которые Он начал в нас, Он никогда не приводит к завершению, идя дальше; когда Он просвещает нас с яркостью Его освещающей благодати, и, тем не менее, позволяет соблазны плоти и сокрушает нас туманом слепоты; когда хорошие дары, которые Он даровал, Он не заботится, чтобы сохранить в нас; когда Он одновременно и поддерживает желания нашей души в стремлении к Себе, и все же по тайному суждению прижимает нас в несовершенстве нашей слабой природы.
7. Эти же тайны Его мудрости очень немногие из нас имеют силы, чтобы исследовать, и ни один человек не имеет силы, чтобы познать; и, безусловно, справедливо то, что предопределено над нами и в отношении нас по бессмертной Мудрости, и этому мы должны подчиниться еще в смертном состоянии. Но созерцание этих же секретов Его мудрости в какой-то мере уже часть созерцания силы Его непостижимой Природы в том, что, хотя мы и не в состоянии постичь Его тайные решения, но благодаря этой самой немощи мы более подробно узнаем, кого мы должны бояться. И Павел трудился, чтобы достичь этих тайн мудрости, когда он сказал: о глубина богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и пути Его! Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему? [Рим. 11:33-34][15]. Он, в предыдущей части, найдя слабость в себе даже при попытке простого поиска, приходит к познанию своей собственной слабости, и говорит заранее слова: о человек, кто ты, что споришь с Богом? Должна ли вещь сказать сделавшему ее: зачем ты меня так сделал? [Рим. 9:20][16]. Он, тот, кто, будучи не в состоянии достичь тайн Божьих, вернулся к признанию своей слабости, и, таким образом, быстро упав, познал себя в изучении себя, и, не узнав секреты мудрости, все же нашел их. Ибо, когда его сила не справилась с исследованием замыслов Всевышнего, он узнал, как испытать страх с большим смирением, и человек, которого его собственная слабость утаила от внутреннего знания, смирением сделался более тщательно объединенным с ним. Таким образом, Софар, который является одновременно обученным в стремлении к знаниям, и невежественным по наглости высокопарной речи, потому что он сам не имеет веса, желает лучшего человеку, которое у него уже есть, говоря: Но, о если бы Бог заговорил с тобою, и отверз уста Свои к тебе! И, чтобы Он дал тебе тайны мудрости. И, желая также показать, что он считает себя обладателем той мудрости, которой его друг не обладает, он вслед за этим добавляет: и что ее закон многогранен. Что под «законом» Бога можно здесь понимать, кроме любви, посредством которой мы читаем в сердце, каким образом заповеди жизни следует сохранить во внешнем действии? Ибо относительно этого закона сказано голосом Истины: Это заповедь Моя, да любите друг друга [Ин. 15:12][17]. И касательного того же Павел говорит: что любовь есть исполнение закона [Рим. 13:10][18]. Относительно этого он говорит снова: Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов. [Гал. 6:2][19], что может под Законом Христа быть более справедливо понято, если не любовь, которую мы тогда действительно проявляем, когда мы носим бремена наших братьев по любви?




(Продолжение следует).

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив