Террор в эпоху хайпожоров.

clio_historia — 25.04.2021


Теракт не имеет практического смысла при отсутствии наблюдателей.

Не замеченного никем взрыва считай и не было, не найденных трупов - тоже не было.

В середине XIX века, как и в ХХI веке, первостепенное значение имеет не количество мертвых, а реакция живых.

В 70-х годах ХIХ века итальянские анархисты сформулировали доктрину «пропаганды делом» (propaganda by deed). С тех пор фундаментальная основа терроризма практически не менялась. Большинство терактов осуществляются с целью повлиять на политику государства или побудить к действию определенных людей. Однако, в отличие от своих предшественников, для достижения этой цели современные экстремисты охотно прибегают к уничтожению мирного населения.

Об этом говорят настолько часто, что может показаться, будто так было всегда.



Тем не менее, еще в начале XX века терроризм предпочитал устранение высокопоставленных чиновников - министров, губернаторов и императоров. Афоризм эксперта по терроризму и транспортной безопасности Брайана Дженкинса подчеркивает избирательную природу таких терактов: «Террористы хотели больше внимания, а не больше трупов». Теперь это может звучать дико, но в контексте «старого терроризма» еще был возможен разговор о морали.

2 февраля 1905 член боевого крыла Партии социалистов-революционеров Иван Каляев, спрятав бомбу под пальто, стоял на крыльце Московской думы. Террорист ожидал прибытия дяди Николая II, главнокомандующего войсками Московского военного округа великого князя Сергея Александровича. Каляев бросился наперерез приближающейся карете. Он уже занес руку для броска, когда заметил, что князя сопровождают жена и малолетние племянники.

Каляев дал им проехать невредимыми и вернулся в Кремль спустя два дня. На сей раз ему ничто не помешало: на подъезде к Никольской башне брошенная террористом бомба уничтожила карету, смертельно ранила кучера, а князя Сергея Александровича разорвала на части. Революционер был задержан на месте и впоследствии казнен.

С 2006 по 2015 год атаки террористов с участием мусульман на территории США получали на 357% больше освещения в новостных медиа. Однако такое пристальное внимание нельзя назвать заслуженным: осуществленные мусульманами теракты составляют всего 13% от общего количества нападений за тот же период времени. Исследователи предполагают, что предвзятость медиа и общества, которая искажает действительность - последствия шока, пережитого западным миром 11 сентября 2001 года.

В то же время реальность такова, что наиболее актуальная террористическая угроза в западных странах - это внутренний терроризм, националистические идеологии, продвигающие расистские и анти-иммигрантские настроения. Только в 2017 году количество атак, мотивированных расовой ненавистью, выросло в два раза. И США не единственные, кто столкнулся с этой проблемой: популяризация правых движений столь же проблематична для Европы.

В своей жестокости и по количеству жертв среди населения крайне правый терроризм ничем не уступает, а то и превосходит преступления исламистов. При этом, несмотря на идеологическое противопоставление друг другу, они очень похожи. Главным образом, их роднят методы: националисты и джихадисты с одинаковым рвением убивают мирное население для распространения своей идеологии.

В ХХI веке терроризм отбрасывает прежнюю избирательность. Политический философ Майкл Уолцер отмечает, что современный террор не только нарушает военные и политические конвенции, но, к тому же, пренебрегает моральными границами. Для него не существует ограничений, которые бы обеспечили гражданским лицам иммунитет. Уолцер уточняет: «Во всяком случае, террористы не делают таких заявлений; они убивают всех».

Гибель людей в результате атаки террористов ничего не значит там, где террором занимается само государство, а все средства массовой информации находятся под его контролем. О теракте никто не узнает, а отсутствие всякой реакции лишает его практического смысла. Это означает, что массовые убийства могут считаться жизнеспособной тактикой исключительно в демократиях. Только там, где носителем верховной власти и источником суверенитета является народ, террористы целенаправленно убивают случайных граждан в стремлении оказать давление на власть.

СМИ сообщают о трагедиях в деталях и реагируют в том числе на количество жертв. Для террористов число трупов - это эффективный способ усилить послание, для медиа - возможный критерий значимости. Так уж выходит, что выполняя свою работу, они неизбежно становятся инструментом в руках террористов. В конце концов, что такое тактика достижения максимальных жертв, как не адаптация к эпохе телевидения? Теракт, как и прежде, это своеобразный театр насилия, которому необходимо быть зрелищным.

«Традиционные медиа, когда дело касается национальной безопасности, не на стороне террористов: послание может быть заблокировано, ослаблено или искажено», - объясняет Наби Абдуллаев, преподаватель политического анализа в Московской школе социальных и экономических наук (МВШСЭН). Новые медиа, напротив, позволяют террористам обращаться к своим аудиториям напрямую и избежать искажения своего послания. Более того, они значительно усиливают драматический эффект и вовлеченность, поскольку зритель или читатель оказывается непосредственным очевидцем разворачивающейся трагедии.

О начале атаки на мечети в новозеландском городе Крайстчерч 28-летний австралиец Брентон Таррант лично объявил на имиджборде 8chan. С этого момента за его действиями можно было следить в прямом эфире. Образ «борца против оккупантов» был сконструирован сплошь из элементов интернет-культуры и как будто рассчитан на максимальную меметичность. Нападение на мечеть сопровождалось популярной в интернете песней Remove Kebab (в оригинале - «Radovan Karadzic Haag bluz»), а оружие и разгрузку украшали националистическая символика, имена жертв религиозных фанатиков и совершенных мигрантами изнасилований, а также значимые даты.

Будто этого было мало, одним только упоминанием блогера PewDiePie и отсылкой к его противостоянию с каналом T-Series за статус «самого популярного канала на YouTube» террорист вышел за пределы имиджборда и поместил себя в поле зрения куда большей аудитории. «Помните, парни, подписывайтесь на PewDiePie», - бросил Таррант, выходя из машины с дробовиком в руках. Феликсу Чельбергу (настоящее имя PewDiePie), который выразил соболезнования, в Twitter тут же припомнили расистские шутки и возложили на него вину за стрельбу в Новой Зеландии. Так о существовании Тарранта и о стрельбе в мечетях узнали, кажется, вообще все.

Новозеландский стрелок наверняка догадывался, что многочисленные отсылки сыграют ему на руку и люди займутся кропотливым анализом его личности, будут делиться друг с другом подробностями. Понимая принципы работы не только привычных ему сегментов интернета, но и новостных медиа, он намеренно упростил им задачу: оформил часть манифеста в виде ответов на вопросы. Поэтому, когда началась стрельба, все уже было готово. Журналистам оставалось только прийти и взять.

За убийствами прихожан в Крайстчерч зрители трансляции в Facebook следили через закрепленную на голове террориста камеру GoPro. В прямом эфире они наблюдали за бойней от первого лица. Гибель людей конвертировалась в зрелище, а ведь подобное мы сегодня ожидаем разве что от видеоигр. Не удивительно, что комментаторы охотно сравнивают запись теракта со скандальной миссией «No Russian» из Call of Duty Modern Warfare 2, где игрок в составе террористической группы врывается в московский аэропорт и в течение нескольких минут расстреливает безоружных пассажиров.

«В связи с появлением новых медиа террористы получили возможность обходиться без помощи посредников-журналистов, которые стали куда менее покладистыми и наивными: скрывают подробности теракта, не упоминают имя или вероисповедание его исполнителя, - рассказывает исследователь медиа и преподаватель факультетов журналистики МГУ и МГИМО Антон Гуменский. - С помощью социальной сети террористам стало проще совершать акт устрашения.

Однако и властям стало удобнее противодействовать терроризму с помощью все тех же сетей. Сегодня мы живем в условиях этой новой гонки вооружений. Особенность же ее в том, что кроме террористов и государств самостоятельные роли в ней играют сами социальные платформы и все мы, их пользователи».

Модераторы не смогли вовремя прервать провокационный стрим. Источник в Facebook признался Motherboard, что понятия не имеет, как террористу удалось пробыть в прямом эфире 17 минут. При этом сотрудники рассказывают, что для контроля за потоковым видео в свое время были разработаны специальные алгоритмы. По какой-то причине они не справились со своей задачей. Спустя 10 часов после происшествия запись теракта все еще можно было найти в Facebook, Twitter, Instagram и даже на YouTube.

«Экстремисты всегда будут искать возможности использовать средства коммуникации, чтобы распространить идеологию ненависти и насилия», - отметила в интервью Reuters старший советник в Counter Extremism Project Люсинда Крайтон. И помешать им заполучить свою долю славы, действительно, стало не в пример сложнее. Впрочем, нельзя сказать, что никто не пытается. Facebook и Instagram приняли решение активнее бороться с пропагандой белого национализма - правда, не до конца ясно, как именно.

Модераторы компании Цукерберга удалили 1,5 млн копий записи теракта, но так и не смогли решить проблему окончательно. Власти Новой Зеландии запретили хранить и распространять манифест Брентона Тарранта, а новозеландский премьер-министр Ясинда Ардерн (Jacinda Ardern) призвала не называть террориста по имени, чтобы не добавлять ему незаслуженной популярности.

«Известна древнеримская практика damnatio memoriae - проклятие памяти, в рамках которой уничтожались любые напоминания о существовании государственного преступника, - рассуждает Антон Гуменский. - Таким образом, это желание стереть преступника из памяти и из реальности - не новое изобретение. Тем не менее, стремление не упоминать террористов, помешать им прославиться - вполне современная реакция на осознание тех серьезных и больших изменений, которые произошли с развитием медиа».

Однако 1,5 млн копий записи теракта созданы и выложены в открытый доступ отнюдь не экстремистами.

Шок-контентом с идеологической подоплекой делятся обычные пользователи. Вероятно, это часть практики коллективного переживания трагедии: вместе бояться не так страшно, как в одиночку. Тем не менее, именно распространения как видео, так и манифеста добивается террорист. Чтобы помешать этому, требуется премодерация всего контента, выкладываемого в сеть пользователями, считает Наби Абдуллаев. По его словам, технически это принципиально решаемая задача, если не сейчас, то в обозримом будущем. Согласно заявлению Facebook, множество копий видеоролика были заблокированы еще на стадии загрузки. Другое дело, оговаривается Абдуллаев, как будет развиваться общественная дискуссия по этому вопросу: сейчас предсказать ее исход невозможно.

Вместе с тем, будто бы вставшие сейчас на защиту пользователей социальные сети - возможно, единственные, кто получает от ситуации выгоду.

Крупные социальные медиа давно обвиняют в том, что они сознательно не удаляют определенный контент: например, скармливают аудитории конспирологию и получают немалые деньги за рекламу - невзирая на то, что «предупреждения» о грядущем геноциде белых вдохновляют новых экстремистов.

Как бы ни была эффективна система цензурирования, социальные сети - в частности, Facebook - служат универсальной платформой доставки любого рода контента. А потенциальные жертвы терроризма - случайные люди - добровольно распространяют сообщения экстремистов, наращивая хайп.

Как справиться с этим и нужно ли - решительно непонятно.

ссылка

Интересуетесь историей? Милости прошу!

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив