Свидание (часть 2)

serebryakovaa — 28.04.2011 Начало Здесь

***
Ей нравились праздные туристы, визг снующих возле Маяка мальчишек, и выкрики газетчика. Ей нравилась Куколка – точная копия ММ, словно сошедшая с экрана черно-белого фильма. Сходство усиливало чайного оттенка стекло витрины, за которым Куколка раскладывала розы, резеду и герберы – самые обычные цветы в прозрачных шуршащих обертках.
Ей казалось, что ее ожидание, наполненное, лишь ей одной понятным смыслом, сделало и их жизни интересней и значимей. Все обитатели площади перед Белым камнем приветствовали ее, но она лишь улыбалась в ответ, и никогда не отвечала. Она проводила у камня 17 минут и уходила, заряженная любопытством окружающих на целую неделю. Она знала, что Суженый почувствует ее зов и придет. Она улыбалась и никуда не спешила.

Разоблачений она не страшилась. Квейк по выходным торчал в литературном клубе, что было равнозначно полету на Марс. Все же прочие, столкнись они с ней нос к носу, ни за что не узнали бы ее, как в один прекрасный день не возжелала узнать Одри, заставшая ее, посланную с рукописью на другой конец города, в дорогом дамском магазине…

Вечером она убирала шелковое платье в темный шифоньер и расчесывала мокрой щеткой спирали волос. День был закончен. В запасе оставалось воскресенье, чтобы вернуться к размеренной жизни, со шпильками, стягивающими прямые длинные волосы в строгий узел, с негромким стрекотом клавиатуры, с убористыми колонками «Плотника» и неизменным грейпфрутом на десерт.

***
Рабочая неделя закончилась. Она села на привычное место в углу справа и погрузилась в «Мир Кино». Окружающие горожане раскачивались в такт сердцебиению железного монстра, мчащего одних - домой, других – в клубы.
На последней странице «Театр г-на Сатира» приглашал на премьеру по пьесе г-на Пушкина. «Каменный гость» с самим Аль-Гри в главной роли!
Дон Гуан! Конечно! С его лицом и обаянием, с известностью, что окружала каждый его шаг, как иного деревенского переростка преследует кормилица, сердобольная и неотступная в своей утомляющей опеке.
В этой роли Аль-Гри должен был блистать, неизменно блистать. Какая роль! Она улыбнулась счастливо, усмотрев в этом еще один знак.

***
В офисе всем миром обсуждали очередной скандальчик. Репортер Сенский из «Моржа» ухитрился продать в «Девичьи тайны» статью, которая уже была опубликована в последнем номере «Крокодила».
-Сенский клялся, что свежак! Интервью «Ожидающей у Белого камня»! – покачал головой Иосиф.
-Интервью? – поразилась она.
-«Утка»! «Ожидающая» оказалась самозванкой. У Маяка утверждают, что подлинная незнакомка появляется строго в 18-30 и уходит через семнадцать минут… - Пояснил Гарик.
-Жди теперь новых интервью от господина Сенского! – ухмыльнулась секретарша Люся.
Все дружно засмеялись.
-Истерички, желающие прославиться, начнут звонить и писать… - подхватил Борис.
-К Маяку на дежурства ездить! – кивнул Квейк.
-Будут там собираться по три-четыре штуки и тягать друг друга за локоны. – Предрек Паниковский.

Лишь она молчала, стараясь осмыслить новости.
-А Вы, Миледи Строгость ибн Чопорность! Вы не хотите сменить прическу? – Окликнул ее Квейк.
-Вы что-то хотите мне рекомендовать? – Серьезно поинтересовалась она.
-Да! Стиль сезона – спиральные локоны и шелка! А Вам бы пошло! – подмигнул ей Квейк.
-Игра слов: «пошлО» или «пОшло»? Где ударение? – переспросила она.
-Однако, - Квейк присвистнул, - Вы кое-чего тут понахватались.
-Я молчу, но это не означает – не слышу…

Между тем, Незнакомка не давала покоя репортерам.

-Кого она там ждет? Вот ведь сюжетец! – Покачал головой Паниковский.
-Точно! Ждет, как Юнона! – Кивнула Барби. – Я шоу андроидов видела в Театре Оперетты. Юнона ждала своего парня, он уплыл на корабле и бла-бла-бла…
-Дождалась? – не выдержала Люся.
-Да там не важно! – Барби отмахнулась пилочкой для ногтей, - Там эротика! Музыка классная! Они так танцуют!
-Сюжет распространенный, - возразил Иосиф, - Одна почтенная матрона также ждала своего мужа, он уплыл и должен был вернуться…
-Точно, это Пенелопа была! – Поддержал Паниковский.
-А нить там была? Пенелопа пряла пряжу? – вопрос повис в напряженной тишине.
-Да вроде вязала или шила... Помню, вроде не укладывалась она в сроки, не успевала… - неуверенно добавил Паниковский.
-Даешь, «пятилетку» в четыре года! – Встрял пожилой редакционный делопроизводитель Эдуард Осипович, и все дружно рассмеялись.
-«Не Елена - другая, - как долго она вышивала!» – подал голос Квейк, не отрываясь от монитора, словно самому себе.
-Я что-то такое припоминаю, - вмешался Иосиф, - девушка ждала, вышивала очень долго наряд для свадьбы, а свадьбу все время откладывали. Кто-то кого испытывал, травил ядом, убивал…
-А как книга называлась? – не выдержала она.
-Это был фильм… - Дернул плечом Иосиф. - Две сестры любили одного мужчину. Он играл на разных музыкальных инструментах и приплыл в город издалека. Главную героиню звали на «А» такое редкое, заграничное имя…

-Там Анна пела с самого утра
И что-то шила или вышивала.
И песня, долетая со двора,
Ему невольно сердце волновала… - продекламировал Квейк.

-Да бросьте! «Анна» - имя не редкое. Не «Анна» точно. А вот сестру на «Б» …Беата, Беатриса, Береника…. Короче, она вышивала подвенечный убор или платок…
-Короче клюв сорочий! – резко оборвал Иосифа Квейк, - Я вас оштрафую за такие словечки!
-Так свадьба у них была? Вы сказали, что он был музыкант… - Совершенно запуталась Люся.
-Да он играл и пел. – Кивнул Иосиф, с опаской поглядывая на Квейка. - И все действие было на море. Маяк, судно качается на волнах, алый диск заходящего солнца.
-Фильм старый? – уточнил Квейк, - Тогда в Крыму снимали, бьюсь об заклад!
-Слушайте, я вспомнил, - заорал юный вихрастый Гарик, - нам факультативно фильм старый показывали про эту вашу «пену лопать». Она полфильма ждала на берегу моря своего мужчину, но корабль не мог войти в бухту, был сильный шторм. Там еще пальмы были и снег шел.
-В Крыму снег? Да бросьте, милейший! – Ухмыльнулся делопроизводитель.
-Я вам говорю, был снег! - Стоял на своем Гарик. - А девушка красивая такая, с длинными темными волосами. Как же ее звали? Любимый подарил ей серьги. На «А», на «А»… - От нетерпения Гарик щелкал пальцами, - Вспомнил! «Асса!» – ее звали Асса!
-И что она вышивала, ваша Асса? – поинтересовалась Одри.
-Я таких мелочей не помню. Это же кино! – развел руками Гарик.
-А Пенелопа вышивала саван! – внезапно выдал Паниковский.
-Цветами земляники, надо думать, - неожиданно добавил Квейк.

-Я знаю, как девушку звали! – радостно заорала Барби. – Ее звали – «Авось»! и в начале шоу ей подарили какие-то бусы. А в конце повязали платок.
-С вышивкой платок? – спросила Люся.
-А платок в конце украли, и как-то скверно все закончилось… - Добавил Иосиф.
-Ну, просто «В ожидании Годо»! – пожал плечами Паниковский.
- Strawberry Fields Forever… - добавил Квейк.

И она вдруг поняла, что Квейк знает название этого романа. А у Маяка ей больше нельзя появляться.

***
Дома ее с нетерпением ожидала мадам:
-Я слышала репортаж г-на Сенского о девушке, которая ждет у Маяка.
- Увы, он там приврал изрядно. Сенский имеет репутацию, что вздумай вы ее выкрутить, начался бы всемирный потоп. – Устало пояснила она. – А наши целый диспут устроили. Паниковский заявил, что девушка копирует Пенелопу.
-Оригинально! - Улыбнулась мадам, - Скажите, а это его настоящая фамилия или псевдоним?
-Это его Квейк так прозвал. Квейк всем дает прозвища.
-Держу пари, ваш Паниковский маленький и желчный скандалист! Рискну предположить, что есть у Вас и «Лоханкин», и «Серна»… - усмехнулась мадам.
-Да! «Серна» работает в бухгалтерии и крутит роман с нашим боссом. А Иосиф любит уходить в длинные рассуждения, и Квейк его одергивает: «Вы прямо, как Лоханкин!». – Она улыбнулась и вспомнила. - Однажды, Квейк брякнул: «От Маркеса до Борхеса», - и наш Иосиф целую диссертацию накатал о чередовании звуков в этих словах, думал, это – присказка такая…
-А барышень из «машбюро» он величает «Воронья слободка»? – с лукавой усмешкой предположила мадам.
-Браво! Я поражена!... Постойте… Они все – герои одного произведения? – Внезапно осенило ее.
-Да, и вы этот роман непременно прочтете. – Кивнула мадам. – А девушку из разорванной книги вы опознали?
-Выдвигали версии. А может, она астронавта ждала, позывные посылала?
-Нет… - покачала головой мадам. - Она у моря ждала, астронавт был в другом романе.

Они неловко замолчали, каждая о своем, сосредоточено скрывая паузу переключением каналов ТВ. На столичном канале крутили рекламный ролик нового спектакля «Театра г-на Сатира»:
«В главной роли - Аль-Гри!» - алые буквы вспыхивали на экране и исчезали, затем появлялось красивое породистое лицо известного артиста.
-А я бы его ждала… - неожиданно для себя призналась она.
-Так ведь он – паяц, - изумилась мадам, - он напяливает чужие маски, не более. А что под ними?
-Да все мы – паяцы! Напяливаем маски и чешем на работу! – Бросила она с горечью. - Кому мы нужны такие, как есть? И кого волнует, что под нашими масками? Кого волнует, что я чувствую, приходя домой? - Она уже не подбирала слов, не сдерживала себя.
Ее серые глаза встретились с карими, по-прежнему прекрасными, глазами на увядшем лице старой дамы. Они обменялись долгим взглядом.
-Вот вам есть дело! Вы, мадам, беседуете со мной. Спасибо Вам за это! – Проникновенно сказала она и отвернулась. - А в редакции меня зовут «Кюри». Квейк прозвал, а девочки из «машбюро» отредактировали: «Полтора Кюри». – Призналась она дрогнувшим голосом.
-Кюри? – изумленно переспросила мадам.
-Квейк даже поддержал их: «Если бы Вы знали, как вы правы!» - кивнула она. - Я - радиоактивная зануда, не больше.
Мадам молчала, ошарашенная этим признанием.
-Мы все, все жаждем встретить героя. – Продолжила она. - Кого-то особого, как тот парень, что приплыл к девушке у Маяка.
-Дитя мое, - мадам взяла ее за руку, - Вы заблуждаетесь, к девушке приплыл обычный мужчина. Ни астронавт, ни пророк, ни декабрист. Весь город знал, что она ждет у Маяка. Любой мог арендовать корабль, катер, лодку, и приплыть к ней. Только для этого нужно было оторваться от… - мадам на миг задумалась, словно подбирая точное слово, - от дивана, от монитора! Встать на ноги и пойти в порт, понимаете?
Они снова встретились глазами.

-Любой, - мадам сделала паузу, - любой мог сделать это. О том и книга. Встать и пойти, поехать, поплыть. Каждый из нас может стать героем. – Мадам покачала головой. – А вашего героя вам нужно искать там, где вам самой любо…
-Где? – усмехнулась она.
-Среди книг, в библиотеке. И он гораздо ближе, чем Вы можете себе представить.

Она ушла в свою комнату и стала думать о красавце Аль-Гри. Она мечтала о нем под звуки «Лунной сонаты», доносящиеся из гостиной, с обреченностью фаталиста.
Она любила благородные черты его породистого лица, его улыбку и легкую грусть в глазах.
Нравилось ей, что в кино он играл офицеров. Офицеров всех времен и народов.
Она видела наперед всю жизнь, которая их ожидает, ведь их свидание неизбежно. С того мига, как он подойдет к Белому камню, всю последующую жизнь, он будет жить для нее. До самой последней секунды, до последнего вздоха лишь к ней он будет стремиться.
Она проигрывала их свидание, как прекрасную пьесу, нота за нотой, от первого стаккато глазами, до последнего отзвука финальных аккордов. Она думала о нем, пока, наконец, он ни встал перед ней прямо тут в комнате так близко, такой живой и осязаемый, что казалось, еще немного, и можно будет ощутить тепло его ладоней. Но веки предательски дрожали, и… Она вновь была одна.

***
Всю неделю она готовилась к предстоящей премьере: перечитывала пьесу, разыскала экранизацию, снятую еще в прошлом тысячелетии.
-Фи! Жалкие потуги! Ни секса, ни крови, - кривился Паниковский, комментируя этот фильм, - только крупные планы, да разговоры!
-Зато, каков Гуан! – Спорил с ним Иосиф. – Какая страсть! Какой голос!...

«И я поверю, что Дон Гуан влюбился в первый раз?» - вопрошала она саму себя на разные лады, пытаясь представить, как это прозвучит со сцены.

Суббота все-таки наступила. С самого утра все у нее валилось из рук. К тому же на неделю отключили горячую воду. Она никак не могла сделать прическу, отгладить платье… Хозяйский кот огромной мягкой гирей прилипал к ее ногам, словно не желая ее отпустить. Внезапно кот исчез, оставив лоснящийся жиром селедочный хвост на ее шелковом платье…
Она бросилась ничком на свою узкую постель и укусила руку до крови, чтобы не закричать от отчаянья. Сколько она так лежала, знал только Кот, но, в конце концов, он устал наблюдать и задремал на антресолях.

Она встала, умылась, надела офисное черное платье, привычно собрала волосы в узел на затылке, и вышла в город.
Она брела, куда глядели глаза, впрыгивала в попутные экипажи, которые, как всегда бывает в выходные дни лета, носились по городу почти пустые. Она садилась у окна и ехала, не заботясь о пейзаже за окном, лишь бы двигаться все дальше и дальше… Она кружила по центру, сворачивала в тесные кривые переулки, следуя подсказкам граффити и тайнописи балконных решеток эпохи модерн. Она знала, город не даст ей заблудиться, город вылечит эту тоску…

Как ни странно, ей не встретился ни один прохожий.
Лишь почувствовав утомление, она набрела на группу нарядных людей, которые оживленно беседовали и улыбались.
-Антракт окончен! Прошу, господа! – отворил перед ними дверь седой человечек в ливрее.
Ликующие зрители ринулись внутрь, толкая ее перед собой, как студенты в общаге, отчаявшись без штопора извлечь пробку, забивают ее все глубже и глубже в бутыль.
Ее оставили лишь на входе в зрительный зал, где она замерла, скрестив руки на груди.
-Аль-Гри бесподобен! Новатор! – Произнес кто-то, влажно причмокивая, над самым ее ухом.

Она едва не задохнулась, когда занавес дрогнул, пополз вверх и вправо, обнажая ядовито-зеленую сцену, покрытую огромными гуттаперчевыми цветами. Грянул оркестр, начисто стирая реплики героев. Хотя они мало разговаривали, в основном танцевали старинные танцы. «Дон Гуан» в салатовом трико и белом жабо не давал «Донне Анне» присесть: танго превращалось в ча-ча-ча, степ сменялся румбой, которая завершалась каскадом акробатических пируэтов и прыжков.
Наконец «Донна Анна» вырвалась, едва не оставив в руках «Гуана» изрядный кусок своего алого платья; она выскочила на авансцену и перекрикивая оркестр, провозгласила:
-И я поверю, что Дон Гуан влюбился в первый раз!

И тут же из кулис выскочили дамы кордебалета в юбочках в виде цветочных бутонов. Дамы вздымали ноги и юбки, а «Дон Гуан» совершал над каждой их них незамысловатые пассы полукруглый ножом и палкой с шипастым набалдашником. Публика яростно аплодировала. В первых рядах взвизгивали, распахивая объятия: «И меня! И меня!» - и Аль-Гри помахивал в зал своими железяками.
Она вдруг вспомнила своего однокурсника Колю Загоруйко, который на защите курсового проекта никак не мог пояснить примером слово «Срамота»…

Зал колыхался и бурлил. То тут, то там взывали: «Иди ко мне! Ко мне-е-е-е!». Но Аль-Гри планомерно оплодотворял стальными «тычинками» дам кордебалета. Лишь закончив с последней красоткой, Аль-Гри набросил на плечи черный плащ и полетел в зрительный зал. Музыка обратилась в барабанную дробь.
Она всей кожей ощутила, что нужно уходить, уносить ноги, драпать, как вдруг рядом с нею зычно заорали: «Я жду тебя у Маяка!». Прожектор моментально осветил кричащих – это были две дамы в белом с длинными спиральными локонами. Они стояли, раскинув руки для объятия…
На миг и она оказалась под прожектором, и тут же раздался истошный женский крик: «Она! Та самая! Она!»…

И Аль-Гри увидел ее. Он скакнул к ней через зал гигантским кузнечиком и замер неподалеку. Она инстинктивно отступила назад. Что-то странное творилось с его лицом: в нем сменилось изумление, сомнение и торжество. Он криво усмехнулся и произнес: «Недотрога? Люблю таких!» - и ринулся на нее. Не чуя ног, она бросилась прочь…
Она бежала, стараясь не думать о том, что он сильнее. Она летела по безлюдному городу, ясно слыша за спиной металлическое лязганье. Интуитивно она свернула вправо, едва не влетев в основание арки… Она уже ощущала его касание на своей спине, как вдруг от Белого камня отделились шесть белых фигур. Потряхивая лапшой причесок, они ринулись наперерез паяцу. «Пришел!» - девы окружили Аль-Гри ажурным бензольным кольцом…

«О, тяжело пожатье каменной его десницы!» - взорвалось в памяти малопонятное, и она рванула вперед и вправо – на перроне нетерпеливо вздрагивал зеленый электропоезд. Она шагнула в вагон в тот самый момент, когда двери закрывались, и не оглядываясь бросилась в середину вагона.

Паяц раскидал дев, как белые кегли, и побежал за поездом, высоко вскидывая острые колени. Он старался заглянуть в окно вагона, и не заметил несущуюся прямо на него тележку с кокетливо приподнятым лобовым стеклом…
Часы над Белым камнем показывали 18-22.

***
Она вошла в офис в 9-17, небрежно бросив смятую «Городскую хронику» на столике в передней.
-Доброе утро! – приветливо обратилась она к пустым столам офиса.
-Бодрое утро! – отозвался Квейк из своего дальнего угла, не отрываясь от компьютера.
-Это черт знает что! – раздалось сзади над самым ее ухом, шеф-редактор оттеснил ее в сторону, и бросился к Квейку.
-Кто? – взревел он, - Я хочу знать, кто это написал?! – шеф потряс смятым экземпляром «Плотника». - Кто этот Михафан? Вы его проверяли? – Шеф обращался то к Квейку, то к потолку, - Откуда все эти подробности? Масло какое-то, трамвай. Там, что же, ходят трамваи? – он снова скомкал газету и уставился на Квейка. – Эксперты еще не дали заключение: «Желтая жидкость» и все, а ваш автор уверяет, что это - масло. – Шеф порвал газету и бессильно рухнул в кресло напротив Квейка.
-Все будет хорошо, - спокойно отозвался Квейк и налил шефу стакан воды.

Господин Верн с жадностью принялся пить воду. В офисе стало тихо-тихо. Она вдруг осознала, что сидит у дверей, вжавшись в кресло Паниковского, в то время, как Квейк бесстрастно наблюдает истерику шефа.
-Квейк! Вы знаете, как я к вам отношусь… - нарушил паузу шеф, отодвигая от себя пустой стакан, - но «Морж» добился прав на все интервью этой ведьмы на тележке! – Тут шеф схватился за сердце, - Он нас вытеснит из топа! Мы пойдем по миру!
-Папа, тебе нельзя нервничать, - на пороге офиса заколыхалась, как желе, Вера Верн. Она бросилась к отцу с пачкой таблеток в руке. Ее фигура, оплывающая венчальной свечой, на миг скрыла от подчиненных тщедушное тельце отца.
-Оставь меня, - оттолкнул шеф-редактор свою огромную дочь, - Выйди! Нам здесь не до шуток!
Вера Верн послушно попятилась к выходу.
-Квейк! Скажите, мы погибли?! – прошелестел из кресла Верн.
-Все под контролем, - мягко повторил Квейк. – Пусть они опрашивают бабку, немного она наговорит…
-Ты еще смеешься… – задохнулся шеф.
-Ну, что? Что они могут написать? – устало спросил Квейк, - Давайте считать вместе! Допросят эту самую старуху, - Квейк отогнул большой палец на левой руке и продемонстрировал его шефу, - затем дадут комментарий ее лечащего врача, плюс – справку от историка моды: «В две тысячи каком-то там лохматом году было модно ходить с голым пузом». - Квейк отогнул указательный палец на левой руке. - Затем непременно пойдет репортаж с завода-изготовителя, где будут ремонтировать паяца. - Квейк отогнул средний палец. - И обязательно выступление правозащитников и со стороны бабки, - Квейк отогнул безымянный палец, - и со стороны пострадавшего… - Квейк отогнул мизинец и продемонстрировал шефу раскрытую ладонь.

Шеф воззрился на ладонь Квейка в немом изумлении.
– И все это, уж поверьте, - продолжил Квейк, - будет мелькать со всех экранов в течение недели. И ничего нового ни «Морж», ни «Крокодил» не отроют. Вряд ли кто проведет параллель с корсетом в средневековой Европе…
-И что?! – не выдержала замершая у порога Вера Верн.
-Публика заскучает и пойдет читать нас.
-Вот это читать? – переспросил шеф, - «Хрусть и пополам!» еще одна история на Патриарших» - прочел он вслух с оборванной газеты. Он снова вскочил на ноги и оперся руками в стол, нависая над Квейком компактной багровой тучей, готовой вот-вот взорваться молниями.
-У нас серьезная газета! Вы же сами за это боролись, помните? Вы тут с Михафаном такого наворотили! На нас накинутся все, все…
-Отвечу за каждое слово – торжественно пообещал Квейк, - Мы работали всю ночь, и сейчас я только жду ответ от господина Воронцова…
-Какого еще Воронцова? – в нетерпении перебил его шеф.
-Того самого Воронцова-Симонова, владельца журнала «Арбуз»… - с улыбкой пояснил Квейк.
-Иди ты! – шеф соединил ладони на груди, - Того самого коллекционера Воронцова? Который начал с издания картин и фотографий своей пра-пра-пра… - шеф не сумел закончить и блаженно закатил глаза…
-Да-да, именно того москвоведа… - подтвердил Квейк.
-Всем валерьянки, - махнул рукой шеф и спросил неожиданно высоким фальцетом, - А где все сотрудники?
-Работают, - Квейк приоткрыл двери в «машбюро», где разрывались телефоны, стрекотали клавиатуры, все говорили одновременно:
-С мозаичными панно Александра Дай-не-ки! – Одри тщательно сообщала в трубку сложную фамилию, сверяясь с бумажкой.
-Ах, учебник! Учебник, батенька, придется переписывать!.. Не было, не было там Маяка, - убеждал Паниковский невидимого оппонента, - а это – вовсе фигура речи! ну, на спор, перечислите мне эти самые «семь морей»…
-Пьеса господина Пушкина кончается гибелью главного героя! А не выходом кордебалета! Учите матчасть! Это – ТРА-ГЕ-ДИ-Я! – надрывался редакционный юрист.
-Существует архив с редкими кадрами подземки и тем самым «Белым камнем» еще до обрушения сводов. Это слово, а не доказательство… - Обстоятельно гнул свою линию Иосиф. - «Маяк» и что дальше? …А если предположить, что камень был больше, его просто раскололо на части… Буквы отлетели… Улавливаете? Это – фамилия футуриста 20 годов 20 века…
-Как выводить разнообразные пятна с натурального шелка… - мягко сообщала в трубку Серна, водя пальцем по строчкам толстой тетради в клеточку.

Квейк снова прикрыл дверь.
-И все-таки, батенька, Вы – циник! – рассмеялся Верн и закурил сигару. - Так зло написали!
-Оставьте, - отмахнулся Квейк, явно теряя терпение, - прикрутят голову понадежнее, переустановят систему! Меня больше тревожат проблемы безграмотности населения. Для меня лично, как раз он – убийца пьесы Пушкина!
-Ага! А бабка – всадник мщения! – захохотал Верн.
На эти слова Квейк поморщился.
-«Медный всадник» «Нашего времени» - неожиданно вырвалось у нее.
-Вот-вот! – подхватил Квейк. – я и сам хотел голову ему открутить за такие «постановки»…

-Мне нужно позвонить, с вашего позволения, - Квейк набрал номер и сказал в трубку. – Ставку примете? Прогноз на ближайшую неделю. Ставлю на резкое повышение рейтинга автора Булгакова. Где?... Хорошо, давайте у Мошкова. 20 век. М.А. Булгаков. Ставка? – Квейк вопросительно глянул на шефа, - сто золотых червонцев. Получатель – Месье Верн - шеф-редактор еженедельника «Плотник». – Квейк повесил трубку и снова уткнулся в монитор.
-Квейк! Вы добить меня решили? – в ужасе спросил шеф.
-Все будет хо-ро-шо! – в очередной раз пообещал Квейк. - Сыграйте в «тетрис», отвлекитесь!
Шеф-редактор с видом обиженного ребенка принялся теребить свою бороду. Квейк уткнулся в монитор.

Прошло несколько невыносимо долгих минут.
- «Арбуз» дает подтверждение! – сказал Квейк торжественно и снял очки, - Там был свод и колонны, и арки, и картины на потолке – есть сканы древних фотографий!
-Староват я для таких переживаний. – С улыбкой признался шеф и направился на выход. – Квейк, вы – за старшего…
-Да-да! Знать бы, сколько арок… – самому себе пробормотал Квейк, утыкаясь в свои записи.

-Насколько знаю я, тридцать три… - тут же отозвалась она.
-Что ты сказала? – не понял Квейк.
-33 арки справа от камня, и 33 арки слева от камня. И еще 33 арки над площадью, они соединяют стыки правых и левых арок между собой.
-Я запомню, - пообещал Квейк, не отрывая от нее глаз.
-И плюс еще одна – самая большая, полуразрушенная, она находится в самом начале площади…
-Откуда такая информация? – поинтересовался Квейк.
-Вышла и сосчитала. «Синдром навязчивых состояний» - ты же сам говорил… - улыбнулась она.
-Ну, и что теперь будешь считать? – спросил Квейк, с улыбкой глядя на нее.
-Кто знает? – Пожала она плечами. - Стремительно растущую аудиторию «Плотника», или недостающие буквы на «Белом камне»…

Сохранено