ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ. ЧАСТЬ 2 (Венеция - Антиб)

lucas_v_leyden — 03.07.2012       1. Расстояние между Венецией и окрестностями Ниццы легко преодолимо за день, но спешить не хочется: по пути (с той или иной уступкой прямолинейности) есть десяток славных городов, в которых можно заночевать, вкусив разом всю утонченную приветливость северной Италии. Страна, настойчиво перегонявшая мутное свое средневековое неистовство в дистиллированный гедонизм, заботится о демократических наслаждениях с настойчивостью чуть не приторной: но, если как следует всмотреться, то можно увидеть, как пятисотлетняя горгулья, с тоской озирающая со своего рабочего места заполненную столиками площадь, подмигнет и осклабится, имея в виду именно тебя. Планируя маршрут этого года, мы решили заночевать в Ферраре, имея в виду не столько обозрение памятников (хотя она небанальна и на общеитальянском фоне), сколько реальный комментарий к «О город ящериц, в котором нет души» etc. Увы, вмешались непреодолимые силы природы – и впервые, отменяя заказ на отель, я вписал в графу «причины отказа» что-то вроде «избыточная сейсмическая активность» (хотя стоило бы: «и мор, и трус, и глад / Застигли нас посереди дороги»): всю Эмилию-Романью трясло и Феррара была в самом центре. Одновременно выяснилось, как мало в мире изменилось за полтора тысячелетия: получив недобрые ауспиции, путники отправляются с берегов лагуны не к Po di Volano, как предполагалось раньше, а чуть севернее и западнее; впрочем, уступкой цивилизации было то, что в Феррару мы все-таки заехали – покружили по розово-кирпичным ее улицам, объехали центральную площадь, выпорхнули из-под ока всевидящей камеры (мстительно рассылающей штрафы всем, кто потревожил ее покой) и покатили прочь, в родную Кремону. Дорога проходит по густонаселенной и плодовитой дельте реки По; ее бурные и мутные рукава приходится пересекать несколько раз, завистливо поглядывая на рыбаков в лодчонках; в одном из уголков здешней местности («болотистая и очень нездоровая долина», предупреждают, пропедевтически покашливая, Брокгауз с Эфроном) издревна выращивают рис; отчего-то очень хотелось посмотреть, а время уже поджимало – и тут, снисходя к простоватым странникам, рисовые поля (в точности, как на хрестоматийных картинках – минус волы, мотыги, крестьяне в ширкополых шляпах) подступили прямо к шоссе. Разделенные невысокими каменными стенками, полупритопленные водой, с изумрудной зеленью побегов – они некоторое время тянулись вдоль дороги (где, как назло, нельзя было остановиться и сфотографировать), после чего, теснимые кукурузой и сухостью, скрылись за горизонтом. Потянулись плоские пейзажи – поля, луга; какая-то застенчивая промышленность, мнущаяся вдоль шоссе; временами на дальнем плане возникает силуэт безымянного городка – кампанилла, шпили, зубчатые частоколы крыш – и исчезает в мареве. Пару часов спустя мы приехали в Кремону.

      2. Побывав здесь впервые лет семь назад, мы остались совершенно ей очарованы: вот удивительно гармонично устроенный город! Здесь есть на что посмотреть, но все это можно обойти за полдня; туристов здесь достаточно, чтобы в кафе понимали английский, но не так много, чтоб жители норовили отгородиться от них стеной; улицы здесь широки, а паркинги пустынны; старый город красив и компактен, на улицах играют маленькие оркестрики, а немолодая леди в винной лавке, когда, оторвавшись от упоительного чтения этикеток, подходишь к ней с выбранной бутылкой в руке, сначала изумленно приподымает бровь (деликатно недоумевая, как такой мужлан и увалень смог разыскать столь незаурядный напиток), а потом неподражаемо выдыхает: отличный выбор, сеньор. Поздним вечером, проходя по главной площади, мы стали свидетелями какого-то местного католического ритуала: сложносочиненная процессия, включавшая в себя монахов, мирян и даже какой-то паланкин с балдахином, вынырнула из-за угла и в неверном блеске факелов (лишь аккомпанирующих желтому электрическому свету, заливающему площадь) зашла в собор. Многочисленные зрители потянулись за ней – и, пока мы раздумывали, уместно ли нам присоединиться, двери собора были закрыты изнутри. Десять минут спустя они растворились вновь и участники стали расходиться: пытаясь увидеть сияющий смысл недавно связывавшей их тайны, я тщетно вглядывался в лица: нет лучше способа почувствовать себя чужим в странствии! впрочем, отраженный итальянский свет склонен гипертрофировать всякую значительность.
      3. Как-то раз, взявшись считать тоннели на дороге, соединяющей Геную и Ниццу, мы сбились на второй сотне: путешествие по ней, особенно в неустойчивую погоду, являет собой род лотереи: заезжая в подземелье с одной стороны горы (где солнце, голубое небо и полный штиль), ты запросто можешь выкатиться в унылый осенний дождик, как будто провел под землей не две минуты, а, например, полгода. В какой-то момент слева внизу становится видно море (деликатно предупредившее о своем появлении синей кляксой на экране навигатора); впереди дорога, по которой езжено было десятки раз, так что вешки да указатели, поставленные заботливыми французами меркнут перед напором приободрившейся Мнемозины: вот дорожный карман, в котором я резал маникюрными ножницами ремень безопасности в Honda-CRV (проклятая лайба на ровном месте затянула его вокруг одного из нас и не желала выпускать); здесь на заправке – кофейный автомат и лучший вид на Монако; тут мы стояли в двухчасовой пробке перед границей; здесь мы жили три незабываемых дня; здесь готовят отличные сэндвичи, но парковка всегда забита; сюда мы однажды поехали в горы, но заплутали, попали в грозу и вернулись – эти воспоминания (где окончится их груз? когда они перестанут копиться и начнут расточаться, как песок в пальцах?) почетным караулом окружают последние десятки километров – и мы в уютных чувствах возвращения мягко катим по улицам пригожего Антиба.
      4. Дела наши омрачились: бедные дети, изможденные учебным годом и зловещими экзаменами, сделались жертвой итальянского простудного вируса, отчего, только добравшись до места, мы вынуждены были переверстывать наши планы: вместо суровых горных походов и решительных морских заплывов (их, впрочем, отменила сама природа: море было ледяное, а порою и довольно бурное) пришлось создавать уголок меланхолического целебного уюта: малиновое варенье, горячий чай «Два сурка», Симпсоны (почему-то на немецком; отельный телевизор был латентным, но убежденным германофилом). Перед походом в аптеку я разучил звукоподражательное gargariser (полоскать) – NB – не забыть блеснуть в баре: дай-ка мне что-нибудь прополоскать горло, дружище Франсуа.
      5. Ангел-хранитель (добрый к путешественникам, снисходительный к недотепам) прислал нам прекрасное подкрепление: еще в мае, обнаружив в случайной беседе с высокочтимым raf_sh, что наши июньские планы в каких-то деталях почти синхронны, мы договорились познакомиться въяве. Местом встречи был назначен музей Пикассо в Антибе; придя туда за полчаса до срока (боялся опоздать), я без любви разглядывал экспонаты: волосатые ромбы, дудливые кентавры, мышь с пропеллером: все это неплохо в качестве страшилок о мутантах, живущих на краю невротической ойкумены (думал я); для тамошних же аборигенов это лишь грубоватые списки с дивных картин, возникающих на исподе век, стоит лишь закрыть глаза. На внутренней стене музея висел выбитый в камне список жертвователей; единственная условно-славянская фамилия в ней была Kibausky, он пожертвовал пятьсот (чего, кстати? франков? тысяч франков?) – ровно столько же, сколько казино в Каннах. Извиняясь за одиночество перед Рафом и Мариной, я описал им диспозицию: дальше события складывались в логике счастливого сна – Марина оказалась врачом и, быстро оглядев запечатленную на стенах псевдофауну, мы отправились к моим бедным больным. Известно, что визит настоящего доктора целительней любых снадобий: спустя час, в окружении выздоравливающих на глазах детей, мы вели неторопливую беседу: о, эта ни с чем не сравнимая радость узнавания: перешептывание цитат, сверка ракурсов, пароли имен и топонимов! Вручив на прощанье запас таблеток, наши друзья отправились в горы, - а несколько дней спустя и мы смогли последовать их примеру.
      6. В качестве первой горной прогулки мы выбрали близкий маршрут – от Гурдона к Pont du Loup и обратно, с описания которого я начал свое правдивое повествование. В принципе, я настороженно отношусь к маршрутам, которые начинаются с долгого спуска, а заканчиваются столь же долгим подъемом (куда лучше наоборот), но очевидные удобства победили опасения. Довольно крутой спуск (перепад 500 с лишним метров) серпантином идет по густому благоухающему лесу; каменистая тропинка с небольшими осыпями густо обсажена красивыми цветами, по большей части неизвестными гиперборейским ботаникам-любителям; середину пути отмечает древний акведук (ныне закованный в глуповатую трубу) и маленький родничок, бьющий в каменную замшелую чашу. Маршрут многолюден: опасаясь грядущего подъема по той же тропе, мы черпали бодрость в зрелище явных пенсионеров, целеустремленно трусящих вниз (позже мы увидели, как они грузятся в заботливо подогнанный микроавтобус, чтобы ехать обратно в Гурдон). То и дело встречаются лаковые деревянные указатели с теологически сомнительным девизом «райская дорога – вниз». В разрывы между куп открываются впечатляющие виды, чуть подернутые дымкой: видна россыпь домов Грасса, зеленые холмы окрест, вдали – полоска моря и вдающийся в нее аэропорт Ниццы. На последних ста метрах тропка завихляла, деликатно обходя околицу Волкомостовска и, наконец, вывела нас на асфальтовую горизонталь, странно непривычную ногам. Быстрый приступ малодушия (не вернуться ли обратно на такси? нет, никогда!), пройдя через фазу фатализма, сменился решимостью – и мы зашагали вверх, навстречу змее, покамест не подозревавшей о нашем существовании. Прихотливые изгибы тропки, представлявшиеся легкой докукой при нисхождении (термин Вяч. Иванова) оборачивались ныне довольно тягостным штурмом; собранный с запасом рюкзак (содержавший, в частности, два специальных объектива, так и не надетых) с каждым метром ощущался все сильнее; родник, бывший по пути вниз журчливой декорацией на периферии, сделался спасением. Очередной поворот тропинки вдруг вывел к комбинации валунов, от которых далеко вверху, но все же в практической достижимости, показались стены и башни Гурдона – и спустя пару десятков минут, распугав походным видом делегацию фифочек, выгружавшуюся из туристического автобуса, мы оказались в уютном плюшевом автомобильном чреве.
      7. Следующая прогулка была предпринята в области, которую сборник прованских пешеходных троп именует «Haut pays»: примерно в ста километрах от Антиба, в громадном национальном парке Меркантур, среди невысоких гор, разделяющих бассейны двух рек, есть перевал Col de Turini, служащий умозрительным центром окрестной жизни. В прошлом году мы проходили маршрут по одной из близлежащих гор и обстоятельства его (не слишком вербализуемые: игра лучей, красные капельки земляники на изумрудной мураве, разбойный посвист дрозда) настолько врезались в ту долю памяти, которая ведает блаженством, что мы решили пройтись по супротивным холмам – благо, обе эти прогулки имеют один и тот же исток. Не ожидавший дурного Форд, жалобно подвывая мотором, тащился по извилистому серпантину через тщедушные деревушки с замысловатыми названиями: Peira Cava, Le Tournet; на пути был попадающий даже в иные путеводители Luceram («что за стыд и что за срам», - с удовольствием срифмовало подсознание) – крепко сбитый, компактный, с шпилястой церковью и приветливым булочником, снабдившим нас припасами в дорогу. После очередного поворота вдруг захмарило – на перевал въезжали уже в сплошных облаках. Сориентировавшись по карте, пошли нужной тропой, но вдруг уперлись в грозное объявление: по случаю профессионального разгула лесорубов проход был закрыт. Оступаясь, но не отступая, стали обходить опасное место высокой тропой: миновали странные руины, давнюю, успевшую уже зарасти, вырубку. Дорога шла хвойным редколесьем: очевидно, раньше этот холм был заселен, но уже несколько десятилетий как природа возвращает себе свое, стирая человеческие следы; наконец, вышли к гребню: между деревьями виднелась бурлящая пустота – из долины шли сероватые облака, готовящиеся перевалить на нашу сторону; обгоняя их, мы стали спускаться вниз к машине.

(продолжение – или окончание? – следует)

(первый выпуск – здесь: иллюстрированное приложение к нему – здесь)

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив