Промежуточный итог «ефремовской» темы.

anlazz — 30.01.2017 Теги: Ефремов А точнее – промежуточный итог последних обсуждений творчества Ивана Антоновича Ефремова, а также, значимости этого творчества для нас. Удивительным образом, данная тема вызвала довольно бурную реакцию среди читателей – поэтому стоит сделать некоторые выводы.

И, прежде всего, надо указать, чем же не являются произведения Ефремова. А они не являются, во-первых, коммерческими продуктами, созданными для получения денег. Может показаться, что для советского времени подобный подход является неактуальным – дескать, тогда деньги мало что значили. Но на самом деле, это не так. Для подавляющего числа советских писателей основная мотивация не особенно отличалась от мотивации писателей несоветских – а именно, получение средств для своего существования. Именно поэтому большая часть созданного этими членами СП СССР сейчас вряд ли представляет какой-либо интерес - за исключением литературоведческого. Однако к Ивану Антоновичу все это не относится – хотя бы потому, что в литературу он пришел, имея за плечами довольно успешную академическую карьеру. И литературой занялся скорее потому, что именно на этом пути видел для себя большие возможности приносить пользу для людей, нежели в забюрократизированной научной среде.

Поэтому, в отличие от выпускников литературных институтов, он считал возможным тратить на написание своих книг по несколько лет, тщательно отбирая материал. (В конце жизни, правда, в этот процесс вмешалась болезнь, но это уж другая история.) Впрочем, следует указать, что, при всем этом, все произведения Ефремова имели несомненный успех – они издавались высокими тиражами и мгновенно расходились по читателям. Даже «запрещенный» «Час Быка», изданный при жизни писателя всего один раз, имел тираж в 200 тыс. экземпляров - не считая журнальных публикаций. Все это значит, что особо «подстраиваться под вкусы аудитории» - в чем его иногда обвиняли - для писателя не было особого смысла. Это аудитория под него «подстраивалась». К примеру, когда вышло «Лезвие бритвы», то данный факт вызвал взрывной рост интереса среди советской молодежи к йоге и иным «восточным учениям». Из нелепой экзотики прошлого – а именно так воспринимались подобные идеи в Советском Союзе до выхода романа –после него указанные учения обрели статус, сходный со значением античной философии. Т.е., стали рассматриваться, как некие исторические источники знаний, имеющих некоторый смысл и в современности. (Правда, удержаться «на лезвии бритвы» тут не удалось – вскоре после смерти писателя в стране началась настоящая вакханалия «восточных практик» и эзотерических философий. Но, понятное дело, к Ефремову все это не имеет никакого отношения. )

Кстати, тут следует сказать и еще об одном заблуждении, связанным с Ефремовым – о том, что он, якобы, является адептом неких эзотерических учений, и, чуть ли, не «посвященным высокого ранга». Зарождение данного представления произошло еще в СССР, после выхода упомянутого выше «Лезвия», когда на писателя обрушился шквал писем многочисленных читателей, желающих стать его учениками «в восточном смысле». Ивану Антоновичу пришлось долго объяснять, что он не является практикующимся йогом, и что описанные в романе действия Гирина не являются пересказом эзотерического опыта самого автора. Правда, даже после этого полностью рассеять легенду о своей «посвященности» Ефремову не удалось. Но, разумеется, ничего общего с реальностью подобное мнение не имело: Иван Антонович изучал «восточные практики» исключительно с познавательной точки зрения. Правда, он мог брать оттуда некоторые формулировки для своих идей – как, к примеру, это происходило с «Агни Йогой» - но разумеется, основой его мышления было другое, о чем будет сказано чуть ниже.

Пока же стоит упомянуть и еще об одном заблуждении, перекликающимся с идеей «Ефремова-эзотерика». А именно – о том, что писатель являлся противником существующего режима. Миф о «Ефремове-антисоветчике» родился из известного факта «запрета» «Часа Быка», случившегося якобы потому, что последний выступал карикатурой на советскую действительность. На самом деле, причины запретов были иные – но о них надо говорить отдельно. (Можно только отметить, что связано все это было исключительно в проблемами в советском руководстве.) Впрочем, об абсурдности представления о «Часе Быка», как об антисоветском произведении я уже писал, поэтому здесь скажу очень кратко: несмотря на то, то Иван Антонович довольно скептично относился ко многим элементам советской жизни, ни противником СССР, ни, тем более, противником коммунизма он не был. Более того, Ефремов прекрасно понимал, что именно СССР является самым передовым из существующих обществ, и что именно с ним следует связывать дальнейшее развитие человечества. И все его претензии к существующему режиму выводились как раз из данного фактора – из того, что советское общество было … недостаточно советским. К примеру, писателю не нравилось бессмысленная ситуация с запретом, а точнее, с невозможностью приобретать многие книги. Поскольку это ограничивало интеллектуальное и нравственное развитие советского человека, как человека, направленного к будущему.

Впрочем, при всем этом Ефремов прекрасно понимал, что и за пределами «советского лагеря» ситуация со свободой получения информации отнюдь не идеальна. Поэтому он активно способствовал распространению советской научной (а так же научно-популярной и художественной) литературы, отсылая книги своим иностранным корреспондентам. (Т.е., делая то, что должны были делать, но не делали, государственные органы.) И именно поэтому его произведения являются чем угодно, но только не отрицанием Советского проекта. И, уж тем более, не борьбой с ним. Скорее наоборот – они направлены на борьбу с тем, что, в конечном итоге, и привело СССР к гибели, а возникшие после этого постсоветские государства - к «тормансизации», погружению в Инферно. Таким образом, если уж Ефремова куда-то и относить, то исключительно к «просоветским».

Правда, при этом не стоит делать следующую ошибку, и объявлять писателя чуть ли не официальным пропагандистом. А подобные попытки делались не раз, и, что самое забавное, чуть ли не сразу после того, как возник миф об «Ефремове-антисоветчике». Поскольку последний датируется, как уже говорилось, выходом второго издания «Часа Быка» - т.е., концом 1980 года. А образ «Ефремова-певца коммунизма» стал популярным в следующем десятилетии. Тогда, на волне отрицания всего, что было создано в советское время, подобному отношению подверглась и фантастика. Даже упоминание коммунизма в произведениях братьев Стругацких в это время вызывало идиосинкразию – что и привело к появлению идей, что «коммунизм у братьев – не совсем коммунизм». В предельном случае это привело к появлению известной переслегинской модели, выводящей «Мир Полудня» из победы Третьего Рейха. С Ефремовым, к счастью, подобной метаморфозы не произошло – с ним поступили проще. Объявили «официальным» и «скучным» --в общем, сделали писателя практически символом советского официоза. (Впрочем, судя по всему, люди, высказывающие подобное мнение, Ивана Антоновича не читали вообще. А все представление о нем имели довольно посредственного фильма «Туманность Андромеды».) И лишь к середине 2000 годов началась «реабилитация» Ефремова, как фантаста.

* * *

Теперь, указав на то, что большая часть обывательских представлений об указанном авторе- от легенды об некоем «посвященном гуру», до мифа об «официальном певце коммунизма» - является неверным, стоит указать, что же реально мы можем почерпнуть из творчества Ивана Антоновича. Ну, за исключением удовольствия от чтения хороших книг, конечно. Но только этим польза не исчерпывается. И, прежде всего, тут стоит указать на то, что в произведениях Ефремова можно увидеть тот самый Zeitgeist эпохи 1920-1930 годов, который так ценен для нас сегодня. (Даже в последних произведениях, написанных уже в период угасания «советского проекта».) Как человек, активно участвующий в жизни страны в ее самый продуктивный период, писатель не мог не передать этот самый «Дух времени» в своих работах. Поэтому он активно наделяет своих героев лучшими из черт, которые были присущи и ему самому, и его соратникам по научной и экспедиционной работе. В его ранних работах («Рассказах о необыкновенном») подобные люди показаны явно. В более поздних же, фантастических произведениях, отсылки к СССР, разумеется, лишь «генетические». Т.е., люди в той же «Туманности Андромеды» или «Часе Быка» представляют собой дальнейшее развитие советских людей, отделенных от них тысячелетиями. Но, тем не менее, основу указанной «советскости» они все равно несут.

Кстати, не менее интересен и «обратный процесс», показанный в последнем романе писателя - «Таис Афинской». Там можно увидеть «поднятие» героев из «нормальной дикости» рабовладельческого общества до уровня гуманизма, достойного ефремовских современников. На самом деле, это очень интересный момент, требующий отдельного рассмотрения - и поэтому тут будет сказано о нем очень кратко. А именно – согласно представлениям Ефремова, «высокие» качества человеческой личности, характерные для «развитых эпох», могут проявляться в любое время. Поскольку – в отличие от наших современников, видящих в любом человеке, прежде всего, «скотину» - для Ефремова никаких биологических ограничений на проявление «высоких качеств» не существовало. Другое дело, что при недостаточном развитии общества эти самые «высокие качества» будут неизбежно задушены, уничтожены имеющимся Инферно. (Так, рабовладелец, признавший рабство неприемлемым для человека, неизбежно лишался большинства необходимых благ – и, скорее всего, его ждало разорение.) Но при некотором благоприятном сочетании условий – достаточно редком, но все же возможном – подобное уничтожение если не отменялось вообще, то, по крайней мере, отодвигалось во времени. Это давало уверенность в том, что человек может существовать в «нескотском состоянии», что привычное Инферно не является неизбежным.

Собственно, вот это доказательство возможности неинфернальной жизни и есть самое важное в творчестве Ивана Антоновича. Этом посвящена разработанная Ефремовым целая теория, названная им«Теория Инферно», и, по сути, призванная выводить людей из состояния «вечного страдания». Правда, в связи с уже не раз упомянутой тяжелой болезнью писателя, в течение последних семи лет жизни державшего его между жизнью и смертью, ему не удалось довести данную теорию до окончательной «отточки». Вместо этого Ефремов вложил ее в свой предпоследний роман «Час Быка», ставший, фактически, подведением итогов всей его жизни. Но даже в подобном варианте идеи, предложенные Иваном Антоновичем, крайне важны для нас.

По сути, «Теория Инферно» представляет собой диалектический материализм, примененный для описания огромного комплекса явлений – начиная с жизни вообще и заканчивая организацией человеческого общества. Внося в роман свою теорию, Ефремов надеялся на то, что это позволит распространить диалектическое мышление среди позднесоветских людей, и утвердить диамат в качестве «нормального» мыслительного инструмента. Последняя задача, как известно, так и не была решена в рамках «классического марксизма», в советское время очень быстро эволюционировавшего в официозный «Научный коммунизм», вызывающий у любого разумного человека исключительную идиосинкразию. Поэтому неудивительно, что 99% позднесоветских людей до сих пор продолжают считать диалектический материализм бредом, не имеющим никакого отношения к реальной жизни. Исходя из указанного положения, можно понять, что фантастические романы Ефремова в этом плане выглядят намного удачнее, нежели указанный вариант «популяризации диалектики». (По крайней мере, они очень хорошо показывают, что у советской модели «талмудизации» диалектики, превращения ее в совокупность цитат из «классиков», существует очень хорошая альтернатива.)

В общем, можно сказать, что произведения Ефремова являются для нас неплохим ключом к пониманию особенностей советского общества периода «прорыва». А равно – ключом к овладению диалектическим мышлением, необходимым для последнего. Они, по сути, могут быть рассмотрены, как квинтэссенция «советского проекта», «выжимка» его положительных качеств, отделенная от большинства советских недостатков. И, в данном качестве, могут оказаться крайне полезными тогда, когда от нас снова потребуется сделать то, что было сделано в то время. А именно – вывести общество из ада всеобщей инфернализации к более приемлемому для людей состоянию.

Правда, готовых рецептов указанного процесса Ефремов, разумеется, не дает – разрабатывать этот путь придется нам самим…