почему я подозреваю фейк

По поводу вчерашнего
реликвария, отдельным постом – потому что касается
не одного только этого реликвария, а общие правила.
1. В настоящем средневековом стиле не бывает так, чтобы личики удавались (были анатомически правильны, пропорциональны, с удачным выражением – для святых, для Христа и Богоматери в особенности, удачным и точно найденным) – а всё прочее удавалось меньше. Немыслимое дело, чтоб личики вышли хорошие, а драпировки бывали по местам не шибко уверенными, архитектура примитивной, ботаника рудиментарной (мох да грибы), и позём разделанным под орех какими-то условными кое-как набросанными геометрическими паттернами.
Это бывает только с современными двоечниками из «традиционныхъ» постсоветских иконописных школ. А для средневековых художников человеческое лицо было самым сложным и ответственным объектом изображения и удавалось-давалось всегда труднее деревьев, горок и тряпок. Представить себе, чтоб автор удачных личиков промахивался в распределении складок на скатёрке, или веток на дереве, невозможно – это как если бы прима косячила и хромала в партии кордебалета.
В нашем реликварии, в
частности, личики принадлежат резцу мастера, хорошо знакомого с
самолучшими византийскими достижениями или даже попросту грека,
вот, например, в Лаводьё имеются такие фрески, что спрашиваешь себя,
насколько близко стоял автор к этим византийским еретикам, уж не
еретик ли он сам? А вот позём и деревца на пластинах реликвария
засобачены как бы дремучим варваром – но без уверенности, без
энергии и четкости сего последнего.
2. Средневековые
художники любили надписи и вообще букаффки, в известном смысле
сакрализировали эти значки, так чудесно запечатлевавшие словеса.
Охотно и с любовью включали их в композицию, даже и там, где прямой
необходимости не было. Удачно пользовались ими как орнаментом,
разбивая мелким ритмом – крупные членения. Даже самые тупые
деревенские халтурщики в 12-13 вв. непременно подпускали буковок в
свою отважно-криворукую богомазню. А наш реликварий, такой
стилистически и иконографически продвинутый, и вдруг здрассьте! –
инскрипшен-фри.
3. Средневековые
художники строго иерархически дозировали-распределяли свое
художественное внимание между объектами изображения. Лица и затем
фигуры-одежды персонажей – самые проработанные, детализированные,
украшенные. Самого красивого цвета. А остальное по остаточному
принципу. Такого не бывает, чтоб одежды персонажей оставались
гладкими, с одной только скромненькой гравировочкой, в то время как
какие-то там грибовидные тополя, подскамейное пространство и
водичка в тазике удостаивались эмалевой расколеровки.
Средневековый-то художник о Боге Воплотившемся думал, и Ему всё
самое лучшее приносил. Это только стилизатор думает только про как
бы в стиль вмастить, да желательно с минимальными творч- и
трудозатратами.
4. Ну и иконография.
На Западе искони прекрасно умели и любили сочинять ее
самостоятельно, т.е. расставлять персонажей НЕПОСРЕДСТВЕННО
СОГЛАСНО ТЕКСТУ ПИСАНИЯ, мимо готовых византийских схем – да они
тех схем и не знали. Сотни романских капителей, сотни квадратных
метров романских фресок до нас дошли – и везде видно, что эти
христианизированные варвары думают сами, своей головой, и что у нех
нету на удобной полочке альбомов с репродукциями и папок с
прорисями. Сколько памятников, столько и решений, я владею своим
ремеслом – значит, могу нарисовать ВСЁ, и костыли мне не нужны. А в
нашем реликварии чота больно много прямых цитат, да ещё и из
совершенно разных византийских и романских памятников 11 – 13 вв.
Из Сан-Марко мы попадаем в Осиас Лукас, из Николы Чучерского в
Афанасия Музаки, а по углам на затычку вытарчивает какой-нибудь
Ковер из Байё. Нет уш. Пэтчворковому, или клиповому, сознанию в
начале 13 в. ещё не было места в нашей Церкви, хоть на Востоке,
хоть на Западе. Каргокульт уже был, случался, да – но а вот
пэтчворк ещё нет.
Он появится позже. Только после падения Константинополя. И появится именно на Востоке, а не на Западе.
|
</> |