Правильное восприятие социальных процессов

lex_kravetski — 18.10.2020 За утро прочитал с десяток занимательных споров про резню голов учителям и всё с этим связанное. Заодно, не читая саму новость, по обрывкам споров вычислил произошедшее.

Однако интересно не оно. Интересно, как всегда, столкновение двух точек зрения, которые обе неправильные, но привычно полагаются двумя только-то и возможными вариантами и, следовательно, логическим отрицанием друг друга (а ведь исключительно в таком случае действительно из «не-первое» следует «второе», и наоборот).

— Это мракобесы атакуэ! Им бы только головы резать!

— Наоборот, это учителя во Франции — мракобесы. Не жалеют угнетённое меньшинство!

— Да с таким подходом, как в этой вашей Фрашке, бородатые скоро всех продвинутых белых пацанов запрягут и оседлают!

— Это только потому, что ваши белые пацаны всю жизнь хотели ездить на бородатых!

— Так чо тогда, можно убивать кого захочешь, если твоих предков угнетали?

— А так чо, вы надеялись, только их можно убивать?

Ну и так далее в таком духе.

Спор как бы идёт одновременно о нескольких точках зрения, каждая пара из которых полагается взаимоисключающей.

1. Одна из наций главнее другой: либо те, кого ущемляли, поскольку их ущемляли, либо те, которые тут уже давно живут, поскольку тут их культура и власть.
   
   
2. Виноват либо каждый конкретный человек, либо система в целом.
   
   
3. Силовая расправа с обидчиком может быть оправданной или же не может.

Авторитетно заявляю: всё это — полная йухита.

Во-первых, никто не отвечает за то, что делали какие-то другие люди, если он в этом не участвовал, и никто же не может получать бонусы за то, что происходило не с ним. Поэтому никакая нация, религия, ориентация и т.п. не главнее, независимо от того, что там с кем-то другим случалось раньше или же в других местах, и чем именно вы на него похожи.

Во-вторых, нет противоречия между виной конкретного человека и виной системы. Человек, ясен перец, может принимать решения и воплощать их в жизнь, а потому у нас нет технической возможности абстрагироваться от индивидов и мыслить только о некой «системе», которая в этом случае существует как бы сама по себе, а вовсе даже не в текущем состоянии умов этих самых людей.

Если кто-то кого-то убил, то это убил конкретно он, и, таким образом, он — однозначно участник этого процесса. Все эти «мне приказали», «моя религия требует» и т.п. не могут являться оправданиями, если мы хотим в перспективе свести насилие в ноль. Не выполняй приказ, если приказали то, что противоречит твоей и общественной морали — вот это должно быть принципом для всех и каждого. А для этого каждый же должен понимать, что ни его религия, ни его иерархия, ни его родня, ни его культура его не оправдают.

С другой стороны, каждый же должен понимать, что если он совместно с другими загонит кого-то как крысу пинками в угол, то с большой вероятностью этот кто-то будет сопротивляться всеми доступными ему способами. Вплоть до «меня в любом случае запинают, но зато я кого-то из пинателей захвачу с собой».

Это, заметьте, ни фига не оправдание. Это — закономерность. Можно ограничить людей в их поступках и даже нужно в некоторых поступках их ограничить. Однако ограничение возможностей до фактического нуля с неизбежностью приведёт к росту недовольства среди столь ограниченных. Особенно тогда, когда каким-то другим людям позволено почти всё. Особенно тогда, когда как раз те, кому позволено почти всё, других людей как раз до нуля и ограничивают.

Впрочем, даже тогда, когда просто очевидно различие в ограничениях, будет расти недовольство. С соответствующими последствиями.

К сожалению, зачастую, в таких условиях люди, вместо того, чтобы совместно добиваться равных для всех свобод и ограничений, причём ограничений только в том, что действительно критично (ну, как то самое насилие в отношении друг друга, например), начинают пытаться сделать особые условия лично для себя, выдавая это за чем-то там заслуженные бонусы для всей группы, в которую они формально входят. К чему, разумеется, прилагаются особые минусы для других групп — иногда даже для всех вообще.

Финал очевиден: их попытки добиться особых бонусов — особенно, успешные — вызывают ярость у огрёбших от этого ассиметричные минусы или хотя бы не получивших симметричные бонусы, и процесс становится двусторонним. Или даже многосторонним. Что эффективно загоняет в означенный угол огромную массу населения, причём, как очень часто бывает, из всех групп, а не только из «локально проигравшей».

В результате складывается ситуация, при которой, например, негры уверены, что это из-за белых они так плохо живут, а большинство белых, которые ничего плохого неграм не делали и даже не собирались, тоже попадает под раздачу, вполне обоснованно недоумевая, с хрена ли негры с ними так поступают.

Заметьте, в подобных примерах пострадавшие негры совершенно объективно пострадали и продолжают страдать — это не их выдумка. Да, например, в США их уже не держат в рабстве и им даже разрешили сидеть на тех же местах, что и белым, но средний уровень жизни всё ещё объективно ниже. Не у всех поголовно — есть и преуспевшие, и даже богатые — но у большинства. Сделано это было под совершенно расистским соусом и даже под ним же отчасти до сих пор поддерживается, хотя основную роль сейчас уже играют плохие стартовые условия.

Однако машинальное обвинение всех белых и расправы с теми, до кого удалось дотянуться, как ни странно, работают на то самое меньшинство, которое им такую жизнь и организовало, одновременно с тем, не причиняя оному почти никакого вреда. Означенному меньшинству, в результате, вообще зашибись: негры ненавидят белых, белые в ответ ненавидят негров, а лично они даже не прилагают особых усилий, но продолжают стричь купоны с дешёвой рабочей силы и имеют возможность все причинённые им обществу неприятности сваливать на людей с неправильным цветом кожи. Причём можно одновременно объяснять белым, что это всё из-за чёрных, а чёрным — что из-за белых. Они ж на ножах, а потому очень нескоро переговорят друг с другом и пропалят этот мощный манёвр.

С мусульманами в Европе дело обстоит похоже. Яростная пропаганда толерантности, как некоторым может показаться, свидетельствует о том, что там сплошная толерантность. Однако если подумать чуть получше, то станет понятно: совершенно незачем яростно пиарить то, что давно уже есть и так. Вы, например, не наблюдаете масштабных компаний на тему «надо дышать воздухом». Но из этого не следует, что воздухом никто из людей не дышит, и даже заикаться об этом строжайше запрещено.

О нет, оно по первости может выглядеть парадоксальным, но две крайние ситуации: «строго запрещено» и «всем очевидно и однозначно разрешено», — по данному своему проявлению: «нигде об этом не говорят», — друг от друга неотличимы. Но зато пропаганда какой-то версии свидетельствует, с одной стороны, о том, что в текущем положении вещей очень обширно представлена другая, и с другой стороны, о том, что есть какие-то силы, которые хотят заменить ту версию на вот эту.

И опять же, чисто по наличию пропаганды нельзя отличить, входит ли в эти «какие-то силы» две трети населения или же только три очень особых человека — «я просто выполнял приказ» и «религия требует» в качестве оправдания эффективно маскируют отличия одного крайнего варианта от другого, равно как их маскирует и ещё более распространённое «ну, я же просто зарабатывал себе на кусок хлеба».

Так вот, изрядной части европейцев действительно очень нравятся идеи толерантности. Но не всем. Причём их оппонентов довольно много.

При этом однозначно есть и те, которые с борьбы за толерантность пытаются состричь себе бабла. И одновременно с тем есть те, кто пытается состричь себе бабла с противоположного. Вообще, наличие тех, кто пытается состричь себе с чего-то бабла, совсем никак не говорит об этом чём-то самом по себе. Просто потому, что вообще с любого начинания, с любого противодействия любому начинанию и даже с непротиводействия или с отсутствия начинаний кто-то обязательно попытается состричь бабла.

В замечательной европейской предыстории (что, впрочем, продолжается по сей день, но уже с чуть меньшим размахом) под влиянием предрассудков и желания состричь бабла замечательные европейские политики при поддержке ценителей такой политики рассудили, что люди, которые не похожи на местных европейцев цветом кожи, религией, культурой или даже местом рождения — не совсем люди, а потому их надо децл подизолировать от настоящих людей. Ну прямо как негров в США после официальной отмены рабства.

В других местах, включая наши, так тоже неоднократно решали, однако про Европу-то многие думают, что она — толерантная и всегда была такой. Причём так думают и некоторые из тех, кто такое всецело одобряет, и некоторые из тех, кто такое ненавидит.

Но нет, она такой была не всегда. И даже сейчас она ещё не совсем. Хотя, конечно, многих других уже заметно превосходит.

Ну так вот, ещё совсем недавно была весьма распространена идея ненастоящих подизолировать от настоящих. Типа, да, держать их в цепях уже негоже — двадцатый век как-никак, но всё-таки пусть они живут в особых местах, кушают в особых столовых, ходят в особые кинотеатры и даже работают только на особых работах. Не рядом с нормальными полноценными людьми, как мы, а рядом с себе подобными недо.

Как правило, люди куда-то радикально переезжают потому, что им не особо нравится там, где они жили до этого. Либо там все бедные, либо там лично они крепко попадали в группу бедных без шансов, либо их за что-то прессовали, либо был разгул преступности, либо война, либо всё сразу.

Переехав, они, конечно, не смогут избавиться от прежних привычек мгновенно, однако надо учитывать, что им уже не нравилось многое из этого прежнего, а потому стимул к вливанию в новые условия у них в среднем ещё какой.

Однако переехавший в ту самую Европу вдруг обнаруживал, что ему, например, и там не дали получить современное образование, но и тут тоже не дают. А даже если он напряжётся, порвёт себе все отверстия и всё-таки сам себе его организует, то даже после этого его не возьмут работать туда, куда он хотел. И даже не потому, что не тянет, а просто по цвету кожи и по фамилии. Даже не будут проверять, тянет он или нет: не та фамилия — сразу до свидания.

В лучшем случае, его возьмут чернорабочим, даже если он у себя там, несмотря ни на что, тянул на академика, а платить будут втрое меньше, чем местному чернорабочему. И ещё каждый йацилоп будет иметь право бить его по ночам, а если захочет, то и днём тоже.

Более того, жить в отдалении о той среды, от которой он как раз и сбежал, ему тут тоже не дают. Напротив, здесь ему организовали ещё более концентрированный вариант оной, насильственно поселив его рядом с другими сбежавшими оттуда без права и возможности переехать. Кто-то из соплеменников, конечно, тоже бежал, поскольку не любил те же самые порядки, что не любит и он сам, однако обязательно найдутся те, которые часть тех порядков как раз очень любили, а потому тут же попытаются их организовать и на новом месте тоже.

Живи этот человек на другом конце города в окружении местных, он бы даже не пересёкся с этими организаторами, а если пересёкся, то просто бы не стал с ними общаться.

Одновременно с тем на подобного организатора в отдалении от благодатной для организации среды соседи из числа местных взирали бы как на опасного идиота, но не как на проводника годных идей.

Однако тут все организаторы живут прямо в соседних квартирах, а ты из своего квартала не особо-то имеешь возможность выбираться. Поэтому с большой вероятностью оные будут крышевать и прессовать весь квартал, включая тебя и других таких же вроде бы недовольных.

Одновременно с тем у тебя просто нет возможности кооперироваться с кем-то, кроме вот этих всех. Ты бы и хотел, но тебя не пускают. Поэтому ты вынужден кооперироваться с вот этим соседом–организатором, хотя тебе может не нравиться его религиозный фанатизм или что-то там ещё.

Считайся бы ты полноценным, ты бы, если любишь играть на пианино, общался бы с другими пианистами, а если любишь математику, то с другими математиками. Тут же, чего бы ты там ни любил, в качестве собеседника доступен только твой сосед без вариантов. И только у него же в случае чего можно попросить какой-то помощи. И только он же будет излагать тебе лично своё ви́дение правильного мироустройства. А о других версиях ты можешь только в газетах прочитать, если уже достаточно хорошо выучил местный язык, и сосед тебя за этим делом не застукает.

Иными словами, этнические и прочие подобные группировки в очень изрядной степени создаются вот такими вот системными подходами: если людей прижать друг к другу за забором, то взаимодействовать они неизбежно будут в основном друг с другом, а строителей забора рано или поздно начнут ненавидеть.

Какой неожиданный результат! Кто бы мог подумать?

Система таким способом организовала этим людям даже более сильный культурно-религиозный прессинг, чем был там, откуда они сбежали. Парадоксально, но это так.

Да, сильный духом всё равно выдержит и прорвётся, но сильны духом далеко не все. Постоянный стресс, прессинг и т.д. очень многих из них сломает и превратит в отморозков.

И нет, у окружающих нет технической возможности оправдать отмороженность каждого из совершивших преступление. Виновен в том, что он совершил, в том числе он, и никак иначе.

Тем не менее, установление персональной вины одного из участников процесса не тождественно исправлению ситуации. Посадка убийцы при сохранении условий производства оных лишь совершенно незначительно улучшит положение вещей. Вот этот конкретный некоторое время физически не сможет грабить, убивать, угрожать, мошенничать и т.п. — по крайней мере, вне стен тюрьмы. Однако он — один из миллионов, к которым каждый день выковываются сотни тысяч новых. Причём выковываются системно и в результате самой действующей на данный момент системы, а не из-за того, что в них есть «врождённый брак».

Причём надстройка означенного забора, которая многим кажется годным выходом из положения, лишь повышает скорость формирования новых отморозков.

Причём ограничение прав на свободу совести и свободу слова лишь повышает их озлобленность.

Хорошо оплачиваемый специалист, которого везде принимают как такого же полноценного, как и все остальные, и которому позволено выражать своё мнение, имеет гораздо меньше мотивации хвататься за топор, когда с ним не согласились. Ему может быть обидно, когда оскорбили его религию, однако, во-первых, ему есть, что терять, а во-вторых, есть право словесно отстоять свою религию и словесно оскорбить какую-то другую.

Если же человек загнан в угол — то есть у него и так нихера нет и не будет, причём нет даже права на выражение своего мнение — всех этих сдерживающих факторов у него тоже нет. Как нет и возможности под влиянием информации из разных источников пересмотреть своё отношение к способам защиты своей религии и к самой религии.

Причём если его прессуют при каждом движении, то он в каждом движении и будет видеть очередную попытку его прессануть. Даже если кому-то таковое кажется безобидным. И даже если в предполагаемых нормальными условиях оно объективно было бы безобидным.

То есть, в-третьих, таки да, силовая расправа с обидчиком никогда не оправдана. Однако это не означает, что её ни при каких обстоятельствах не будет, или что угрозами, превентивной встречной расправой, запретами чего-то ещё, кроме физической расправы, или увещеваниями самими по себе её можно предотвратить. Увещевания и угрозы работают только тогда, когда, во-первых, человек не за забором среди тех, от кого он пытался бежать, и во-вторых, когда нефизического забора вокруг него тоже нет, а, напротив, он имеет все те же возможности, что и остальные люди в этой стране.

Чего бы вы там ни говорили тем, кого полагаете «мракобесами», если они живут в построенной вами резервации для мракобесов без права выхода из неё, ваши слова не приведут к их отказу от мракобесия. Как максимум, к его маскировке — до тех пор, пока не представится возможность вонзить вам в сердце кинжал во имя борьбы с рептилоидами, ГМО и числом дьявола в каком-то там чипе.

Даже если вы решите, что хрен с ней, с резервацией, достаточно просто запретить им изложение своей точки зрения под страхом заключения в резервацию, это всё равно не будет иметь того эффекта, на который вы рассчитываете. Поскольку очень наивно полагать, что если вы оставили право на мнение только себе, а другим подобное запретили, то с этого момента они начинают «перековываться».

О нет, напротив, вы теперь для них — однозначный враг. Вместе с любым вашим мнением.

Собственно, это было проверено даже на примерах обычных средних школ: гораздо больших успехов в разъяснении своего предмета достигают те учителя, которые разрешают не только разговаривать с ними, а даже с ними спорить. Те же, которые в приказном порядке заставляют принять ими излагаемое, не взирая ни на что, обычно воспринимаются как опасные мудаки, а потому имеют нулевую репутацию, зачастую переносящуюся на их предмет или хотя бы на ту его версию, которую лично они излагают. Причём, чем большие и частые кары они сулят и воплощают, тем сильнее неприятие и ниже репутация.

Этот вариант — создание видимости принятия «правильной версии». Раздувание огня за деревянной ширмой, в надежде, что если его не видно, то его и нет, или хотя бы ширма в любом случае от него спасёт. Нет, просто огонь будет разгораться незаметно для вас, пока не разгорится так, что тушить станет на два порядка тяжелее.

Как это ни странно, однако свобода возможна только при свободе. Не только лично вашей, а при свободе для всех.

Когда нельзя выражать некоторую точку зрения даже тем, кто добровольно хочет её послушать, но зато можно принудительно излагать какую-то другую даже тем, кто не хочет, это не свобода. Даже если вам нравится вот эта вот точка зрения и именно её вы полагаете единственно верной.

Образно выражаясь, хотите право рисовать карикатуры на Мухамеда — придётся сначала создать такое общество, где любой может рисовать карикатуры на кого угодно: на Будду, Христа, Докинза, Дарвина, Сталина, Ленина, белых, красных, чёрных, вашу маму и, самое главное, на учителя, который проводит с вами уроки про свободу слова. Если же на одних карикатуры рисовать нельзя, а на других — Ок и даже почётно, то всё, за ширмой уже появился первый дымок, если не первые язычки пламени. И когда всё полыхнёт — вопрос времени. Но оно полыхнёт.

Повторюсь, это никак не оправдает тех, кто в результате отпилит кому-то голову. Однако без понимания данного социального процесса и без устранения всех его негативных составляющих, ни угрозы, ни обвинения, ни увещевания не помогут сделать так, чтобы головы перестали отпиливать.

Террор и силовые расправы — плохой и неприемлемый метод. Однако не только, когда против вас, но и когда вы против кого-то другого тоже.



doc-файл

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив