Плюс деофшоризация всего мира

В конце прошлого года из книги французского экономиста Габриэля Зукмана мы узнали о новом антирекорде России: 52% всех российских финансовых активов находятся в офшорах — это примерно 200 миллиардов долларов средств, с которых бюджет недополучил налоги. Если предположить, что деньги зарабатывают хотя бы 5% дохода в год, с которых бы платился 13%-ный налог, то при нынешнем курсе доллара в российский бюджет не поступило — вспоминаем умножение — чуть менее 100 миллиардов рублей. Это четверть того, что ушло из бюджета в 2015 году на образование, или больше половины расходов на космос. При этом есть основания полагать, что доходность средств, оседающих в офшорах, больше пяти процентов, то есть реальная сумма недополученных средств гораздо выше.

Не следует обвинять уклоняющихся от налогов в недостатке патриотизма. У капитала нет национальности, и от того, что упадет еще один российский спутник, а на зарплату учителям не хватит денег, жизнь богатых россиян не станет хуже. Хотя по доле активов, вложенных в офшоры, мы уступаем лишь странам Персидского залива (у них в офшорах 57%), по абсолютным значениям мы далеко позади США и Европы, несмотря на то, что местные богачи держат в офшорах всего 4% и 10% своих активов соответственно.

В этих условиях заманчиво звучат предложения о том, чтобы снизить давление на богатых или даже сделать какой-нибудь российский регион офшором. Практика, однако, показывает, что от последнего шага может выиграть лишь небольшая группа юристов и финансистов, как это произошло в Швейцарии и Люксембурге, а для населения страны в целом изменений к лучшему можно не ждать. Хуже, такое решение станет этапом в гонке на понижение, в конце которой — нулевые налоги и конец современного государства. Кого-то, возможно, воодушевляет подобная перспектива, но есть основания полагать, что в итоге мы получим не ущелье Джона Голта из романа Айн Рэнд, но Сомали.

Габриэль Зукман предлагает иное решение: финансовые и коммерческие санкции. Просто не работать с банками, которые не раскрывают информацию о своих вкладчиках, недостаточно. Банк всегда может работать через «законопослушного» посредника, а сложность финансовых цепочек делает регулирование таких схем в рамках текущего законодательства практически невозможным. Гораздо больший шанс сработать у торговых санкций. Офшоры — обычно небольшие страны, и запрет экспорта их продукции даже небольшим числом стран может очень сильно ударить по их интересам. Более мягкий вариант той же меры — тариф на экспорт продукции. Согласно нормам ВТО, оправданным будет такой размер тарифа, который компенсирует издержки от секретности вкладов накладывающей тариф страны. Зукман предсказывает следующее развитие событий: не желая терять рынки, жителям офшора придется снижать цены на свою продукцию. Разумеется, потери от снижения цен понесет большинство населения, а не горстка финансистов. Это приведет к тому, что правительство будет вынуждено подчиниться требованиям населения и ввести регуляцию для банков.

В долгосрочном периоде, впрочем, коллективное принуждение может быть только первым шагом. Легко представить себе «банановую республику», диктатор которой не заботится о потерях от ограничения торговли, пока он сам и приближенная к нему элита могут выигрывать от финансового обслуживания богатых клиентов из развитых стран. В недемократических странах можно сколько угодно писать о коррупции в высших эшелонах власти — счетах, виллах, дорогих часах — без ощутимых последствий для коррупционеров. Бороться с такой практикой поможет глобальный финансовый регистр: список всех существующих в мире активов и тех, кто владеет этими активами, вместе с историей передачи активов из рук в руки. Проект кажется утопическим, но нужно понимать, что «частичные» финансовые регистры уже существуют — дело лишь в политической воле для того, чтобы объединить их и сделать прозрачными для всех жителей развитых стран.

Если бы борьбе с офшорами посвящалась хотя бы малая доля того времени, которое тратится на коллективные усилия по урегулированию конфликта на Ближнем Востоке, с практикой воровства налогов сверхбогатыми было бы давно покончено. Возможно, россиянам стоит задуматься об этом как никому другому.

Даниил ШЕСТАКОВ,
экономист