Татьяна Касаткина. "Разгадал ли Достоевский тайну человека?"

philologist — 11.11.2021 Доклад доктора филологических наук, заведующей Научно-исследовательским центром «Ф.М. Достоевский и мировая культура» ИМЛИ им. А.М. Горького РАН Татьяны Касаткиной "Разгадал ли Достоевский тайну человека?" на Петербургской конференции "Достоевский и мировая культура": к 200-летию со дня рождения Ф.М. Достоевского, 11 ноября 2021 года.



Разгадал ли Достоевский тайну человека?

В самой первой юности Достоевский определил себе жизненную программу, поставил цель, ради которой стоило проживать жизнь. Эта программа была – разгадывать тайну человека, и эта программа последовательно осуществлялась писателем в его жизни и творчестве. Был ли это лишь непрерывный процесс поиска, или писатель нашел ответ и разгадку? Об этом и пойдет речь.

«Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком» [Достоевский, 1972–1990, т. 281, с. 63]. Эта фраза из письма семнадцатилетнего Достоевского брату Михаилу часто приводится в эссе и исследованиях о нем – ибо в ней концентрированно сформулировано жизненное кредо и творческая задача писателя. На недавнем международном круглом столе, посвященном 200-летию со дня рождения Достоевского, одном из очень многих, проходивших в 2021 году, ведущий спросил нас: разгадал ли Достоевский эту тайну? Как обычно, участники стали говорить, что дело не в разгадке, а в разгадывании, не в ответе, а в вопросе, не в месте назначения, но в направлении движения (видимо не замечая, что повторяют подпольного парадоксалиста, который совсем не был последним словом Достоевского).

Когда очередь дошла до меня, я честно сказала, что загадку человека Достоевский разгадал и разгадку от читателей не скрыл. Однако он и не предъявил ее навязчиво – в силу отступательной тактики, принятой им. Достоевский хотел дать человеку возможность взять из его текстов лишь то, к чему тот оказался готов на данный момент, – и для этого сделал путь к окончательному выводу требующим от каждого его собственного усилия. «Пусть потрудятся сами читатели», – напомним еще раз знаменитую запись Достоевского в черновиках.

Разгадка состояла в том, что современный человек роковым образом ошибается в определении собственной мерности, размера, состава и конфигурации. В своих желаниях и поступках он исходит из присутствующего в его сознании ложного собственного образа, из ложного видения себя как ограниченного своим телом и отграниченного от всех остальных людей, из видения других как своих соперников и претендентов на тот же ресурс, а не как открывающих для него новые пространства и возможности, без них и вне их просто не существующие, а следовательно – радикально ошибается как в определении своих истинных выгод, так и опасностей на своем пути. Вплоть до того, что самое опасное для себя он склонен считать наиболее выгодным, а самое выгодное – вообще не входящим в круг его жизненных интересов или ущемляющим эти интересы. Если сказать совсем просто, человек впадает в ту же ошибку, в какую впал бы палец, решивший, что он отдельное существо на ладони-земле и что главное правило его жизни – перераспределять общий ресурс в свою пользу: такое перераспределение – прямой путь только к смертельной болезни самого пальца, а, возможно, и всего организма, что в случае пальца очевидно.

Произведения Достоевского оказываются нам столь близки и нужны потому, что целью его было предоставить читателю новые поведенческие паттерны, способствующие переходу человека на иной уровень мышления, бытия и взаимодействия с миром. Именно в таком порядке – через изменение поведения, через опыт действия, иными словами – через деятельную любовь, открывается, согласно Достоевскому, для человека другое мышление и другое чувство мира. Это новое чувство мира заключено в утверждении в качестве основы правильных, ведущих к истинному счастью и обретению себя действий человека в мире – личности, а не я.

Личность – это сияющее сознание и вольное волеизъявление человека, открытого всякому другому и всему миру как другому себе. Я – это индивид (то есть неделимое на латыни), предел деления рода, главное свойство которого – быть выделенным из любой общности, отличать себя от всех, соблюдать свои узко понятые интересы, реагировать на внешние раздражители, следовательно – осуществлять невольное, вынужденное, реактивное волеизъявление. Личность – это устремленность к общению и взаимодействию, к самоотдаче, я – это голодное существо, стремящее получить или не отдать, сберечь для себя, это границы по преимуществу.

Когда человек взаимодействует с миром из состояния личности – это пробуждает в большей или меньшей степени личность во всех, с кем он входит в контакт. Тогда мир становится раем, изобильным источником. Когда человек взаимодействует с миром из состояния я – те, с кем он контактирует, в большинстве случаев поворачиваются к нему своими границами, выпускают ему навстречу свои я – защищающиеся и отнимающие, и мир становится местом нищеты и нехватки, ограниченного ресурса, адским местом.

Пребывание человека в состоянии я Достоевский в своих произведениях – от «Записок из подполья» до «Братьев Карамазовых» описывает как уединение и глубокое унижение человека.

Но при этом я – это единственное место на земле, в котором может развиться полноценная личность (та личность на высшей ступени развития, о которой так открыто единственный раз скажет Достоевский в «Зимних заметках о летних впечатлениях») – и, следовательно, личность невозможно механически «освободить» из стен и границ я – эффект будет таким же, как если из скорлупы «освободить» недоразвившегося птенца. Собственно, именно поэтому человек, по Достоевскому, обречен на страдание в течение жизни: в нем существуют два противоречащих друг другу закона его бытия, две разные природы, действия на основании этих законов в каждой ситуации будут требоваться прямо противоположные, и мучительный выбор будет его сопровождать, скорее всего, на протяжении всей здешней жизни. Но это страдание – страдание вылупляющегося цыпленка, страдание трансформации, страдание перехода от бытия, ограниченного пределами собственной кожи, к бытию, вмещающему в себя всю вселенную, к пространствам, созданным иными душами. Достоевский так описывает это будущее состояние человека в вечности: «Мы будем – лица, не переставая сливаться со всем». Заметим, Достоевский не называет человека одним из органов общего тела человечества – он считает каждого личностным центром единого тела, способным в ситуации, когда именно из его точки будет лучше всего видно, как нужно действовать и куда двигаться, перехватить управление, чтобы немедленно передать его, как только из другой точки нужное действие станет яснее и осуществимее.

В своем последнем романе Достоевский отдает уже преображенному бедой и любовью, ощутившему в себе нового человека Дмитрию Карамазову свою любимую мысль: о том, что самым высоким смыслом человеческого бытия, личности на высшей ступени развития (личности, в которой, по Достоевскому, проснулся, воскрес, ожил нигде не названный впрямую в речи Дмитрия – в силу закона отступательной тактики Достоевского – но так несомненно обозначенный Христос: «новый воскресший человек»), так вот – самым высоким смыслом личности на высшей ступени развития является помогающее участие в подлинном преображении другого человека. «Брат, я в себе в эти два последние месяца нового человека ощутил, воскрес во мне новый человек! Был заключен во мне, но никогда бы не явился, если бы не этот гром. Страшно! И что мне в том, что в рудниках буду двадцать лет молотком руду выколачивать, – не боюсь я этого вовсе, а другое мне страшно теперь: чтобы не отошел от меня воскресший человек! Можно найти и там, в рудниках, под землею, рядом с собой, в таком же каторжном и убийце человеческое сердце, и сойтись с ним, потому что и там можно жить и любить, и страдать! Можно возродить и воскресить в этом каторжном человеке замершее сердце, можно ухаживать за ним годы и выбить наконец из вертепа на свет уже душу высокую, страдальческое сознание, возродить ангела, воскресить героя! А их ведь много, их сотни, и все мы за них виноваты! Зачем мне тогда приснилось “дите” в такую минуту? “Отчего бедно дите?” Это пророчество мне было в ту минуту! За “дите” и пойду. Потому что все за всех виноваты. За всех “дите”, потому что есть малые дети и большие дети. Все – “дите”» [Достоевский, 1972–1990, т. 15, с. 30-31].

Мы видим здесь удивительное: выделенное мною в тексте слово «выбить» обозначает действие не сверху вниз, как обычно понимают помощь (действие, которое позволяет поднять до себя, до своего уровня), а действие снизу вверх, поднимающее того, кому помогают, хотя бы на один уровень выше помогающего. Истинное действие личности на высшей ступени развития (и именно по этому признаку ее можно определить) – не протягивать руку вниз, чтобы помочь добраться до своего уровня (но всегда чувствуется, что лучше – чуть ниже) – но – поднимать и, не останавливая движения, выталкивать со своего уровня вверх, помогать подняться выше себя.

Именно такое действие, по Достоевскому, истинно божественно, именно оно создает бога из человека. Бог для него – Тот, Кто пришел, чтобы стать вторым, служащим и помогающим, в каждой человеческой судьбе, Тот, Кто прямо сказал, что «не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить» (Мф. 20, 28). Достоевский в своих произведениях наглядно показывает, что слова Христа: «кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою» (Мк. 9, 35) – это не непонятное и противоестественное моральное наставление, а очень техничная рекомендация достижения первенства, абсолютно естественная и единственно возможная, если мы правильно увидели наше положение в человечестве. Дело в том, что каждый человек в человечестве – протагонист своей собственной жизни, мы все, без единого исключения – главные герои своих историй. Таким образом – не это нас выделяет в человечестве, став протагонистом, мы всего лишь становимся одним из всех, таким же, как каждый. А что выделяет, что увеличивает наш вес, наше значение, чем проявляется наше величие в общей истории? Оказывается, единственное, что нас может выделить среди всех протагонистов – это количество историй, в которых у нас была роль второго, того, кто помог, поддержал, послужил, сказал что-то, что, может быть, через сто лет повлияло и направило кого-то в его истории, словом: стал не женихом – а другом жениха.

Это поднимающее выше себя действие явлено нам иногда по отношению к детям (малым и большим) на земле теми, кем и в ком (часто неосознанно и незаметно) является нам божественная любовь: родителями и учителями. Об этом говорит, именно это действие намеревается осуществить Христос по отношению к верующим в него в этих вечно забываемых христианами словах Своих: «Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит» (Ин. 14, 12). Это действие стремился осуществить Достоевский по отношению к своим читателям, и именно поэтому люди не перестанут его читать, пока захотят оставаться людьми.

Отсюда

Подписывайтесь на мой телеграм-канал: https://t.me/podosokorsky

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив