Рождественское

Иуду мучает вопрос, Подобье внутреннего зуда: Когда бы не пришел Христос, Никто б не знал, что он Иуда.

И про Пилата сам Пилат Не знал, что он убийца Бога, А просто римский бюрократ, Каких и после было много.

Господь, прикрой мои черты, Не расчехляй мою обитель. Великий проявитель ты, Но горше то, что закрепитель.

Сейчас новейшая <�…> Открыла нам такие рыла, Что, право, лучше бы она Их окончательно прикрыла — Открылась бездна, звезд полна, Точней, червей полна могила. А мы не знали ни хрена, И лучше б так оно и было.

Когда б любой из сотни тыщ — И царь, и тварь, и зверь, и я, блин, — Был тихий дачник, робкий прыщ И оставался не проявлен!

Господь, Господь, не проявляй! Открытья слишком участились. Не отправляй ни в ад, ни в рай Унылых жителей чистилищ.

Чего бы лучше: сон-трава, Пустырь, болотце, редколесье… Должно быть, Фланнери права: Ты зря нарушил равновесье.

Природа хочет быть слепа. Не прокляни ты нас в распале — Мы так и жили бы, сопя, В своем болотистом астрале, Не доросли бы до себя, Да и тебя бы не распяли.

Дмитрий Быков, обозреватель