Почему надо изучать СССР. Крестьянский вопрос. Часть первая

anlazz — 30.08.2020 На самом деле при внимательном изучении советской истории – а главное, при соотнесении ее с экономическими, социальными и даже техническими реалиями – становится понятным, что в ней не только не было ничего инфернального. В смысле, направленного на увеличение страданий людей, на разрушение их бытия. Но и осуществлялась немыслимая до того «деинфернализация» наличествующей реальности. То есть – поиск и разрешения фундаментальных и застарелых проблем, которые буквально пронизывали «старое российское общество», приводя к превращению жизни огромного числа людей в настоящий Ад, причем, усиливающийся год от года.
Например, таким Адом было пресловутое «аграрное переселение», в котором Россия оказалась с последней четверти XIX столетия. Состояло оно в том, что количество земли, используемой средним крестьянским хозяйством – напомню, что в рамках последних существовало более 80% населения страны – было недостаточным для полноценной жизни населения. А технологии обработки земли оставались все теми же архаичными – что вело, в свою очередь, к ухудшению жизни миллионов крестьян.

Самое же неприятное в подобном положении было то, что всем этим людям невозможно было даже взять – и покинуть свой земельный клочок, поскольку потребности в их труде просто не было. Иначе говоря, город не ждал их, не имел потребности в их труде. (Скажем, в качестве наемных рабочих.) Более того: город, как таковой, в данной ситуации мог существовать, только за счет жизни этих самых несчастных, буквальным образом «питаясь» их страданиями. (В том смысле, что изымая не только прибавочный, но часто – и необходимый продукт из крестьянских хозяйств.)

Наверное, не надо говорить, что подобное положение действительно может быть описано, как Инферно. Самое классическое, которое подразумевает: «desine sperare qui hic intras». То есть, попадание в классическую ловушку, выбраться из которой возможно только путем полного уничтожения системы. (Сиречь смерти – причем, не только в смысле смерти социума.) Кстати, самым ярким примером данной инфернальности выступает попытка Российской Империи все же разрешить данную проблему путем того же переселения крестьян из европейской части страны на Восток, предпринятая Столыпиным. Надо ли тут говорить, что этот эксперимент провалился – в том смысле, что снизить демографическое давление не удалось. Хотя всего переселенцев оказалось более 3 млн., но по сравнению с сотней миллионов обитателей европейских губерний это было каплей в море.

Основная проблема тут была, конечно, в том, что у крестьян не было средств на обустройство на новых местах. И одновременно – средств не было у государства, которое основным способом получения денег имело… как раз изъятие его у населения. Кстати, изымались они через массу косвенных налогов, что так же имело существенный недостаток, т.к. основная крестьянская масса очень плохо участвовала в товарообмене. На этом фоне неудивительно, что получение ссуд – т.е., главное стимулирующее действо для обеспечения переселения – было нерегулярным, крайне забюрократизированным и сложно получаемыми. Впрочем, что тут говорить про переселение, если даже выделение из общины – так же реализуемое в ходе т.н. «Столыпинской реформы» - было крайне проблемным хотя бы из-за необходимости оплаты межевания земли. Поэтому к 1916 году из общины вышло всего 10% хозяйств – цифра совершенно недостаточная для превращения их в какой-то действенный экономический фактор.

Впрочем, даже если вышло бы 90% - что, конечно, в реальности не было, но можно, хотя бы представить подобное – то даже подобное изменение вряд ли значило что-то хорошее. Поскольку данное действо не было способным изменить агротехнику на менее архаичную. Дело в том, что добавочный продукт в российском индивидуальном сельском хозяйстве был крайне низок. Настолько низок, что его не хватало на приобретение современной техники и технологии, а так же на развитую агрономию. На этом фоне даже снижение государственного давления в виде уничтожения всех поборов и платежей – кои, как уже говорилось, часто приводили к изъятию даже части необходимого продукта – не помогло бы. Как показал пример НЭПа – когда на крестьянах «оставили» только щадящий продналог – даже этот фактор не позволяет им интенсифицировать производство.

Ну, а нет прибавочного продукта – нет и развития городской промышленности. Поскольку последняя при «нормальном развитии» опирается именно на рост сельхозпроизводства и возникающий от этого «переизбыток капитала». Например, так происходило в Германии, где юнкерские хозяйства уже в середине 19 столетия превратились в настоящие фабрики для выпуска продуктов. Так происходило в США, где именно бесконечные сельхозресурсы – в смысле, практически дармовые земли, лежащие в удобном климато-географическом диапазоне и дававшие почти дармовой сельхозпродукт – стали основанием для превращения бывших британских колоний в самую динамически развивающуюся державу к концу того же 19 века. Поэтому могло показаться, что на фоне этих государства – а так же на фоне прежних «империалистических хищников» в виде Британии и Франции – наша страна окажется не просто аутсайдером. Но просто исчезнет из мира, будучи сожранной их «честной компанией».

Впрочем, пока оставим геополитический аспект, и вернемся к уже указанному «крестьянскому Инферно». В котором крестьянское население Российской Империи оказалось к началу 20 века – и выйти из которого, казалось, не могло никоим образом. В том смысле, что для создания иных способов существования для них нужно было создать промышленность, которая не могла быть создана потому, что не хватало прибавочного продукта. Которого не хватало потому, что деревня не имела множество уже созданных технологий и технических устройств, которые могла бы производить имеющаяся промышленность. (Разумеется, частично они попадали в Россию из других стран. Но, во-первых, в данном случае все новинки были много дороже – и из-за ввозных пошлин, и – главным образом – из-за того, что уровень зарплат в Европе был выше, нежели тут. Ну, а во-вторых, денег на закупку у большинства производителей все равно не было. Поэтому красивые «прейс-куранты» со множеством сеялок-веялок-жаток, публиковавшиеся в стране, не имели особого успеха. А деревянная соха из XVI столетия, напротив, продолжала использоваться во многих местах.

Разумеется, можно было бы предположить, что частично разрешить подобную ситуацию можно будет через укрупнение сельхозпредприятий. Идущего или «британским путем», через превращение ряда крестьянских хозяйств в фермерские. Или «прусским», через развитие пресловутых помещечьих «экономий», т.е., поместий, специализирующихся на крупнотоварном сельхозпроизводстве. («Обычные» поместья имели невысокую товарность.) Однако в действительности ни того, ни другого в массовом количестве не происходило. В том смысле, что помещики – по большей степени – предпочитали государственную службу, где доходы были больше, а главное, гарантированнее. (Поскольку на раннем этапе становления индустриального сельхозпроизводства в нашем климате вероятность разорения была очень велика.) Те же, что «оставались» в поместьях, как правило, просто «проживали» имеющееся имущество, отдавая его в залог банкам.

Что же касается самих крестьян, то зажиточная их часть парадоксальным образом старалась уйти из сельского хозяйства вообще. По тем же самым причинам. Поэтому пресловутые «кулаки» - это слово возникло задолго до советского времени – по большей части «черпали свой доход» или от «сопутствующей деятельности». Т.е., держали мельницы-маслобойни-лесопилки – что, конечно, хорошо, но имеющуюся проблему разрешить не могло. Или же обеспечивала свой доход за счет долгового закабаления менее богатого крестьянства – надо ли говорить, что данный путь к интенсификации сельхозпроизводства не имел ни малейшего отношения. В любом случае, поставленный уже в советское время эксперимент в виде НЭПа – когда, как уже говорилось, крестьяне были поставлены в очень выгодные условия в виде сильного снижения изъятия у них прибавочного продукта – показал, что даже в лучшем случае кулаки оказываются неспособными к превращению в фермеров. Т.е., в «сельских предпринимателей», способных к использованию современных технологий.

Разумеется, это не значит, что во всем российском сельском хозяйстве не было ни развитых помещечьих ферм («экономий»), ни зажиточных крестьян, внедряющих у себя современные технологии. Были, конечно – особенно на юге страны (в Малороссии или на Кубани) – но, во-первых, как раз на юге климатогеографические условия были иные, нежели на большей части российской территории. А, во-вторых, даже тут их число было меньше, нежели нужно для «запуска» перехода к индустриальной экономики. В результате чего разрыв между уровнем развития деревни и города – имеется в виду, развитого индустриального города, который, как уже неоднократно говорилось, в России имел «аномальную природу», в том смысле, что инициировался государством – все время возрастал. И даже уже не раз помянутый НЭП эту ситуацию не изменил. Скорее наоборот, он показал, что никакие способы активизации «сельского прогресса» в имеющейся ситуации не работают.

Что поделаешь: «desine sperare», в смысле, ловушка – она ловушка и есть. Особенно с учетом того, что нарастающее внешнее давление на страну – т.е., стремление империалистического Запада к поглощению ее и превращению в колонию или, в лучшем случае, полуколонию – никуда не делось. (А значит, снижать изъятие прибавочного продукта можно было только временно, т.к., без мощного оборонно-промышленного комплекса Россия была бы быстро уничтожено.) Поэтому могло показаться, что никакого решения данной проблемы быть не может. И что судьба стать рабами для «белых господ» для русских предрешена. (И это еще чуть-ли не самый лучший вариант.) Но в действительности получилось по другому.

Однако об этом будет сказано уже в следующем посте.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив