Рукосуев Владимир. Читинский Камвольно-суконный комбинат

jlm_taurus — 30.08.2025 "...пришел на КСК в погоне за длинным рублем, которого так не хватало в семье. Заработок на комбинате был гарантирован, если работать на совесть. Это означало освоить специальность и добросовестно трудиться в трехсменном режиме, принятом на предприятии.

Он не скрывал своей цели в отделе кадров, когда пришел на собеседование. Для мужчин с технической подготовкой могли предложить работу слесаря-ремонтника в любом производстве без обучения, присвоив низший разряд, а там как себя проявишь. Т.е. «длинный рубль» отодвигался. К тому же ремонтники не входили в категорию основных производственных рабочих, поэтому получали оклад. Хорошо зарабатывали специалисты на сдельщине. Профессия требует обучения на фиксированном и небольшом окладе, что не устраивало. Хотелось все и сразу.

Работник отдела кадров уже начинал скучать. Владимиру, раньше никогда не вымогавшему блага на предприятиях, тоже было неудобно, разговор подходил к концу. Когда Владимир хотел уже попросить свои документы, в кабинет зашел мужчина, как оказалось начальник кардочесального цеха, который с минуту послушал, о чем идет речь, попросил кадровика о ком-то поговорить с глазу на глаз. Тот отправил Владимира в приемную и попросил зайти сразу, как он освободится.

Документы Владимира были в руках начальника цеха. Он поинтересовался, почему тот пытается сделать резкий поворот в своей профессиональной деятельности. Вроде бы все до этого было связано с автомобилями, где достигнуты приличные результаты, получены профильные знания в техникуме и вдруг легкая промышленность.

Владимир не стал скрывать намерений, сказал, что прежняя специальность ему нравится, он здесь присягать на верность не собирается. Возможно, потом свое мнение и пристрастия поменяет, жизнь покажет. А сейчас пришел честно заработать, зная, что это на их предприятии возможно. На вопрос имеет ли хоть малейшее представление о специфике производства, и приходилось ли ему с ним раньше соприкасаться, ответил, что участвовал в строительстве комбината и только. Но готов к любому труду, который хорошо оплачивается.

Начальник, в отличие от кадровика, заинтересовавшийся соискателем, предложил два варианта нелегкого, но достойно вознаграждавшегося труда. Один из них это чистка кардочесальных машин, с их частичной разборкой и переноской вручную тяжелых деталей. В эту работу можно включиться хоть с первой смены – сила есть, ума не надо. Второй вариант серьезней и интересней, но требует основательной подготовки. Это должность помощника мастера на обособленном смесовом участке цеха. Обычно проводится трехмесячное обучение, затем месячная стажировка и утверждение в смене. Работа сдельная от выработки бригады, зарплата одна из самых высоких на комбинате.
Владимир предложил, минуя обучение принять его сразу на стажировку. Кадровик засмеялся, но начальник цеха, пристально глядя на Владимира, спросил готов ли он включиться в работу, о которой представления не имеет.

- Работа, о которой Вы говорите, это обслуживание механизмов и организация сменного производства четырех станков. Я уверен, что ваши механизмы не сложнее автомобилей, экскаваторов и проходческих комбайнов. Для ознакомления достаточно будет стажировки. Месяца даже не потребуется. А организовать работу бригады в семь человек при отработанной технологии вообще проблемой не считаю.

- Давай рискнем. Пиши заявление на работу поммастера, завтра проходишь медицинскую комиссию, мы напишем приказ на стажировку с последующим экзаменом.
Вмешался кадровик. - Ты что Виктор Николаевич? Нас безопасник с потрохами сожрет. Фактически допускать к работе кота в мешке. Без обучения, без профессиональных навыков.- Какие навыки? У него восьмой разряд слесаря горношахтного оборудования и пятый автослесаря. Это высшая квалификация. А теория подтверждается средне-техническим образованием. Он прав, наши механизмы не сложнее тех, что он знает.- Смотри, тебе отвечать.- Да уж понятно. Готовлю приказ в смену Кузнецова.

Через день Владимир заступил во вторую смену под началом поммастера Кузнецова Николая. Парень всего на год старше него, трудится здесь с первого дня работы комбината. С потугами на роль корифея, он попытался разговаривать с Владимиром свысока как с недоумком, но был быстро осажен под смех работниц, с интересом посматривающих на новенького. После нескольких попыток выяснить тонкости профессии, Владимир понял, что постигать придется самому. Самая пожилая работница Анна сказала, что от Кузнецова, кроме каверз (в чем потом Владимир не один раз убеждался), ничего не дождешься, но работницы опытные, всегда подскажут в случае затруднений.

Машины были на манер мельницы, несложные, состояли из электродвигателя, нескольких редукторов с ременными передачами и барабана которым шерсть перемешивалась с синтетическими волокнами. После этого она поступала по пневмопроводам (трубам) в лабазы кардочесального цеха. Основная премудрость в правильном натяжении ремней обеспечивающих работу редукторов.

Уже на следующий день наставник сказал, что стажер должен быть подготовленным специалистом и работать самостоятельно, а его дело вмешиваться в работу, когда появляется угроза ее остановки. Нагло ухмыльнулся и пошел пить чай к учетчицам. Часа через два появился, полюбовался, как стажер бегает по цеху и сам грузит на электрокар тюки с шерстью, заявил, что идет писать наряды, и до обеда не появлялся.

Владимир из принципа решил к нему не обращаться, работницы подсказывали, что нужно делать. За полторы смены он уже разобрался в обязанностях и не видел особых сложностей. Работницы, заинтересованные в объемах, зависели от бесперебойной работы машин и своевременной подачи материала. Владимир, не дожидаясь пока раскачается слесарь, помогал ему, так же как и грузчику-подвозчику. Их часто не было на месте, приходилось за них работать. Он уже понял, что в сдельном производстве эти работники, сидевшие на почасовом окладе объективно являются тормозом.

Его готовность выполнять все распоряжения старших и вежливое обращение с коллегами было воспринято как чудачества малахольного интеллигентика, случайно затесавшегося в здоровую пролетарскую среду. Кузнецов уже чуть ли не в открытую подтрунивал над ним с работницами, а грузчик и слесарь начинали куражиться, прежде чем выполнить его распоряжение.

После обеда вдруг остановились две машины из четырех. Задела в лабазах обычно хватало на два часа. Значит, через это время под угрозой простоя будет кардочесальный цех, а там и последующие производства. Комбинат представлял собой подчиненный единому ритму громадный конвейер, на котором работали пять тысяч человек. Смесовой участок, по сути, самостоятельный цех, был первым звеном цепочки. Владимир только сейчас оценил смелость начальника, допустившего его к почти самостоятельной работе.

Работницы, терявшие сменный заработок, уже перестали стесняться в выражениях в адрес всех мужиков-дармоедов комбината, включая директора, наконец, отыскали Кузнецова, который за пятнадцать минут все привел в порядок, ничего при этом, не объясняя стажеру, и опять ушел допивать чаи. Владимир осознал свою никчемность, хотя понять в чем же дело, не смог, как не старался. На следующий день история повторилась. Опять после перерыва. В третью смену Владимир на обед не пошел. Кузнецов появился, попробовал его отправить, но не удалось. Смена прошла благополучно. Светка Каверзина, смесовщица с уголовным прошлым растратчицы, смешливая и независимая, по секрету сказала, что в перерыв, когда работницы уходили на обед (а обедали по двадцать минут по очереди), Кузнецов крутился возле их машин. Владимир решил проверить подозрения.

Договорились со Светкой, что на обед пойдут вместе. Перед уходом сам остановил машину и наставил в сочленениях и примыканиях маячки – метки солидолом. Незаметные, они укажут, если в механизм вмешаются. После возвращения, по пути встретив Кузнецова следующего на обед и с ухмылкой наказавшего работать без халтуры, Владимир проверил метки. Во всех ремнях было нарушено натяжение. Один ослаблен, другой перетянут и так далее. Дело в том, что при запуске нарушается балансировка, и восстановить ее можно, только зная, где что нарушено, либо долгой настройкой. Заново в течение пяти минут совместив метки, Владимир вернул все в прежнее состояние, запустил машину. Все в порядке. Светка захлопала в ладоши, радуясь своей проницательности. Владимир обсуждать ничего не стал, а удивившегося Кузнецова позвал покурить в коридор возле выхода из корпуса.

После перекура выманил учителя на улицу. Смена вторая, уже стемнело, никого нет. Сняв с не успевшего прочувствовать серьезность ситуации, Кузнецова очки, Владимир от души врезал ему в челюсть так, что у того хрустнули шейные позвонки, затылком он ударился об кирпичную стену, по которой сполз на землю. Кинулся в подпертую ногой Владимира дверь, понял, что оказался полностью во власти ученика, зашмыгал носом и дрожащим голосом попытался пояснить, что это такой прикол у них с новичками. Просто хотел пошутить.- Верю. Только у тебя свои шутки, у меня свои. Еще шутить будем? Тон, которым это было сказано, обещал продолжение. Тридцатилетний нехилый мужик затрясся, слишком уж романтичной оказалась эта ночь для его впечатлительной натуры.

- Завтра скажешь начальнику цеха, что стажировать меня бессмысленно и можно допускать к самостоятельной работе.
- Понял. Конечно можно, если уж ты сумел разобраться…
- Я без тебя знаю, в чем разбираюсь, с кем и как. Иди, объявляй начальнику смены, что от порыва ветра тебя дверью пришибло, без очков ты работать не можешь, в медпункт не нужно и дергай домой, чтоб я тебя сегодня не видел. Или хочешь в медпункт? С ушибами или переломами? - А наряды за смену писать? - Как ты их без очков напишешь?
Переломив очки надвое, Владимир подал их владельцу. - Посмотрю твои вчерашние наряды и сам напишу.

Вернувшись в участок, увидел заинтересованные взоры работниц, но молча прошел в кардочесальный цех для проверки наполнения лабазов. Когда пришел через десять минут, Каверзина с невинно-лукавым видом спросила:- Ты не знаешь, что с Колей случилось? Он как–то не в себе, чудит, сказал, что уходит. - Не знаю, вы его заморочки лучше должны узнать за семь лет совместной работы. Хватит отвлекаться, работаем.

До конца смены грузчик и слесарь отлучались с рабочего места только в туалет. Это стало их правилом во всех сменах Владимира впоследствии. На следующий день пришли технолог и старший мастер. Первый задал вопросы по выполнению операций, второй разрегулировал одну из установок, имитируя поломку. На вопросы Владимир ответил, работу установки восстановил в нормативное время.

Через день провели общее собрание всех трех смен участка. Отменили скользящий график поммастеров, закрепили постоянный состав бригад за каждым из них. Начальник предложил расставить смены так, чтобы самый опытный Кузнецов передавал смену самому неопытному Владимиру, а тот Грачеву. Но в итоге решили, что лучше Владимир передает смену Кузнецову, так как тот с его опытом быстрее разберется в неполадках совершенных по вине неопытного коллеги и быстро их устранит не в ущерб производству. Старые опытные работницы охотно пошли в смену Владимира. Так, после ускоренного курса стажировки, Владимир успешно вписался в коллектив и приступил к работе сменным помощником мастера.
***
Из комментариев: "Комбинат выпускал шерстяные ткани неплохого качества из отечественной, аргентинской и австралийской шерсти. Сейчас его нет. Разграбили до основания. Главный корпус был 200 на 800 метров. 16 гектаров! Около 10000 работников в три смены.

..Неплохие ткани из аргентинской и австралийской шерсти? Вот совковая дурость. Сколько стоила перевозка шерсти? Монголия под носом, кавказские республики со своими баранами, а мы вечно далеким друзьям помогаем. И хорошо, что завод рухнул. Все равно бы не смогли новые станки изобрести, научить рабочих по новому работать, нам бы только кувалдой махать. Чита паршивенький городок, как большая часть провинции огромной страны. Печально, но мало что изменилось. Оооочень медленно мы догоняем цивилизацию. Но видимо доля такая у русских. Нам лишь остается отражать реальность и вспоминать веселые моменты молодости. Удачи.

Вы правильно рассуждаете. Читинский КСК строился с учетом переработки читинской, бурятской и монгольской шерсти. Но пока он строился, монголы выбили у нас деньги и мы им построили такой же комбинат, запустив раньше своего. Поскольку мощности были громадными, пришлось возить из-за границы. Да и наша шерсть по качеству несравненно хуже. Ее подмешивали, чтобы не пропадала.Такие пироги."
***
Отработав месяц в смесовом цехе, Владимир, с одобрения начальника цеха, Быкова Виктора Николаевича, человека старающегося поощрять инициативу снизу, приступил к преобразованиям на участке. Прежде всего, это касалось организации труда. Как уже упоминалось, ему не нравилось, что на участке работники не подчинены одной цели – повышению производительности. Два повременщика, грузчик, он же водитель электропогрузчика, и слесарь работали по принципу: «солдат спит, служба идет». Приходилось гонять их, часто подменяя. Иногда за них работали смесовщицы, заинтересованные в сокращении вынужденных простоев.

Работа поммастера как раз и состоит в контроле над соблюдением технологий и предотвращением сбоев. Вовремя вмешаться, дать указание или задание подчиненным. Проще было сделать самому, чем терять время на разъяснения двум оболтусам, прекрасно все понимающим, но ожидающим распоряжений. Что он и делал на их потеху и к негодованию работниц.

Сначала он убрал из смены слесаря, оформив на себя совмещение обязанностей. Напросился на курсы водителей электротранспорта в свободные смены и после их окончания, через два месяца, прогнал и водителя, также оформив совмещение.

Выработка увеличилась процентов на десять, пятнадцать. Работницы из других смен старались перебежать к нему любыми путями. Коллеги на эти новшества, нарушающие многолетний уклад жизни, смотрели неодобрительно. И, вообще, Владимир своими чудачествами возбудил неприязнь многих. Только начальник цеха, прибывший по партийному призыву, кажется даже не имеющий профильного образования, пытался поощрять инициативу новаторов. Зачастили инспекторы, пытаясь обнаружить отступления в технологии или нарушения техники безопасности, явно по наводке мастеров цеха или сменщиков. Ему пытались внушить, что все это к добру не приведет. И не привело.

Появились нормировщики в его смену, провели хронометраж, поставили вопрос об увеличении норм выработки. После этого на Владимира ополчились все. Даже начальник цеха попросил умерить свой пыл, иначе грозило повышение плана и снижение его выполнения.

Скандал разразился после начисления зарплаты за первый, отработанный в новых условиях, месяц. Работницы его смены получили на руки по триста, триста двадцать рублей, а он сам больше пятисот. Здесь уже в дело вмешалась бухгалтерия, плановый отдел, отдел нормирования труда и профсоюз. Нарушены были все установки. Начальник, после того, как ему промыли мозги все эти службы, вызвал Владимира и в присутствии председателя цехкома и старшего мастера участка попытался указать ему на его прегрешения. Владимир предложил объясняться по пунктам.

- Превышен фонд заработной платы. - Не согласен. Фонд спускается на выработанный объем производства продукции. Сократив двух человек, я получил за них 30% их зарплаты. То есть, сэкономил. Работницы тоже получили от выработки. Понимаю, что за перевыполнение плана придется начислять премию. Так на то она и премия, чтобы стимулировать.
- Создан большой разрыв в выработке между сменами, разница в зарплате, что приводит к социальному напряжению.- Они бы лучше на работе напрягались, а не возле кассы. Привыкли годами ваньку валять, а вы их поощряете.
Вмешался старший мастер.- Своими подвигами ты принудительно снижаешь выработку сменщиков. Количество лабазов ограничено. Ты их забиваешь, а следующая смена жалуется, что часами ждут, пока освободятся лабазы, чтобы начать работу. - Я им не запрещаю забивать лабазы перед моей сменой. А если не хватает лабазов и участок способен обеспечить кардочесальный цех шерстью за более сжатое время, то это плохая организация труда, нужно сократить штатную численность работниц в сменах, либо сократить количество смен. Это уже ваши проблемы.

Это замечание возбудило присутствующих, ему стали выговаривать в том смысле, что он, работающий на комбинате без году неделя, много на себя берет, «яйца курицу не учат», технологии в отрасли десятилетиями отрабатывались не для того, чтоб их всякие случайные пришельцы ломали. В воздухе витало «проходимцы». В пылу полемики было сказано главное: "где это видано, чтобы рабочий получал за месяц полтысячи, когда они, с их выслугой, получают по сто сорок рублей. Кроме того, нельзя совмещать три должности и собирать лучших работниц со всех смен, которых готовили другие поммастера".

Сошлись на том, что с Владимира сняли одно совмещение. Вернуть в смену назад кого-то из рабочих он из упрямства отказался, так и работал бесплатно. Что-то это никому нарушением принципов справедливости не показалось. Работницы переходить из его смены отказались, а энтузиазма у него изрядно поубавилось, хотя работа нравилась.

Следующее разочарование Владимира ожидало, когда он попытался рационализировать один из трудоемких процессов в технологии. Здесь он столкнулся с таким сопротивлением отлаженной бюрократической системы, что у него надолго пропало желание проявлять инициативу. Интерес к производству, на котором по косности людей, призванных его совершенствовать, не допускалась гибкость мысли, стал угасать.

Шерстяная смесь подается в цехах чесального производства по трубам разного диаметра, от десяти сантиметров до полуметра. Все эти трубопроводы забиваются грязной и жирной шерстью и постепенно пропускная способность их снижается. Требуется очистка. Операция трудоемкая, занимающая много времени с остановкой производства.

Для этого сколачивалась бригада из поммастеров и слесарей смесового цеха числом человек десять. Затем в ночную смену в субботу останавливали смесовой цех, до утра бригаде предстояло очистить одну из труб. Всего их было четыре, получалось, что каждую неделю чистили по одной трубе. Периодичность очистки каждой трубы месячная. Плата за очистку была аккордной, твердой. С учетом демонтажа на высоте, протяженности трубы и работы без перерывов, она составляла двести рублей. По двадцать рублей на человека, а за четыре выхода в месяц это восемьдесят, неплохая прибавка к штатной зарплате. Владимир этих случаев не упускал. Но работа настолько тяжелая, что охотников было немного. Труба длиной в пятьдесят метров состояла из двадцати пяти двухметровых секций, соединенных фланцами. На каждом фланце до двадцати-тридцати стяжных болтов, которые надо раскрутить, секцию опустить с четырехметровой высоты на пол, прочистить и поставить на место. Все осложнялось установкой резиновых прокладок для герметизации.

Верный своим принципам, Владимир мириться с этим не захотел, стал искать способы сокращения времени и затрат. Для начала он замерил диаметры труб. Между делом сходил на свалку, где заприметил хомуты от крышек невозвратной тары из-под жидких химикатов со склада. Они ждали вывоза на металлолом. Очень удобные и жесткие, снабженные резиновыми кольцами с замками, они закрывали крышку на бочке одним движением на надежный замок с фиксатором. Эти хомуты по своей прочности не уступали болтовым соединениям. Времени же на установку не требовали. А соединение фланцев во всем объеме работ занимало не меньше половины. Даже с учетом установки нескольких болтов для верности, выигрыш был очевиден.

Каждый раз, после чистки труб, возникали проблемы с качеством работ, трудно было при меняющемся составе исполнителей найти виновных в браке. Поммастерам в смену приходилось при работающем оборудовании устранять неполадки, рискуя жизнью. Владимир предложил создать постоянную бригаду и себя в качестве ответственного за производство работ. Начальник согласился. Учитывая свое ноу-хау, не спрашивая одобрения на конструктивное вмешательство, пользуясь пофигизмом старшего мастера, бригаду набрал из пяти человек. Она с успехом выполняла прежние объемы. Оплата удвоилась.

Резерв оставался в виде труб, диаметр которых не совпадал с готовыми хомутами. Владимиру в техникуме нравился курс «детали машин». Он и сопромат, как следует, освоил, когда делал конструктивную часть диплома, где без «Деталей машин» не обойтись. До этого, при изготовлении конструкций на одной из прежних работ, приходилось работать на вальцовочном станке. В его голове эти пазлы сложились в простую идею. Если нет готовых деталей, их следует изготовить.

Стал конструировать вальцовочный станок с возможностью изготовления колец переменного диаметра. Когда уже все появилось в виде чертежа и описания, пошел к начальнику. Тот одобрил и отправил к старшему мастеру. Потом его передавали по инстанциям вплоть до главного инженера комбината. Там материал залег на рассмотрение. После нескольких напоминаний, его пригласили к какому то инженеру из конструкторского отдела и тот провел с ним разъяснительную работу такого масштаба, что Владимир понял тщетность и даже вредность своих усилий.

Чем руководствовался этот демагог непонятно, но резоны привел следующие:1. Конструктивные изменения разрешаются только с согласия автора. Поскольку пневмопроводы и их подвеска сконструированы были при царе Горохе, то скорее всего, автора давно нет в живых. (По этой логике мы должны жить в пещерах и питаться кореньями).
2. Планы производства болтов для отрасли утверждены Основными направлениями, короче, пятилетним планом. А это цепочка от добычи руды до металлургической промышленности. (Инициатива грозит сбоем всей экономике СССР!).
3. Уменьшение объемов работ снижает требуемую численность работников в отрасли. Снижается категорийность предприятий, что влечет за собой уменьшение окладов и зарплат. Святое. Между слов читалось: иди, занимайся своим делом, не мешай людям, тебе больше всех надо? Не высовывайся.

Владимир все понял. Он не очень удивился, когда в очередном техническом бюллетене увидел свои новшества по оптимизации внеплановых работ оформленных как рационализаторские предложения своего старшего мастера . На просьбу отдать чертежи сказал, что они могут навредить стране.

Упростить процесс очистки без разборки труб помог курьезный случай. Все вентиляторы,обеспечивающие очистку воздуха, воздушные завесы наружных ворот, транспортировку продукции, были сосредоточены в одном цехе и обслуживались дежурным специалистом, которого часто не было на месте. Владимир знал свои вентиляторы и в случае отказа сам их приводил в чувство. Однажды при подключении трехфазного вентилятора перепутал фазы. Включил вентилятор и когда пришел в цех, то не узнал его.

Обычно разложенная для подачи на машины белоснежная смесь была покрыта грязными замасленными лохмотьями, которые вылетали из машины и продолжали захламлять оборудование, трубы и стены. Работницы в ужасе бегали по цеху, не понимая, что произошло. Вентилятор, который запустил Владимир, вместо отсоса стал выдувать воздух наружу. Шерсть, скопившаяся и зализанная по ходу движения воздуха, когда тот подул буквально "против шерсти", взъерошилась и вылетела назад в машину. Хорошо, что произошло в ночную смену, когда начальства не было. До утра занимались очисткой и отмывкой цеха, не выполнили план.

В следующую субботу Владимир взял упаковку из мешковины, в которой приходит на переработку шерсть, завязал ее вокруг вытяжного зонта и, переключив фазы, включил вентилятор. Грязная шерсть вылетела в мешки, на этом очистка закончилась. Заняла она вместо семи часов работы бригадой в пять человек, всего полчаса, выполненная одним человеком. Способ, нарушающий все установленные технологические нормы и приемы, в том числе техники безопасности и охраны труда. Зато насколько эффективный! С тех пор бригада имитировала занятость, выбирая момент, когда не было свидетелей, для выдувки грязи. При частой продувке шерсть не скапливается и не забивает проходы. Наверное, можно было легализовать этот способ, но, помня прежние попытки, не хотелось ввязываться. Да и халявное вознаграждение терять не хотелось.

Кардочесальный цех был оснащен польскими машинами «Бефама», достаточно безопасными в эксплуатации. Для этого надо было их правильно смонтировать с соблюдением комплектации. У машины множество дверок в ограждении по периметру, закрывающих доступы к вращающимся деталям и позволяющим при необходимости эти узлы обслуживать. Все они оснащены реле, останавливающими машину в случае самопроизвольного открывания дверки. Но это же какая морока для наладчиков. После запуска машин, шеф-монтажники отбывали с актом о приемке работ, эксплуатация и обслуживание становились обязанностью наших специалистов. Механическая часть сразу начинала давать сбои из-за деформации вовремя не закрытых дверок. Не срабатывающие по этой причине реле отключались. Бешено крутящиеся валы со щетками весом до ста двадцати килограммов, шкивы, ремни, зубчатые передачи бесстыдно вращались на виду у всех.

В раззявленные проемы видны были потроха польского машиностроения. Постепенно к этому привыкали, умельцы на ходу создавали такие схемы, что каждое подключение было только в его памяти. Их даже за пьянку на работе нельзя было выгнать, производство останавливалось. Через несколько лет на машинах не осталось ни одного защитного ограждения валов, отчего они иногда с воем и свистом взлетали метров на пять в высоту и падали куда придется. Двухметровая железяка, в диаметре двадцать сантиметров, могла сокрушить все на своем пути. Людей спасало то, что узкие проходы между машинами служили им убежищем. Если вал падал на соседнюю машину, то выбивал валы на ней, тогда полет стокилограммовых деталей грозил стать массовым. К этому как-то привыкли и только с появлением в цехе нового начальника, Таранова, прибывшего из западной части страны и назубок знающего производство, бунт машин был подавлен. Он в короткие сроки, не останавливая производства, восстановил матчасть и навел порядок с дисциплиной. Иногда затрещинами. Но это было после. А пока работали на «авось», от одного несчастного случая до другого.

Безопасность труда вещь чувствительная. Может пострадать не только от глупости и безалаберности, но даже от женской красоты. При этом никому ничего не прощая. Работала в цехе красавица чесальщица Галя Бугай. Вообще, зря так мало внимания уделялось благозвучию профессий. В некоторых случаях они звучали очень уж эротично: укладчица, чесальщица, мотальщица, трепальщица, гладильщица.

Так вот, Галя, статная могучая хохлушка, помимо выдающихся выпуклостей, наповал разила всех своей, толщиной в руку, косой, cпускавшейся по спине через все ее добротности гораздо ниже главной из них. Это сокровище золотисто-пшеничного цвета, никак не могло укрыться под обязательной косынкой в размер пионерского галстука. Здесь не хватило бы и цыганской шали. Косынка красовалась сама по себе, а коса сама по себе. Монументальная фигура Гали, возле машины с белыми пушистыми бобинами шерсти на выходе, олицетворяла образ советской работницы-стахановки. Часто описывая трудовые подвиги других передовиков чесального производства, корреспонденты в газете помещали ее фотографию.

Однажды, при проверке лабазов, Владимир услышал истошный вопль, перекрывающий шум машин и затем многоголосый гвалт. Прибежав, увидел, что Галя стоит в интересной позе, заслоняя своей мощью половину машины, халатик, от жары надетый на совершенно голое тело, исчез, а голова притянута к вращающейся бобине намотанной на нее косой. Девушка, упираясь мощными ногами, пытается вырваться из плена, повергая в ужас случайных свидетелей своей откровенной натурой. Картина живописная, так как бобина находится в двадцати сантиметрах от пола. Машина, обладая чудовищной массой и огромной силой инерции, после отключения продолжает вращаться еще долгое время и способна перемолоть что угодно.

Ревущую от боли Бугай, от снятия заживо скальпа, спасло то, что концы волос оборвались, и бобина стала проскальзывать, продолжая притягивать к себе голову. Зацепись они на мгновение и человека потянет в машину дальше. Вокруг прыгали, не зная, что делать, работницы, мастера, слесари и все кто оказался рядом.

Оценив обстановку, Владимир бросился в свой цех, схватил нож для вскрытия тюков шерсти, и на ходу ответив недоуменным коллегам: «Бугай в машину попала!», - побежал к месту происшествия. Отрезал волосы в месте их соприкосновения с бобиной у самой макушки и освободил работницу. Галя, запрокинув голову, сжала виски, пытаясь унять головную боль, и стала беспорядочно мотаться из стороны в сторону, ее удержали, чтоб не попала под какую-нибудь машину. Пока искали другой халат, она стояла в телефонной будке посреди цеха, до пояса снизу скрывающей ее наготу. Глаза налились кровью, сосуды полопались, она на какое-то время потеряла зрение от кровоизлияния.

После излечения пришла на работу и больше уже ничем не выделялась среди других. С Владимиром не разговаривала, считая, что он поступил чрезмерно радикально. Работницы его цеха долго смеялись, вспоминая как он с ножом бежал к попавшей в машину Бугай. Подозревали, что хотел прирезать, во избавление от мучений, ревущую стриптизершу
***
...задачей смесового участка было наполнять подготовленной смесью лабазы, расположенные в соседнем кардочесальном цехе. В них всегда была мягкая пушистая шерсть в разном количестве. Этим они привлекали любителей вздремнуть в тепле на готовом мягком ложе.

Лабаз представляет собой металлический контейнер, размерами с морской двадцатитонник, с механизмом подачи шерсти, с метрового размера надписями, запрещающими в него проникать.

Подача шерсти в лабаз из смесового цеха осуществляется принудительно вентиляторами посредством смонтированных под потолком пневмопроводов разного диаметра, В лабазе шерсть сдвигается щитом к передней стенке, на которой имеется вертикальная транспортная решетка с острейшими иглами-колками диаметром примерно в три миллиметра и длиной сантиметров пять. Решетка движется вверх, колки подхватывают шерсть и подают ее непосредственно в кардочесальные машины для дальнейшей переработки. Колки настолько острые, что это использовали негодяи, отлынивающие от работы и развлекающиеся разными способами. Они ловили расплодившихся в цехах кошек, швыряли их на колки и включали решетку. Бедное, ревущее от боли животное, пыталось спрыгнуть с вертикальной стенки, но это не удавалось, лапы, при попытке оттолкнуться, пронзались колками, а решетка двигалась вверх. Зазор между подающим щитом и решеткой, при срабатывании реле отключения подачи, составлял всего сантиметров пятнадцать. Щит двигался со скоростью примерно сантиметр в секунду. Можно представить страдания живого существа, с которого соскабливается плоть заданным темпом.

В смену Владимира, после того, как он перепоясал одного такого любителя металлической цепью привода шестерен (вроде велосипедной, но шире), оказавшейся в руке, через всю спину, посетителей лабазов поубавилось. Правда, опять были разборки, но на этот раз общественность в лице всех женщин встала за него горой. Пострадавший с рассеченной спиной ушел на излечение, потом так и не появился.

Сложнее было с работницами. Калечить их не будешь, а слов многие не понимали. Девчата из общежитий, после интересно проведенных ночей, норовили отоспаться на работе при малейшей возможности. Другие не выдерживали до конца ночную смену. А лучшего места для отдыха не сыскать. Опасность была в том, что при проверке лабаза перед запуском можно было не заметить зарывшегося в шерсть человека и тогда у того уже шансов не оставалось, лабаз закрывался снаружи. Грохот работающего оборудования не позволял услышать вопли обреченного.

Говорят, такой случай когда-то произошел. Увидели кровь на нитях уже прошедшей через все барабаны кардочесальной машины шерсти, остановили лабаз, но там, на колках стенки висели только ошметки человека. У Владимира, после того, как на инструктаже он это услышал, картина растерзанного, понимающего, какая его ждет участь и, скорее всего умершего от ужаса человека, возникала всякий раз при проверке лабазов перед запуском. Поэтому он, не заморачиваясь джельтменскими манерами, вышвыривал любительниц поспать из лабаза и придавал им импульс сапогом без всяких церемоний. Никто не жаловался. На повторное посещение в его смену, отведавшие подобного гостеприимства, не отваживались.

Досаждали парочки из других цехов. Они сознательно прятались в ворохах шерсти, стремясь продлить удовольствие от уединения, не понимая, что запуск лабаза вызван не прихотью поммастера, а технологией. На лекции времени не было, после предупреждения, что лабаз включается, и они сейчас будут размазаны на колках, Владимир закрывал лабаз, включал подачу щита, не включая опасную решетку. Влекомые беспощадным грохочущим механизмом к роковой колючей стенке, возлюбленные, как только открывался лабаз, вылетали из него и неслись прочь, обгоняя друг друга. Сапог за ними не успевал.

Работа их цеха была одной из самых малоквалифицированных, но участок считался одним из самых важных, так как обеспечивал бесперебойное производство всего комбината. А это более пяти тысяч человек только основных работников.

Оставить комментарий

Популярные посты: