Шаудин ч3

dok_zlo — 09.09.2021

История открытия возбудителя сифилиса

Часть первая https://dok-zlo.livejournal.com/3906554.html
Часть вторая https://dok-zlo.livejournal.com/3908192.html
продолжение под катом


Но уже 20 марта 1905 года Шаудин утратил всякий интерес к научному теоретическому вопросу о превращении малярийного плазмодия в спирохету (или спирохеты в малярийного плазмодия). На прошлой неделе он обследовал трех больных: несчастную вдову 53 лет; недавно зараженную, как и больная № 1, женщину 25 лет и еще одну, 22-летнюю, у которой кожа была покрыта сыпью, болело горло, болела голова и волосы выпадали прядями. И у каждой из этих женщин были обнаружены эти крошечные пробочники, не имеющие ширины, но длинные, подвижные. Правда, он видел их вперемежку с другими микробами. Там были и другие, большие спирали, которые любой новичок, а не то что такой зоркий человек, как Шаудин, заметил бы с первого взгляда. Но эти большие спиральные бактерии встречались не у всех больных, и только в гное, взятом с поверхности сыпи. Но не так-то просто было увидеть крошечные призраки микроскопических пробочников. Иногда часами приходилось просиживать у микроскопа, прежде чем внезапно... Все-таки они появлялись всегда. У каждого больного они были, и ни у одного здорового их нельзя было найти. Их можно было окрашивать крепким раствором азур эозина1 — краской, придуманной бактериологом Гимза. Но как слабо они окрашивались! Как ни старался Шаудин, они оставались совсем бледными. Сначала в разговорах с самим собой, а потом и с другими, Шаудин начал называть их Spirochaeta pallida — бледные спирохеты. У некоторых больных их бывало немного, но у этой молодой женщины с больным горлом и ужасной сыпью гной так и кишел ими.

Гофман и Шаудин серьезно задумались. Зигель ошибся. Десятки бактериологов ошибались, утверждая, что им удалось найти возбудителя этой отвратительной болезни. Оба они отлично знали, что на поверхности тела каждого человека могут существовать всевозможные микробы. И присутствие в выделениях гнойной сыпи даже и такого редкого микроба, как бледная спирохета, еще ничего не доказывало... Или, напротив, доказывало все. Шаудин хотел исследовать случай начинающегося сифилиса, но в той стадии, когда железы были уже поражены. Много лет тому назад, при одном из бесконечных экспериментов, посвященных этой болезни, тайный советник Риникер показал, что уже в самом начале болезни распухшие железы — несут заразу. Он доказал это, вырезав такую железу и впрыснув вытяжку из нее в руку здорового молодого человека. «У людей с хорошей конституцией сифилис легко излечивается»,— оправдывался Риникер... Если бы Шаудину удалось найти эти призрачные пробочники в глубине таких, только что распухших, желез...

Достоверно неизвестно, что думал в то время Гофман об этом новом странном микробе Шаудина. Но постойте- ка! Вот прекрасная проба: три года назад у Гофмана как раз была такая больная, он вырезал у нее воспаленную лимфатическую железу и на тонких стеклах приготовил несколько дюжин мазков гноя из этой железы. Он окрашивал свои препараты всевозможными красками, смотрел в микроскоп до тех пор, пока у него не краснели глаза... И ничего не увидел. Но вот... у него в ящике сохранилось несколько старых ненужных стекол с еще неокрашенными мазками гноя. Если Шаудин находит их заслуживающими внимания..


Заслуживающими внимания?.. Да, конечно. Гофман рылся в своем ящике с препаратами и, вероятно, сочувствовал этому бедному Шаудину, занявшемуся таким безнадежным исследованием... «Я помню, что это было в воскресенье, — писал много позже Нейфельд, — и мы с Шаудином были одни в лаборатории». .. Снова, сидел Фриц Шаудин у своего микроскопа. Всю ночь продержал он в краске Гимза эти старые тонкие куски стекла, по случайному капризу Гофмана три года пролежавшие у него в ящике. На них ничего не могло быть. Гофман тогда рассмотрел их так внимательно. Шаудин нагнулся, вглядываясь... По воскресеньям всегда было так удобно, спокойно работать.

Вдруг он вскочил и выбежал с криком: «Нейфельд, Нейфельд!»

В первый же день, 3 марта, у первой же больной Шаудин увидел бледных спирохет. Но в воскресенье, 21 марта, он знал, что нашел бледное чудовище — возбудителя сифилиса. В истории борьбы со смертью не было еще другого открытия, которое бы так быстро получило общее признание. (Оно составило забавный контраст с разносом, который учинил Шаудину зоркий Нови по поводу его ошибочной теории о превращении возбудителя малярии в спирохету). Теперь повторялась история с туберкулезными бациллами Роберта Коха. До Шаудина никому во всем мире не удавалось увидеть это хрупкое, бледное чудовище. Но после того, как он нашел его и объяснил, что именно нужно искать, ни один самый посредственный бактериолог не мог не заметить его. В мае Шаудин и Гофман выступили на заседании Берлинского медицинского общества с небольшим докладом. Очень скромно, ничего не утверждая, они только сообщили, что в стольких-то случаях сифилиса они обнаружили этого бледного, закрученного в спираль, очень подвижного микроба. Они видели его при каждом достоверном случае сифилиса, и ни у каких других больных найти его не смогли. Они не утверждали, что спирохета — возбудитель сифилиса, но...

Они имели огромный успех. Крупнейшие немецкие ученые заявляли: «Да, мы тоже их видели». Успех превращался в триумф Шаудина, когда вдруг с нелепейшим возражением выступил доктор Тезинг, последователь Зигеля. Тезинг говорил, что с ним вполне согласен и Шульце, старый учитель Шаудина, ни больше ни меньше, как директор Зоологического института. Шаудин и Гофман вышли из себя и заявили, что Тезинг вообще недостаточно компетентен, чтобы высказываться по столь важному вопросу. Тогда поднялся крик о «свободе науки», и серьезное обсуждение сменилось глупейшей болтовней, столь свойственной религиозным и научным сборищам. Старый Оскар Лассар еще подлил масла в огонь, сообщив с торжественным видом, что за последние 25 лет — хм, хм! — было открыто уже двадцать пять возбудителей сифилиса. Заседание постепенно переходило чуть ли не в побоище. Чтобы водворить порядок, председатель Берлинского медицинского общества, почтенный, знаменитый, превосходительный фон-Бергман, — встал и заслужил себе бессмертную славу старого осла, произнеся: — «Дальнейшая дискуссия откладывается до тех пор, пока нашему вниманию не будет представлен какой-нибудь другой возбудитель сифилиса».

Шаудину нездоровилось. В июле он покинул Берлин для Гамбургского института тропических болезней. Он собирался взять полугодовой отпуск и организовать экспедицию в Африку для изучения сонной болезни. Несомненно, он был большим чудаком и все еще гораздо больше интересовался своей опровергнутой теорией о возбудителе малярии, трипанозомах и спирохетах (продолжал считать ее совершенно правильной), чем этим замечательным открытием бледного чудовища... — Вся эта история причинила мне только неприятности, — говорил Шаудин. Слава его росла. Со всего света неслись подтверждения его открытия. Мечников нашел спирохету у обезьян, которым он привил экспериментальный сифилис. Она была обнаружена в органах мертворожденных детей, матери которых, сами того не подозревая, были заражены сифилисом. В октябре существовало уже не меньше ста научных работ, полностью подтверждавших открытие Шаудина. Но это уже больше не был веселый Фриц — он очень подался и похудел, а ведь ему едва исполнилось 35 лет. Он ненавидел свою работу в министерстве здравоохранения, хотя директор Келер делал все возможное, чтобы вернуть его.

Тем временем постепенно выяснилось огромное практическое значение открытия Шаудина. Австриец Ландштейнер придумал замечательно простой способ находить под микроскопом бледных спирохет. Он смотрел их в так называемом темном поле, то-есть освещал препарат не снизу, как обычно, а сбоку. При таком освещении спирохеты выделяются светлыми тенями на темном фоне. Совсем как пылинки в темной комнате, освещенной солнечным лучом, проходящим через щель в ставнях. В таком темном поле каждый врач мог обнаружить бледное чудовище у встревоженных пациентов, которых нечистая совесть ведет к врачу уже при малейших признаках нездоровья. При таком освещении спирохеты были ясно видны, — красивые, серебряные, туго закрученные спирали, которые шныряли, вертелись, плясали на темном фоне. Ошибиться было невозможно, если вы хоть раз видели их. Мечников пришел в неистовство, когда Гимза показал ему этих серебряных демонов, резвящихся на темном фоне.

— Я никогда не думал, что сифилис может давать такие великолепные фейерверки, — воскликнул, смеясь, знаменитый русский ученый.

Шаудин перевез жену и троих детей в Гамбург. Там, в этом старом ганзейском городе, он получил чисто теоретическую работу в Тропическом институте. И семья его была превосходно устроена. Если бы только он себя немного лучше чувствовал! Где-то в глубине зрела болезнь и мучила его. — «Может быть, мне полегчает на конгрессе в Лиссабоне» — подумал он и поехал в Лиссабон уже тяжело больным. Теперь уже ученые всего мира увидели, что, в конце концов, здесь была какая-то реальная надежда победить сифилис. Ведь уже можно было поймать возбудителя сифилиса, рассмотреть его, изучить его.

Австриец Ландштейнер — тот самый, который придумал способ наблюдать спирохет в темном поле, показал,— что могло быть более обнадеживающим?—как необычайно хрупок этот бледный дьявол. Стоило поднять температуру окружающей среды немного выше нормальной температуры человеческого тела, хотя бы только до температуры сильной лихорадки, и бледные пробочники начинали вертеться все быстрее и быстрее и потом погибали самым жалким образом. Шаудин стал знаменитостью. Англичане предлагали ему кафедру. Он думал, что поездка в Лиссабон поможет ему и уменьшит мучившие его боли. Теперь, когда возбудитель сифилиса был уже установлен, многие исследователи приходили к заключению, что эта страшнейшая из болезней не так уже непобедима. Рошер показал, что если в первичный очаг сифилиса направить струю горячего воздуха, спирохеты свернутся, исчезнут и погибнут... Конечно, это не вылечит человека. Уже было известно, с какой быстротой эти дьяволы просверливали свой путь сквозь все тело и оказывались на большом расстоянии от места их появления в организме. Но все-таки... Если даже такое незначительное нагревание губит их...
В Лиссабоне Шаудина все чествовали, но в Гамбург он вернулся с ещё худшим самочувствием. Не прошло и года с тех пор, как он сделал свое открытие, и весь медицинский мир прославлял его. А он уже серьезно волновался за будущее жены и детей. Он, видите ли, всегда был слишком занят для того, чтобы обеспечить их. На обратном пути из Лиссабона его пришлось оперировать на пароходе. Он уже давно не был веселым гигантом... Поразительно! Один исследователь за другим обнаруживали необычайную хрупкость спирохет. Их убивали даже самые слабые дезинфицирующие средства, легкое подсушивание, неосторожное нагревание. Этого было достаточно, чтобы изменить обычную точку зрения на эту, все еще неудобопроизносимую, болезнь. Теперь уже было совершенно ясно, что, если бы эти призрачные пробочники Шаудина не были такими хрупкими, сифилис был бы всеобщей болезнью, вроде туберкулеза, и передавался бы не только при интимном контакте с зараженным человеком.
В действительности, как сказал Джон Стокс, — не волей божественной мудрости и не происками дьявольской злобы сифилис стал тяжелой карой за разврат. «Это простая биологическая случайность, имеющая для науки значение не большее, чем свойство картофеля расти на песчаной почве».

Шаудина прямо с парохода перевезли в Эннендорфскую больницу, где, его снова оперировали и где он умер тридцати пяти лет от роду. Его жена и дети остались без гроша, но имя его еще волновало весь мир, и в некотором смысле для него (если уж ему суждено было умереть молодым) удачей было то, что он умер так скоро после своего открытия. Была устроена, большая подписка, — вроде складчин в пользу семей неимущих актеров, — и это был посмертный триумф Шаудина: собрали 87 710 марок 96 пфеннигов. Повсюду появлялись новые надежды. Во Франкфурте на Майне веселый Пауль Эрлих заканчивал свои эксперименты. Он кричал на служителей, ссорился со своим ассистентом японцем Хата, заставлял химиков работать над все более сложными препаратами мышьяка. Он решил одним ударом прикончить бледную спирохету Шаудина. Конечно, Шаудин сделал очень много, сделал все, что мог, — ведь он был всего лишь протистологом, — в этой битве со смертью. Но в общем все это получилось очень странно, нелепо. Если бы Шаудин, занимаясь своей неправильной теорией о превращении малярийных плазмодиев в трипанозомы и спирохеты, не наловчился различать спирохеты в желудках москитов, то... Но что нам за дело до этой ошибочной теории? Разве когда-нибудь сражающиеся с сифилисом врачи забудут имя Фрица Шаудина?





Источник: Борьба со смертью" / "Men against death" Автор Поль де Крюи Тираж 25.000 экз. 1931 г.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив