Шарик, Нора и Буян (Из цикла "Мои собаки")
Сообщество "ПРИСТАНЬ ОПТИМИСТОВ" — 03.11.2011
БУЯН
Еще ранней осенью дед шел из пивнушки домой и у бани в
золе увидел шевелящийся комочек, который отчаянно пищал. Это был
щенок, совсем крохотный, а в золу залез от холода. Дед его пожалел,
сунул за пазуху и принес домой. Бабуля его очень ругала.
Худо-бедно, из него выросла огромная псина, похожая на волкодава. У
него была скверная черта, когда кто-нибудь заходил во двор, он
прятался за сенями, а когда человек собирался уходить, то нарывался
на оскаленную пасть. В те времена двери на замки не закрывали, и
можно было зайти в дом, даже когда нет хозяев. Так «Буян», так
звали пса, продержал почтальона полдня и порвал ему штаны и сумку.
Помню, почтальон здорово орал и грозился нас оштрафовать.
Я мечтал о большом велосипеде, и хотел, чтобы
Буян ловил волков. Тогда за сданную шкуру волка можно было купить
два велосипеда. Я стащил у деда ремень, утыкал его гвоздями и одел
ему вместо ошейника. Теперь надо было отрезать ему хвост и уши, но
нож мне стащить не удалось. Стали допытываться, для чего он был мне
нужен. Пришлось сказать, и они спасли ему хвост и уши, уговорив
меня не делать этого. Он был чуть ниже меня ростом, а меня боялся
больше всех. Я его частенько колотил, но в то же время воровал для
него хлеб и кости и поэтому он подлизывался ко мне.
Меня не оставляла мысль о велосипеде, и я решил выливать сусликов.
Мне нужно было примерно штук сто. Пошел я на луга, таскал воду из
озера чуть ли не за километр, вылил штук шесть. Принес в ведре
домой, зашел в хату, а когда вышел, он уже доедал последнего
суслика. Я его отлупил его же цепью. Он визжал, как щенок.
Выскочили дед с бабкой, отобрали у меня цепь и долго меня ругали,
но велосипед все-таки купили. А «Буян « на следующий день опять
стал ко мне подлизываться...
НОРА
Шел я однажды домой, не помню –
откуда. Дорога спускалась в овраг, шла чуть по дну, а на другой
стороне поднималась на берег и выходила к нашей улице. Вижу, что-то
грязное, непонятное трепыхается на дне оврага. Подошел поближе –
вижу, небольшая собачонка, и скулит так жалобно. Взял я ее на руки
и принес домой. Дома отмыл в корыте от грязи, и, главное, от
мазута. Собачонка оказалась очень красивой таксой шоколадного цвета
(сучкой).
Ходила она за мной тенью. Очень любила, когда я чистил
ей шкурку сапожной щеткой. Крема или ваксы не было, а щетка была.
Жила она в хате, хотя вначале бабуля была против, но Нора была
очень аккуратной. И, в конце концов, бабушка разрешила.
Однажды я уехал на рыбалку. Когда вернулся,
бабушка мне сказала, что Нора весь день скулила и искала меня.
Пришлось между сиденьем и баком уложить подстилку, а к баку
привязать, что-то вроде подушки. На рыбалку стали ездить вместе.
Усажу ее впереди себя, она уложит лапы на бак, так и едем.
Переднего стекла не было, и пришлось ездить помедленней
из-за встречного ветра. Однажды это мне помогло. Ехали мы по лесу,
и, сразу за поворотом, какой-то идиот положил бревно. Я нажал на
тормоз, но расстояние было небольшое, и мы передним колесом
ткнулись в бревно. Оба перелетели через руль, но не пострадали, за
исключением нескольких ссадин. Мотоцикл тоже почти не пострадал. А
что было бы, если я ехал без нее?
Однажды вытаскивал я папиросу из пачки и уронил ее на
землю. Поднимать не стал, а взял другую. Когда шел по улице, то
заметил, что встречные люди смеются. Я подумал, что что-то не в
порядке в одежде, но когда оглянулся, то увидел, что сзади идет
Нора и держит в пасти папиросу. Это была очень забавная картина, и
я потом специально использовал этот прием.
Однажды, будучи в нетрезвом состоянии, я уронил
горящую папиросу. Прикурил другую, и пошел домой. У дома оглянулся
и увидел, что Нора лежит на земле и у нее конвульсии. А рядом
валяется горящая папироска. Я здорово испугался и позвал бабулю.
Она сразу поняла, в чем дело, и стала с ней возиться. Собаку она
отходила, но после этого при Норе курить мне было нельзя. Она с
визгом убегала от меня. Так, из-за своей неосторожности, я получил
лишнее неудобство.
Наступило время отъезда. Было очень грустно
расставаться с Норой. Она тоже это чувствовала и все время
поскуливала. Но делать было нечего. Я уехал, а потом бабушка
написала мне, что она долго скулила, металась и куда-то пропала. До
сих пор надеюсь, что попала она в хорошие руки, до того была
красивая собака!
ШАРИК
Приехал я к бабушке Наташе в Саракташ на постоянное
место жительства, и собирался перевезти туда жену и трехмесячную
дочь.
Жила у бабушки во дворе дворняга, типа «звонка».
Этакий черный лохматый комок.
Наши отношения не сложились. Шарик демонстративно не
признавал меня, стараясь облаять при первой возможности. Я же
ненавидел его за то, что он таскал дохлятину откуда только можно. В
первый раз, как только учуял ее по запаху, то унес в овраг и
выбросил. Через час, проходя по двору, опять учуял этот мерзкий
запах. Теперь я эту курицу закопал в самом дальнем углу в огороде.
Проходя по двору, опять учуял этот запах, а в огороде зияла яма.
Пришлось Шарика серьезно отлупить, а курицу завернуть в тряпье и
утопить в «Грязном пруду» (был такой за поселком).
С тех пор он меня не облаивал, а, проходя мимо,
демонстративно отворачивался…. Меня такое положение вполне
устраивало.
Так мы и прожили все лето, сохраняя хрупкий
нейтралитет.
Наступила осень. Стало очень холодно. Ночью вода уже
замерзала. Часто шел дождь со снегом.
Однажды жена зашла в хату, и, смеясь, сказала бабуле,
что ее Шарик ощенился. (Бабушка, с целью экономии дров, жила с
нами, а не в своей комнате).
Пошел я в сарай и увидел, что Шарик за угольной кучей
вырыл яму, а в яме истошно пищат четыре голых щенка. (А уголь
покрыт инеем). Я, молча, вышел из сарая, соображая, что
предпринять.
Во дворе лежало большое деревянное корыто, сделанное
еще покойным дедом. В нем месили глину, когда обмазывали стены
хаты. Уложил я кирпичи, на кирпичи – доски, снял торцевую стенку
корыта, и уложил на доски. Но перед этим положил на доски сухую
полынь и накрыл полой овчинного тулупа мехом вверх. (Тулуп побили
мыши, давно хотел выбросить, но бабуля не дозволяла). Потом к торцу
поставил «чайный» ящик, с выпиленными отверстиями. (Получилась
двухкомнатная смежная секция, с выходом в бок). Входное отверстие
занавесил плотной рогожей. И пошел за Шариком.
Шарик лежал на своих щенятах и смотрел на меня
отрешенно и жалобно.
Зная, как он здорово кусается, я ухватил его за
загривок, подхватил под животом и потащил к импровизированной
постройке. В руках он висел, как дохлый (видно решил, что его несут
убивать), но когда я стал пихать его в лаз, стал вырываться и
истошно визжать. Но я затолкал в лаз его голову и толкнул
вперед.
Шарик бросился внутрь, вглубь. А я отошел подальше и
сел на крыльцо, ожидая, что дальше будет.
Видно, он услышал, что я отошел, так как пулей
выскочил и метнулся в сарай.
Я терпеливо продолжал ждать. Через некоторое время он
выбежал из сарая со щенком в зубах и залез в постройку. Он
перетаскал всех щенков и сам там спрятался.
Обычно в деревнях собак не кормят варевом, а бросают
куски хлеба. Нашел я алюминиевую миску, приспособленную для
хранения гвоздей, почистил ее, налил супу, накрошил хлеба и вбил
одно яйцо. И поставил к лазу. Видно он учуял запах, так как оттуда
высунулась его недоверчивая морда. Он подошел к миске, озираясь по
сторонам. Но голод видно был такой сильный, что он мгновенно сожрал
все, почти не жуя. Потом опять скрылся в своей конуре.
Пришлось мне опять воровать для него кости и яйца.
А весной меня загребли в армию. И осталась у меня от
тех времен фотография, где на первом плане стоит моя годовалая
дочь, а на заднем – повзрослевшие щенки, сидящие на крыше своего
жилища…