Сидоренко Наталья Геннадьевна.В президиуме торжественного собрания

jlm_taurus — 14.09.2025 "...Именно с таких слов начинались отчеты в газетах и в телевизионных передачах об очередном торжественном собрании, которые проводились в нашей стране до августовских событий 1991 года.

1989 год. Окончив Московскую высшую партийную школу, опять работаю в в Московском городском комитете партии, теперь уже в организационном отделе. Веду два направления – курирую один из райкомов партии и работаю с президиумом. Написала эти слова и поняла, что большинство даже не поймет, о чем это я. Про «курирую» даже и не буду пытаться объяснять, а вот про работу с президиумом - попробую.

В годы той власти, которую называли Советской, в дни государственных праздников в Кремлевском дворце съездов или в Большом театре проводились торжественные собрания с участием руководителей партии и правительства, как тогда говорили. Готовил эти собрания горком партии, ну, конечно, под четким руководством ЦК КПСС.

https://proza.ru/2008/11/24/732

Две Наташи, я и моя коллега, отвечали за список президиума. Точнее за подготовку проекта состава президиума и его рассадку.

Так вот про президиум, точнее сначала про составление списка. Он состоял из трех составных частей – самого главного, просто главного и простого. Вот с простым было действительно очень просто: мы составляли разнарядку, и райкомы партии нам присылали информацию по нужной кандидатуре. Что значит нужной? Нужны были, например, учительница до 30 лет; врач, мужчина, до 40; Герой Советского Союза; Герой социалистического труда, рабочий, мужчина; депутат Верховного Совета, женщина, до 50 и так далее. Мы сначала все это просчитывали, высчитывали, чтобы в президиуме обеспечить представительство разных категорий людей, а потом именно в соответствии с этими расчетами и просили дать предложения.

Просто было и с самым главным списком – в нем Генеральный секретарь ЦК КПСС, члены Политбюро, Председатель Совета Министров и его замы.

А вот просто главный список был сплошной головной болью. В него надо было включать остальных больших начальников и уважаемых людей. Но при этом четко знать, кто сегодня любим, кто не очень, кто на гребне, а кто уже у двери с надписью «Выход». Мы читали газеты, «Правду» в особенности, чтобы понять, кого хвалят, а кого ругают, отслеживали все выступления Генсека, чтобы понять, кого он сейчас любит, а кого уже нет. Короче изучали приоритеты в личных симпатиях и антипатиях Генерального секретаря.

Проанализировав информацию, составляли проект списка и отправляли в ЦК. Через день-два получали обратно со словами: «Не совсем то. Надо доработать». И так по нескольку раз. Что не то, точнее, кто не тот попал в список, нам не говорили. Вот мы и гадали, анализировали, кого-то убирали, кого-то вставляли. И так примерно месяц. Я как-то спросила нашего начальника: «А что нельзя сказать, что не так?». «Конечно, нельзя. Проект смотрит сам. Но он не может кого-то вычеркнуть или вставить. Информация сразу распространится. А это недопустимо. Поэтому думайте и готовьте следующий вариант», - ответил шеф. Так и готовили, пока не получали с резолюцией «Одобрено».

После этого мучения наступала очередь следующего – проект рассадки, как мы его называли. Чертили схему сцены, стола, стульев и вписывали фамилии уже утвержденного состава президиума. Кто справа, кто слева, кто рядом, кто чуть подальше, кто в первом ряду, кто во втором. И опять то же самое. Относим в ЦК, нам возвращают, вносим изменения, опять относим, и так до тех пор, пока не угадаем, точнее не угодим. И наступал момент счастья - утвердили, значит, понравилось, не только кого, но и как рассадили.

После этого было все просто – пригласительные билеты подготовить, штампики «Проход всюду. Президиум» поставить, с курьерской почтой отправить, за день до мероприятия позвонить всем по кремлевке (была такая телефонная спецсвязь), чтобы переговорить с членом президиума, здоров ли, не в командировке и попросить пораньше приехать.

В день мероприятия мы приходили в КДС или в Большой театр заранее. Проходили через какое-то устройство (как в аэропорту). Потом нас собачки обнюхивали, а ребята из службы охраны извинялись при этом. Они, да и собачки их, нас уже хорошо знали. Офицеры девятки, так их, кажется, называли, глаза опускали, а собачки радостно хвостами виляли. Но служба есть служба. И все это понимали. Даже собачки, которые сначала обнюхают, а уж потом морды свои умные подставляли под руки, чтобы их погладили.

В назначенное время съезжались члены президиума. Иногда их было человек по 80. Все собирались в большом зале. Пили чай с пирожками, бутербродами и конфетками. Беседовали между собой. С нами мило здоровались, шутили, улыбались. Мы их регистрировали, объясняли, в каком ряду и какое место у каждого. Минут за 7 до начала собрания разделяли на две части – на сцену одни выходили слева, другие справа. У меня всегда «леваки» были. А Наташа большая «правышами» занималась, поэтому уводила их за сценой к правому выходу.

В шеренги строили перед выходом, чтобы дружно прошли и сели, согласно утвержденным стульям. Все с пониманием относились к этому. И большие начальники, и простые рабочие. Мне всегда тогдашний президент академии наук Г.И. Марчук докладывал: «Наташенька! Я свою пятерку построил. Все здесь. Не волнуйтесь!». Он у меня лучший выводящий был. Первый ряд за собой вел, самый ответственный.

Наступало время, и надо было идти приглашать из отдельной комнаты тех, кто в самом главном списке были. Они люди опытные, сами спрашивали, с какой стороны выходить, за кем встать и куда потом сесть. Именно тогда и там я всех членов Политбюро и узнала. Разными они были.

Горбачева впервые увидела 4 марта 1989 года. Это был день моего первого президиумного крещения. Первый секретарь горкома подошел ко мне и сказал: «Иди. Пора выводить руководство». Зашла в комнату, где располагались члены Политбюро. Подошла к Михаилу Сергеевичу. Он встал, пожал руку, поздравил с праздником. Рукопожатие удивило: холодная рука, какая-то не энергичная, даже вялая… Вышли из комнаты и подошли к сцене. Ждала команды на выход. Заведующий орготделом посмотрел на часы и махнул головой.
- Михаил Сергеевич! Прошу Вас, проходите.
- Нет, нет. Только после вас. Сегодня ваш женский день.

Боковым зрением увидела ужас в глазах своего начальника. И представила, что будет, если я вместе с членами Политбюро выйду на сцену… Что делать? Как быть? А Горбачев стоит. Не проходит. Воспитанный мужчина. Пропускает женщину вперед.- Михаил Сергеевич! Можно я сегодня за кулисами останусь. Прическу не сделала…
- Ну, раз так, то конечно. До следующего раза. С праздником Вас еще раз.
Он все понял. Подмигнул, еще раз пожал руку, прощаясь.

Они вышли на сцену. Подошел мой начальник, обнял и сказал: «Молодец! Справились. Идите домой. Я понимаю, что после такого надо прийти в себя».
Пришла домой, но в себя долго прийти не могла. Муж и сын сразу с расспросами: кого видела, кто там был?
- Всех видела.
- И Горбачева?
- Да. И не только видела, разговаривала, даже чуть на сцену вместе с ним не пошла…

Рассказала своим про этот эпизод. Уже дома посмеялась над собой в этой нелепой ситуации. А потом тихо все же сказала:- Ребята! У него какие-то очень неприятные глаза. Неживые. Стеклянные. В этих глазах нет души. Там пустота. Там что-то очень пугающее.- Никому больше не говори про это, - сказал муж. – Это опасная информация.
Конечно, никому не говорила. Это же мое ощущение, мое впечатление.

Больше всего мне нравился Н.И. Рыжков. Простой, обаятельный, скромный. Правда, был эпизод, когда Николай Иванович нас однажды чуть не довел до инфарктов. Массовых. К нему приехал помощник, который докладывал срочную информацию. Показывал какие-то документы. Мы дали команду выходить на сцену.- Пойдем со мной, - сказал Николай Иванович помощнику. – Там договоришь.
В эту минуту Николай Иванович был занят делом. Это было главным в тот момент. И они пошли. Но там нет ни одного лишнего стула… Зав. отделом с ужасом смотрел на нас. Мы на него.
- Коля! Срочно неси стул. Скорее!!! – громко сказала я своему коллеге.
- Неси, срочно! – подтвердил зав. отделом.

Коля буквально скинул со стула охранника, который сидел у выхода на сцену, пристроился за помощником Николая Ивановича и вышел на сцену. Успел. Мест хватило всем. А потом почти выползал со сцены. Но мы не сердились на Рыжкова. Он был настолько приятным человеком, что не мог вызывать негативных эмоций.

Мне было очень больно, когда над ним потешались из-за его слез в Спитаке. Это было потом. Когда к власти пришли уже другие люди... Плачущим большевиком называли. А мне кажется, что нормальный человек именно так и мог реагировать на то горе, которое увидел и вместе с жителями разрушенного землетрясением города переживал. Это были слезы сильного мужчины, который не боялся показаться слабым. Это были слезы человека, имеющего душу и умеющего сочувствовать. Для человека такого уровня власти - редчайшее качество.

Очень интересным человеком в моем представлении был председатель КГБ Крючков. Человек-рентген. Его взгляд буквально насквозь просвечивал. Но, спокойно так. Тоже удивительно простой и приятный в общении с нами был человек.
Министр обороны маршал Язов казался с виду простоватым мужичком, а был очень интересным рассказчиком. И очень галантным по отношению к нам мужчиной.
Не все были просты, обаятельны и приветливы. Не все мне были симпатичны. Но это естественно. Вот Янаев и Пуго совсем не были симпатичны. Мне. Не знаю, как другим.

4-5 раз в году проводились такие собрания. И так мы готовили эти списки, так организовывали эти президиумы. Так этим занималась почти три года. Когда раньше смотрела по телевизору эти собрания, даже представить не могла, сколько нервов, усилий, труда и ответственности стоит за этими двумя минутам рассадки президиума. Кстати, с тех пор государственные праздники не люблю. Вспоминаю напряжение, которое было пережито, и стараюсь не смотреть все эти мероприятия.

Хочу об одном эпизоде рассказать, который очень запомнился. В главный список того президиума впервые были включены члены президентского совета. Там были известные и популярные в то время люди, но совершенно не искушенные в аппаратных делах. Буквально за 5-7 минут до выхода на сцену в зал, где все уже стояли в шеренгах, выстроенных нами для выхода на сцену, вошел один из членов президентского совета. Это был очень известный писатель, обожаемый мною. Я зачитывалась его книгами, которые призывали к добру, учили нравственности и любви к людям. Действительно писатель с мировым именем. И в то время пользующийся особой симпатией президента страны М.С.Горбачева.
Я попросила этого писателя обойти сцену, потому что он должен был выходить с другой стороны. Но он на мои слова не отреагировал.

- Поторопитесь, пожалуйста. Времени очень мало, - сказала я.
- Кто ты такая, чтобы мне указывать, откуда я буду выходить. Как захочу, так и пойду.
- Простите, но есть определенный порядок. Его нельзя нарушать.
- Ты еще будешь учить меня порядкам.
- Простите, но я не могу допустить нарушения порядка рассадки, иначе начнется неразбериха на сцене. Меня просто уволят с работы за такое. Именно поэтому я Вас очень прошу – обойдите сцену и Вам покажут…
- Считай, что ты уже уволена. Кто ты такая, чтобы мне указывать, безобразие…
- А ты кто такой, чтобы так себя вести, - спросил один из членов президиума. Все остальные наблюдали за нами. - Что же ты такое великое сделал, что позволяешь себе человека унижать. Она на работе. И несет ответственность за свою работу. Сейчас, в этот момент, она командир, а мы рядовые, которые без обсуждения выполняют приказы старшего по званию. А ну бегом туда, куда тебя послали. Тоже мне член…

Писатель, метнув в мою сторону презрительный взгляд, ушел за сцену. Но этому человеку не решился возразить.

Моя сторона президиума вышла и очень организованно, за положенные по регламенту две минуты заняла свои места. Хорошо, что в тот день самый главный список во главе с Горбачевым выходил не с моей стороны.
Не хочу называть фамилии писателя. Человек недавно умер. А я так и не пойму, где он настоящий – в своих книгах или в том эпизоде…

А вот фамилию того, кто за меня заступился, обязательно назову – это был действительно уникальный, легендарный, очень симпатичный и простой в общении человек. Трижды Герой Советского Союза, маршал авиации И.Н. Кожедуб. Он и в той ситуации атаковал бесстрашно того, кто решил унизить маленького человека.

По моим наблюдениям, основанном на опыте общения с разными людьми, очень многое можно понять о человеке по тому, как он себя ведет с большими начальниками и как с простыми людьми. Я видела тех, кто буквально распластывался перед Горбачевым, но при этом презрительно смотрел на нас, простых сотрудников горкома, как грубо общался со своими помощниками, официантами, которые их обслуживали за столом перед началом или в перерыве заседания.

Я видела тех, кто с уважением, но без подобострастия относился к Горбачеву, а со всеми, кто был ниже по должности и званию, был уважителен, почтителен и скромен.

И еще одно поняла. Чем люди действительно заслуженно занимали большую должность, чем знаменитее они были (это я про известных, действительно народных артистов, известных ученых, спортсменов, героев труда и страны говорю), тем скромнее и проще были они в общении с простыми людьми. Вот именно таких настоящих людей не беспокоит проблема величия. Они просто увлечены и очень серьезно заняты своим делом. На отслеживание собственного престижа и поддержание собственной значимости у них нет времени. Да и желания, как мне показалось. Мне действительно повезло в этой жизни: я имела возможность пообщаться, пусть очень даже не долго, с очень разными и очень интересными людьми.
***
...годы учебы в Московской высшей партийной школе были для меня периодом существования в нормальном ритме. Началась учеба с довольно смешного случая. Первокурсников очного отделения собрали в актовом зале. Нам представили руководителей школы, нашего курса. Потом стали представлять слушателей (так называли студентов ВПШ). Назвали мою фамилию. Вновь избранный староста курса произнес: «А Вы у нас на курсе самая старая по возрасту». На меня все присутствующие посмотрели особенно внимательно. За одиннадцать лет работы в партийных структурах привыкла быть самой молодой. Сначала самым молодым инструктором горкома партии, потом самым молодым заведующим отделом. Мне это очень мешало в работе. Я старалась солиднее выглядеть, но у меня это не очень получалось. Мне хотелось стать старше. Я торопила свои годы. И вот 1 сентября 1987 года стала самой старой. Непривычное было состояние.

Но это был единственный минус в моей учебе. Все остальное радовало. Главное - было много свободного времени. С радостью общалась с сыном, с удовольствием занималась домашними делами и смогла наконец-то заняться шитьем. Нашила себе много нарядов. Тем более на радость таким портнихам, как я, учившимся по книге «Шейте сами», в нашей стране появился журнал «Бурда» с простыми, но замечательными фасонами, а самое главное прекрасными выкройками, по которым шить было одно удовольствие. Обшила всех своих подруг и подруг своих подруг.

Очень нравилось учиться. Днем. Это было второй раз в жизни. Как в общеобразовательной школе. С удовольствием и много читала. Наконец-то стала понимать «Капитал» Маркса. Все было спокойно и размеренно в моей жизни.

В январе 1989 года сдала очередную сессию. После каникул меня направили на практику в организационный отдел МГК КПСС. Через несколько дней вызвал зам. заведующего отделом, с которым я была хорошо знакома еще в период работы в горкоме в 70-х годах.

- Наталия! Выручай. У нас в одном райкоме сложилась конфликтная ситуация между первым секретарем и куратором из орготдела. Пока нет человека на это место. На время практики заменишь того инструктора. Поезжай в райком и начинай. Времени на раскачку нет. Выборы скоро.
- А ты меня представь первому. А то как-то не по-человечески.
- Кого, тебя представить? Да ты всю Москву знаешь, и тебя все в городе знают. Придумала, представь. Это ты, кого хочешь, представить можешь. Мне некогда. Выборы.

Приехала в райком. В приемной представилась и попросила доложить. Через минуту секретарь предложила пройти в кабинет. Первый секретарь РК КПСС вышел из-за стола. Мы обнялись и расцеловались.
- Наталья! Привет! Куда та пропала? Очень рад тебя видеть. У тебя что-то случилась? Какая нужна помощь? Какие проблемы?
- Ты мне задал так много вопросов. Тоже рада видеть. Пропала на учебе в ВПШ.
- Так тебя туда сослали? Что: не подошел Борису Николаевичу твой образовательный уровень?
- Не подошел. Но я ему очень благодарна. Мне очень понравилось учиться – как в санатории побывала. Хоть передохнула. Но я к тебе по делу. На время практики направили курировать твой райком.

Первый, так всегда называли первых секретарей, протянул мне руку. Мы обменялись рукопожатиями.
- Очень рад, Наталия Геннадьевна. У меня были непростые отношения с Вашим предшественником. Уверен, что мы с Вами найдем общий язык. Только условие одно. Я позвоню первому секретарю горкома партии и попрошу, чтобы Вас отозвали с учебы и Вы постоянно работали с нашим районом. Прошу садиться. Нам о многом нужно поговорить.

Проговорили больше двух часов. Он рассказал о районе, об активе, о работниках аппарата. Но самое главное – мы договорились о взаимодействии в достижении главной цели, которую он сформулировал. Наступало время выборов в разные органы власти. Сказал, что должен обязательно быть избранным. А еще сказал, что хочет стать первым, ну, в крайнем случае, вторым секретарем горкома партии.
И мы начали работать вместе. Так закончились полтора года учебы на дневном отделении ВПШ. Через полгода, летом, сдала госэкзамены, защитила дипломную работу и с отличием окончила школу.

С 1989 по 1991 в стране действительно проходили бесконечные выборы. Не помню их последовательность. Но для моих воспоминаний, которые не претендуют на исторические хроники, это не имеет значения. Партийные и советские работники привыкли организовывать выборы без конкуренции и сложностей в предвыборный период. Главным было подобрать нужные кандидатуры по разнарядке: четко оговаривался процент женщин, руководителей, рабочих, четко определялся возрастной ценз. До 20 лет – один человек. От 20 до 30 лет – пять человек и т.д. Основной проблемой было обеспечение почти 100-процентной явки на голосование. Потому что тогда именно этот показатель считался самым главным в оценке работы органов власти. Перед отказниками, так называли людей, отказывающихся голосовать, практически на коленях стояли, и в день выборов решали все их вопросы. Многие очень умело пользовались этим. И получали даже то, что по закону было не положено.

Так вот, в 1989 году все изменилось. Было очень трудно приспособить партийный аппарат к работе в новых условиях. Почти никто не понимал, что происходит и что нужно делать.

Моя работа в орготделе началась с довольно сложной для меня ситуации. На совещании обсуждался вопрос выборов в Верховный Совет РСФСР. Ельцин баллотировался от Москвы. Наши начальники не видели в этом особой опасности, потому что думали, что народ тоже не любит Бориса Николаевича так же, как они. Я не выдержала и рассказала о том, что они глубоко заблуждаются. Что Ельцина обожают, ему верят и за ним пойдут. Потому что даже партийные работники из других регионов, с которыми училась в ВПШ и которые на себе не испытали стиль руководства свердловского деятеля, поддерживали и очень лестно отзывались о Ельцине. А что уж говорить о настроениях интеллигенции, работников НИИ и молодежи. Мое выступление очень не понравилось заведующему отделом. Наши руководители не привыкли к тому, чтобы их подчиненные имели другое мнение. Это было почти преступлением против партии. Зав. отделом со мной потом не здоровался до выборов. После победы Ельцина пригласил к себе и сказал, что все равно виновата. Надо было быть более настойчивой в отстаивании своего мнения.

Итак, начались бесконечные выборы на альтернативной основе, по 30 кандидатов на одно место. Мы выбирали депутатов Верховного Совета, Моссовета, райсовета, делегатов съезда партии, партийной конференции, председателя райсовета, членов райкома и так до бесконечности. Все были увлечены выборами. Другими делами заниматься было некогда. Сплошные предвыборные кампании. Обсуждение тактики и стратегии. Итогов выборов и планов подготовки к следующим выборам. Но при этом коммунисты потихонечку проигрывали почти все позиции. Наступало время других лидеров.

Но первый секретарь курируемого мной района не проиграл ни разу. Он много работал над собой, успешно анализировал ситуацию и преодолевал все преграды. Общаться с ним и вместе работать над решением возникающих проблем было необыкновенно интересно. Я почти не бывала в горкоме. Только в дни, когда проводились совещания. С утра и до позднего вечера была в райкоме. Я не могла уже существовать без общения с этим необыкновенным человеком. Внешне не очень симпатичным, но удивительно обаятельным при общении. У него действительно было то, что называют харизмой. Все, кто вступали с ним в непосредственный контакт, попадали под его обаяние и становились его союзниками.

Городская партийная организация готовилась к проведению конференции и пленума, на котором должны были избрать второго секретаря горкома партии. С удовольствием и азартом включилась в борьбу за продвижение секретаря курируемого мною района на должность второго секретаря МГК КПСС. Мне очень помогало то, что действительно за почти 15 лет работы в партийных органах лично была знакома почти со всем партийным активом города. Я встречалась с людьми, созванивалась и искренне уговаривала поддержать мою, так назову, кандидатуру. Многие удивлялись и спрашивали: «Да что ты в нем нашла? Он такой неприятный с виду человек». И тогда я говорила, что он необыкновенный. Самый замечательный. Умный. Порядочный. Принципиальный. А мне отвечали, что им в общем-то все равно. Но раз ты просишь…

В день проведения выборов утром вызвал зав. орготделом и сказал, что я срочно должна выехать в одну организацию и к вечеру подготовить письменную информацию по сложившейся там ситуации. Я удивилась и спросила разрешения выполнить эту работу на следующий день.
- Нет. Именно сегодня, - ответил зав. орготделом.
- Но мне обязательно надо быть на пленуме.
- Это не мое требование. Это указание первого секретаря горкома партии.
- Я все поняла. Но останусь в горкоме. Никуда не уеду. Под свою ответственность. Это в наших с Вами интересах.

Мы знали, что первый хотел видеть вторым секретарем горкома другого человека. Мы были готовы к этому. Вечером на пленуме и в ходе голосования развернулась настоящая битва. Но победил мой кандидат. Стал вторым. Мы были счастливы, что добились поставленной цели.

Мы сидели у него дома на кухне и праздновали. Но именно в тот момент поняла, что не будет в моей жизни больше таких интересных дней и такого интересного общения. Теперь для него стану просто рядовым консультантом орготдела. Приехала домой и проплакала на кухне почти всю ночь. Именно тогда поняла, что для меня этот человек значит намного больше, чем секретарь курируемого райкома. Я в очередной раз безответно влюбилась в необыкновенного мужчину, который во мне так никогда и не увидит женщину.

На третий день работы в новой должности новый второй секретарь пригласил к себе. Мы говорили о ситуации в стране, Москве, городской партийной организации. Потом он задал вопрос.
- Наталия Геннадьевна! Как Вы считаете, мне стоит установить неформальные отношения с кем-нибудь из руководства горкома. Мне очень нравится как женщина Е.В. Вы одобряете мой выбор?
- Я не могу Вам советовать в этом вопросе.
- Но Вы же консультант орготдела и консультировать Вам положено по должности.

Он думал, что изящно пошутил. А я хотела крикнуть ему, что очень люблю его, что он так много для меня значит. Что не могу и дня прожить без общения с ним. Под каким-то предлогом вышла из кабинета, чтобы при нем не разревется. Стало ясно, что надо что-то делать. И я стала искать другую работу. Этот этап в моей жизни закончился. Да и понятно было, что заканчивается этап существования КПСС и той страны, в которой мы родились и жили. Приходили другие люди. Наступали другие времена.

16 августа 1991 года, в пятницу вечером, был последний день моей работы в горкоме, и мои коллеги, консультанты орготдела, провожали меня на другую работу. Я переходила во вновь созданный союзный комитет по делам семьи и женщин. Мы сидели за столом, пили кофе, говорили, спорили и шутили. Кто-то вспомнил эпизод, когда мне вручали медаль «Ветеран труда». Ведущий назвал мою фамилию, я вышла на сцену. Первый секретарь горкома вручил мне медаль и сказал: «Наталья! Когда ты успела проработать более 20 лет? Ты же у нас совсем молодая». «Ну, значит не такая молодая, - ответила я. – Сейчас рушатся многие представления о нашей жизни. Рухнул и миф о моей молодости». В зале, заполненном сотрудниками аппарата горкома, засмеялись. И мы с Ю.А.Прокофьевым поняли, что наш разговор был слышен через микрофон всем присутствующим.

Среди моих коллег по орготделу было действительно много умных и думающих людей. Кадровый отбор в партийных органах был строгий и профессиональный. Мы все понимали, что в стране начались необратимые процессы, что довольно скоро наступит день, когда последний из нас закроет двери в здании на Старой площади. В тот вечер мы и представить не могли, что это произойдет через неделю.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив