Продразвертка в Российской империи

varjag_2007 — 07.01.2011

Впервые продразвёрстка была введена в Российской империи 2 декабря 1916 года.

В связи с низким поступлением хлеба по государственным заготовкам и продразвёрстке 25 марта 1917 Временное правительство ввело хлебную монополию, предполагавшую передачу всего объёма произведенного хлеба за вычетом установленных норм потребления на личные и хозяйственные нужды.

Дореволюционная карточная система отразила эволюцию всей общественной и государственной политики в области продовольственного снабжения — от достаточно мягких и половинчатых мер первого периода войны до жесткого регулирования по мере нарастания кризиса в экономике. Действия правительства развивались от попытки регулировать цены, через запреты вывоза продуктов за пределы определенных областей, к угрозам реквизиций и, наконец, принудительной продразверстке.

Так, циркуляром Министерства внутренних дел от 31 июля 1914 года губернаторам предлагалось «озаботиться изданием в установленном порядке обязательных постановлений, регулирующих цены на предметы первой необходимости, и использовать всю полноту принадлежащей им власти для борьбы со спекуляцией, нередко развивающейся на почве общественных бедствий.

Цены, установленные таким образом для розницы и опта, получили наименование местных такс. Одновременно в обиход вошли понятия обхода такс (спекуляции) и мер по борьбе с ними. Таковых существовало две: полицейский и общественный контроль.

Местная таксировка цен, однако, «брала лишь последние звенья в цепи процесса образования цен. И так как она совершенно не затрагивала первых и основных звеньев этой цепи (цен производителя и перекупщика — прим. авт.), она ни в коем случае не могла приостановить и даже задержать общий рост цен».

В этих условиях в марте 1915 года в России были введены твердые цены на хлеб при его закупке для армии. Однако правительство рассматривало подобный шаг как меру крайней необходимости. Большой урожай 1915 года вселял определенный оптимизм, в результате чего летом 1915 года твердые цены были отменены.

Оптимистические надежды, однако, были мало обоснованы. Рост цен продолжался, городские, земские и кооперативные круги тем же летом выступили с требованием об установлении имперских твердых цен (для закупки) и такс (для торговли) по всей стране. Дальнейшее развитие ситуации привело к новому введению твердых цен на все зерновые в период с начала октября 1915 года до начала февраля 1916- го.
Другой мерой по преодолению кризиса являлся запрет вывоза продовольствия за пределы той или иной местности. Характерно, что запреты устанавливались не только для районов с избытками, но и для районов с недостатками. В первом случае делалось это с целью облегчения заготовки продовольствия для армии, во втором — в надежде на самообеспечение жителей данной территории. Использовались запреты и в качестве меры по борьбе с ростом цен.

В довоенное время и в первые месяцы войны запреты вывоза продовольствия, фуража и других продуктов могли быть установлены только в местностях, объявленных на военном положении. Вводить запреты могли только командующие армиями. 29 августа 1914 года указом Николая II это право было расширено также и для местностей, находящихся на чрезвычайной охране. Право вводить запреты получили командующие военных округов. С 17 февраля 1915 года запреты вывоза стало возможным вводить на любой территории по согласованию военных и гражданских властей.

«По стране прокатилась волна запретов вывоза продовольственных и кормовых продуктов, — пишет Кондратьев, — Трудно указать местность, где бы в той или иной форме не практиковались запреты».
17 августа 1915 года, с образованием «Особого совещания по продовольствию», право вводить запреты вывоза получил председатель Совещания, а военная власть отныне могла вводить запрет только по согласованию с ОСО. В этом вопросе было установлено единоначалие.

Аналогичную эволюцию претерпело право на реквизиции — прямое отчуждение продуктов с выплатой владельцу лишь части твердой цены за него. Применение реквизиций предусматривалось для военных властей в прифронтовых областях, а затем и для гражданских властей по всей стране при невозможности осуществить заготовку обычными средствами.

Не существует сведений о широком применении реквизиций до Февральской революции, создавшей первые вооруженные продотряды. По данным Кондратьева, лишь 0,1% заготовок на театре военных действий пришелся на этот метод в первый период войны. Есть данные о 50-60 случаях применения реквизиций за октябрь 1915 — февраль 1916 гг. В целом же реквизиции оставались методом психологического давления, постоянной угрозой для торговцев и хозяев, отказывавшихся продавать хлеб по твердым ценам.

Но по мере разрастания кризиса, снижения посевных площадей, крушения транспортного сообщения и рынка продуктов разрыв между «вольными» и твердыми ценами все увеличивался. Государственная программа заготовки оказалась под угрозой. Выход был найден в продовольственной разверстке — системе принудительного изъятия хлеба у крестьян по твердым ценам в объемах, необходимых государству.

Суть предложенной министром земледелия А. А. Риттихом 29 ноября 1916 года системы состояла в том, что государственное задание по заготовке продовольствия спускалось («разверстывалось») по линии «Особого совещания» на губернский уровень, далее — на местный и т. д. вплоть до конкретных хозяйств. В обратном направлении по той же цепочке, по истечении назначенного времени (6 месяцев), должно было поступить зерно в обозначенных количествах. Были предусмотрены как бонусы, так и штрафы. Районы, до начала разверстки выполнившие государственный план по заготовкам, от разверстки освобождались. Перед теми же, кто уклонялся от разверстки или не мог поставить нужного количества зерна, всерьез вставала угроза реквизиций.

Те немногие исследователи, кто берется сегодня судить о риттихов- ской разверстке, подчеркивают ее лояльный к крестьянину характер: за хлеб платали, т. е., фактически, покупали его, в отличие от времен Октября. Разверстка была если не в теории, то по факту добровольной — после ее неудачи реквизиции не были применены, и Риттих в стенах Думы обещал, что и не будут.

А. И. Солженицын в «Красном колесе» говорил о риттиховской развёрстке как об идее «активного призыва населения к добровольным поставкам», подчеркивая ее эффективность: «С августа по декабрь смогли купить только 90 миллионов пудов, а за декабрь — январь Риттих умудрился купить 160 миллионов». В действительности же активная пропагандистская кампания, которая сопровождала разверстку, призывая проявить патриотизм и уверяя, что хлеб пойдет на нужды обороны, носила исключительно вспомогательную функцию. Она была направлена на облегчение процесса разверстки, но не более того.
Во-первых, крестьянина никто не спрашивал, хочет и готов ли он продать хлеб, разверстанный из центра на его хозяйство. Он просто был обязан его отдать. Во-вторых, компенсацию за изъятый хлеб ему выплачивали исходя из твердых цен, которые утрачивали всяческое значение из-за роста инфляции. Напрасно А. И. Солженицын подчер-кивает, что Риттих купил эти 160 миллионов пудов хлеба — с торговлей это не имело ничего общего. Надо сказать, что и Временное правительство, и большевики позже точно так же платили крестьянам за изъятое продовольствие — разница с риттиховскими временами заключалась исключительно в масштабах катастрофы в экономике (от трехкратного роста цен к тысячекратному).

Кроме того, существует представление, что риттиховская разверстка была направлена в первую очередь на торговые запасы зерна. Но это не так — торговые сети от разверстки были как раз освобождены, а сама разверстка осуществлялась по сети, созданной ранее Министерством земледелия и «Особым совещанием», то есть по сети, направленной в обход посредников непосредственно к производителю.
Неудачи риттиховской разверстки совершенно очевидно были связаны с несовершенством аппарата заготовок, существовавшего на тот момент, и политической обстановкой в стране. Собрать удалось куда меньше запланированных 772 100 тыс. пудов хлеба. Попытка заставить крестьянина отдать хлеб для армии и города при помощи административного приказа и пропагандистской кампании вызвала глухое сопротивление деревни. Нет никаких сомнений, что будь аппарат совершеннее, а политическая ситуация спокойнее, и не случись революции, Риттих довел бы идею разверстки до конца. В нашем же случае уже после Февраля оставалось лишь переходить к реквизициям. Что, собственно, и было осуществлено с первых же дней революции, а к лету 1917 года дошло уже и до отправки вооруженных отрядов в деревню. Но сама риттиховская разверстка, прерванная революцией, осталась, конечно, вне критики.
Но давайте задумаемся: не случись революции, по какому пути логично пошло бы царское правительство в развитии уже принятых решений?
(Дмитрий Лысков, Точка.ру)

Оставить комментарий

Популярные посты:

gellius

Покердом — популярный покер-рум для профи и рекреантов: подробный обзор трафика, поля и турниров

everstti_rymin

Наглядно

magman67

Крепить тайско-российскую дружбу!

sir_stephen

Снова зацвели магнолии

bluxer

Предположим, 2 человека работают в офисе на одном этаже,

wetfield

Постой, паровоз: не стучите, колёса!

everstti_rymin

Наша художественная галерея

pantv

Поездка по весенней Петроградской стороне

kiowa_mike

Испугался кого-то котик от shima_neko_diary

• Ранее
• Архив