Последняя роза свадьбы. Отступления.

bezobraznaja_el — 22.06.2010 На днях решила подстричься. И пошла к своему парикмахеру-универсалу. Путь к моему парикмахеру-универсалу лежит через главную улицу города, уже много лет она целиком пешеходная. На этой улице часто происходят какие-нибудь важные события, флеш-мобы, или просто ростовые куклы раздают испуганным прохожим шоколад, шариковые ручки и презервативы.

Отступление первое. Вспоминаются мне невероятные по степени воздействия на случайного человека ростовые куклы от Сбербанка. Прелесть, что такое! Предназначенные изображать, скорее всего, банкоматы, костюмы были тщательно выполнены и ничем не отличались от зеленых оригиналов. Разве что банкоматы не шагают браво в колонну по два и не исполняют патриотических песен.

Иногда важные события очень трудно охарактеризовать и типизировать. Например, в тот самый парикмахерский день близ проезжей части расположилось десятка два-три армянских мужчин. Некоторые из них были в форме, напоминающей военную – белые рубашки, штаны с лампасами, даже и фуражки присутствовали. Некоторые просто имели на себе белые рубашки, а малое количество особо почетных гостей ярко выделялось пляжными шортами и майками-поло. Армянские мужчины становились в странные построения – полукругом, но двойным – и громко пели красивые, но печальные армянские песни. Это было великолепно. Их низкие, полнозвучные голоса взлетали к крышам архитектурных памятников и редких в центре новостроек

Отступление первое. А ежели кому придет в голову, к примеру, спросить, как это я с легкостью за пятьдесят метров отличаю армянских мужчин от, допустим, грузинских, то я заносчиво промолчу, а после снисходительно отвечу: это же очевидно, ну… Сердце подсказывает мне. Хотя иногда сердце непростительно ошибается. Как-то по работе общалась с замечательно милой женщиной повышенной интеллигентности, она с ходу подхватывала все цитаты, даже когда я снобски заводила суру: «А что даст тебе знать, что такое ночь могущества?» она мгновенно продолжала, любительница Корана: «Ночь могущества лучше тысячи месяцев…» Так вот, и я спросила ее, заинтригованная, кем же она служит. Женщина сильно смутилась и пробормотала что-то о школе семилетке в деревне Выползово и дежурствах на станции «Пятилетка».

Вокруг гордых армянских мужчин пестрыми небольшими группами стояли армянские надменные жены, армянские красивые дети и несколько простых русских девушек для подтанцовки. Простые русские девушки вели себя загадочно, они встряхивали длинными волосами и без перерыва разговаривали по мобильным телефонам, причем создавалось впечатление, что друг с другом. Гордые армянские жены оглаживали длинные блестящие подолы. Дети бессистемно сновали.
Среди мужчин выделялся главный – лохматая шевелюра цвета соли с перцем, властный огонь в глазах, уверенные жесты и командный голос.

Я, завороженная зрелищем, остановилась деликатно поодаль, имитируя острую перемежающую хромоту. Мне было страшно интересно, что это такое сугубо армянское происходит в центре города, и о чем поется в красивых, но грустных песнях. Из-за того, что я шла к парикмахеру-универсалу и не имела хорошей прически, голова моя была убрана тонким диоровским платком, натуральный шелк, ручная роспись.

Отступление второе. Этот прекрасный платок я заполучила мошенническим путем. Точнее, мошенническим путем я заполучила два диоровских платка из натурального шелка, один зеленовато-лиловый, а второй более брутальный, черно-белый. Лет пять назад парфюмерный некрупный магазин проводил акцию: купившим продукции на определенную сумму полагались дивные подарки, в том числе и собственно платки. Сумма была определена как миллион рублей (ну, чуть меньше, ладно), и никак не могла быть мною затрачена на тушь для глаз и карандаш для бровей. Именно тогда я впервые серьезно заинтересовалась программой «фотошоп», и примерно через неделю могла продемонстрировать желающим талон с отметками, который и обменивали на дивные подарки. Ах, как стыдно! Вру, вовсе не стыдно, тем более, что призы мы разделили с посвященной в аферу коллегой по работе. Она, правда, настаивала, что ей, как незамужней, полагается удвоенная порция товара. Но я жарко возражала. В конце концов, идея была моя. И фотошоп тоже.

Так вот. Очевидно, с покрытой головой я смотрелась достаточно благонравно, и армянские надменные женщины не погнали меня прочь, пусть и посматривали неодобрительно. Я слышала, как одна, поправляя тяжелый узел волос на шее, сказала второй:
- Стоит, будто дел нет своих! Ай, что за бабы!
По-русски сказала.
Тем временем, действо набирало обороты. В воображаемый центр ломаного полукруга из поющих мужчин вбежал толстоватый низкорослый человек в подобии поварской куртки, и сноровисто установил на табуреточку огромный котел с чем-то съедобным. Армянские мужчины запели много оживленней, а женщины достали откуда-то плетеные сундуки с крышками. Крышки открылись, и мгновенно прямо посреди улицы были разложены деревянные невысокие столики, покрыты скатертью. На скатерть стопками ложились белоснежные тарелки без рисунка, но с золотой каймой. И бокалы. Много. Чистейше отмытых. Низкорослый в поварской куртке вооружился огромной разливательной ложкой и встал наизготове близ котла. Женщины сгруппировались теснее и надавали пинков праздно болтающимся детям. Простые русские девушки, не прекращая телефонных переговоров, тоже подошли ближе. Гордые мужчины попели еще совсем немного, минут десять, потом на красивой, протяжной ноте пение завершили. Главный, с лохматой шевелюрой цвета соль с перцем, повелительно взмахнул рукой и первым подошел к котлу. Низкорослый в поварской куртке почтительно плеснул ему в белоснежную тарелку чего-то горячего, думаю, острого. Вкусный мясной запах плотными осязаемыми слоями распространялся по главной улице города.

Отступление третье. Зачатки гастрономической культуры позволяют мне сделать вывод, что это был хаш. Хаш – армянское национальное блюдо для особых случаев, его готовят непременно мужчины. Подается с водкой.

За главным с шевелюрой цвета соль-перец в порядке очереди выстроились все армянские мужчины, потом дети, потом женщины. Кулинарная судьба простых русских девушек на подтанцовке мне неизвестна, так как я была вынуждена все-таки двинуться к парикмахеру-универсалу. Перспектива носить всю жизнь косынку, пусть диоровскую, меня не радовала. Прежде чем уйти, я увидела главное. Может быть, это было вообще не главное, и не имело отношения ни к чему. Но впечатление произвело.
Страшно помпезно подъехала огромная машина, «хаммер-лимузин», безошибочно определила я. Разом распахнулось много дверей, порядка двадцати (нет? но было полное ощущение… ), и наружу шумно вывалила свадьба. Армянская, да.
Румяная невеста в облаке кружев молочного оттенка, счастливый жених в костюме такого же цвета и человек сто гостей. Они с ходу начали танцевать, поедать без очереди хаш, откупоривать бутылки с шампанским и распивать его по-разному. Некоторые непосредственно из горлышка, и это было красиво. Лишь невеста смирно стояла, пытаясь получить тень от огромного букета экзотических цветов, что ей нагрузили в руки добрые гости. Жених обнимался со всеми и много целовался в ответ, главный с волосами соль-перец запросил тишины, получил ее и громко что-то произнес на странном языке, судя по всему, все же армянском. Казалось, что гласные звуки в нем отсутствуют, но это даже к лучшему. Речь произвела просто фурор в рядах слушателей, даже невеста улыбнулась уголками губ и осмелилась положить цветы на асфальт.
В этот момент я уже уходила, несчастная, подстригать свои никчемные волосы, а когда возвращалась обратно, ничто на главной улице не напоминало о случившемся. Ни разбитых бутылок, ни смятых салфеток, ни одноразовой посуды неряшливыми штабелями. Только несколько цветочных лепестков, да медные монетки небольшой россыпью. Я замедлила шаг. Немного поодаль лежала высоко надломленная роза, бледно-желтая и великолепная. Присела на корточки и подняла ее. Последняя роза свадьбы, подумала я, жалкая эпигонка.
В голове, однако, вполне уместно зазвучала скрипка, Генрих Эрнст, «Последняя роза лета», мелодия улетала, ускользала, куда-то туда, к дружной армянской свадьбе, семье, клану, племени, семени. Захотелось неожиданно тоже ощутить единение с чем-нибудь глобальным, например, русским народом.
- Сеструх, - сказал мне очень худой молодой человек в полосатых носках, коротких шортах и без всякой майки, - сеструх, ты деньги здесь собираешь, да? Можно, я тоже?
- Можно, - ответила я и заплакала. Хотя нет, улыбнулась.


Посвящается Наринэ - армянской девушке моей мечты.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив