ПИСЬМА ОБ ЭВОЛЮЦИИ (108). Проблема «нагрева элит», или «Перпетуум мобиле

maysuryan — 20.07.2024
Примерно так выглядело одно из классических спартанских блюд, чёрная похлёбка. Жижа тёмного цвета с кусками мяса. Плутарх: «Старики отказывались от мяса, отдавая свою долю молодым, а сами наливали себе своё кушанье, похлёбку. Говорят, один понтийский царь купил себе даже спартанского повара исключительно для приготовления «чёрной похлёбки», но, когда попробовал её, с отвращением выплюнул и страшно рассердился. «Царь, — сказал повар, — прежде чем есть эту похлёбку, нужно выкупаться в Эвроте!»

Напомню то, что говорилось в предыдущих письмах этой серии: у общества в целом и у каждой социальной группы, большой и малой, существует определённая «температура». Это уровень конкуренции между отдельными людьми. Холодная социальная группа — «температура» минимальна. Горячая — максимальна.
И ещё — любая, абсолютно любая социальная группа самопроизвольно может только нагреваться. Никак иначе! Тут мы видим полную аналогию со вторым законом термодинамики, а возможно, даже и просто продолжение этого закона на другом уровне материи. Отсюда и рождается, возможно, главная проблема истории — по крайней мере, неразрешимая проблема, над которой билось бесчисленное множество исторических мыслителей. Как заставить социальную группу охладиться? Или хотя бы так: как помешать ей непрерывно нагреваться, повышать свою температуру?
Легендарный Ликург с этой целью ввёл для спартанцев свои знаменитые законы. Плутарх так описывал их обычаи: «Чтобы нанести роскоши и страсти к богатству ещё более решительный удар, Ликург провёл... самое прекрасное преобразование — учредил общие трапезы: граждане собирались вместе и все ели одни и те же кушанья, нарочито установленные для этих трапез; они больше не проводили время у себя по домам, валяясь на мягких покрывалах у богато убранных столов... Благодаря совместному питанию и его простоте богатство... перестало быть завидным, перестало быть богатством. Невозможно было ни воспользоваться роскошным убранством, ни насладиться им, ни даже выставить его напоказ и хотя бы потешить своё тщеславие, коль скоро богач ходил к одной трапезе с бедняком... Нельзя было и явиться на общий обед, предварительно насытившись дома... если обнаруживали человека, который не ест и не пьёт с остальными, порицали его, называя разнузданным и изнеженным». Земли также были разделены поровну. «Вся Лакония кажется мне собственностью многих братьев, которые только что её поделили», — говорил он. А на вопрос сограждан: «Как нам отвратить от себя вторжение неприятеля?» — законодатель давал такой неожиданный ответ: «Оставайтесь бедными, и пусть никто не тщится стать могущественнее другого».
Короче говоря: держите температуру конкуренции внутри себя на нуле, на минимуме, и никакой неприятель не сможет вас одолеть. Правда, всё это, разумеется, в рабовладельческой Спарте никак не касалось рабов, илотов.
Подействовали ли все эти хитроумные придумки и нововведения Ликурга? На какое-то время подействовали, потом — нет. Потому что нагрев шёл неумолимо и неудержимо, преодолевая все препоны и преграды, как вода, и спустя несколько поколений у спартанцев были и различия в богатстве и бедности, и золото, и серебро, и театр, и богатый храм, и крепостные стены вокруг города... и вообще всё то, что стремился искоренить Ликург. (Который считал, что стены расслабляют волю граждан: «Лишь тот город не лишён укреплений, который окружён мужами, а не кирпичами»).
Можно перечислить множество реформаторов и основателей династий, государств и т.д., которые вводили поначалу строгие ограничения для правящего класса, призванные поддерживать в нём «холод», то есть минимальную конкуренцию. Но всюду и всегда эти ограничения ломались ходом времени, хотя и не сразу. Иногда — исподволь, за чинной декорацией их внешнего соблюдения. Иногда — грубо, открыто и демонстративно. В общем, происходил неуклонный «нагрев элит», за которым с такой же роковой неизбежностью следовало их падение. Всё это занимало обычно 300-350 лет, иногда затягивалось и на все 400-500, но тогда такое государство приобретало в глазах соседей репутацию «больного человека», обречённого на скорую гибель, как называли, например, позднюю Османскую империю в XIX веке.
Казалось бы, за тысячелетия истории можно было бы понять принципиальную невозможность построения такого социального «перпетуум мобиле второго рода»: то есть создания «элиты», не подверженной нагреву. Но где там...
Вот, в качестве иллюстрации можно привести проект такого «перпетуум мобиле» со стороны русского монархиста Василия Шульгина (1878—1976). Уже после гибели императорской Атлантиды Шульгин никак не мог успокоиться и переживал, что те самые основанные ещё Петром I знаменитые гвардейские полки – Семёновский и Преображенский, военная элита Российской империи – спустя 200 лет стали источником гибели этой самой империи, потому что именно в них угнездился бунт. Он писал (sorry за длинную цитату) в книге «Дни»:


Василий Шульгин в СССР показывает свой «патриотизм»

«Главное состояло в том, что давно уже было утрачено, а может быть, его никогда и не было, – утрачено истинное понимание, что такое гвардия…. Лейб-гвардия, собственно, должна быть «телохранительницей верховной власти». Понимая это более широко – гвардия должна быть тем кулаком, который принудит к повиновению всякого, не подчиняющегося власти… Другими словами: назначение гвардии – повиноваться и действовать именно тогда, когда всё остальное не хочет повиноваться, т.е. во время народных движений, волнений, бунтов, восстаний… Достаточно ли, чтобы такой корпус имел только одних офицеров, на которых можно положиться? Это нелепость… Разве офицеры могут что-нибудь сделать во время солдатских бунтов? Опыт показал, что в гвардейских частях солдаты раньше, чем в других, бунтовались. Что ж это за гвардия? Гвардия должна состоять из солдат, не менее офицеров настроенных гвардейски… Поэтому в гвардии должны служить люди не по набору, а добровольно и за хорошее жалованье… И притом это должны быть люди с известной закваской – каждый персонально известный, а не вербоваться по росту: кто выше всех ростом – тот гвардеец. как будто преданность верховной власти есть функция роста: все большие – монархисты, а все маленькие – республиканцы!.. И притом – нельзя пускать гвардию на войну… Пусть поклонники принципа «Pегеаt раtгiа, fiаt justitiа» [«Да свершится справедливость, даже если мир погибнет»] говорят, что угодно… Пусть сколько угодно возмущаются «сытыми краснощёкими гвардейцами», которые сидят в тылу, – пусть называют их бездельниками и трусами – но на это не следует обращать внимания… Полиция тоже дородная и краснощёкая, а посылать её на войну нельзя, сколько бы ни возмущался этим А.И. Шингарев… Одно из двух: или гвардия нужна, или нет… Если не нужна, то её вообще не должно быть, а если нужна, то больше всего, нужнее всего она во время тяжёлой войны, когда можно ожидать бунтов, революций и всякой мерзости. гвардия должна остаться в полной неприкосновенности, и назначение её не против врагов внешних, а против врагов внутренних… Сражаться с врагом внешним можно до последнего солдата армии и до первого солдата гвардии. гвардия должна быть на случай проигранной войны… Тогда она вступает в действие, одной рукой приводит в христианский вид деморализованную поражением армию, другой – удерживает в границах повиновения бунтующееся население… Проигранная война всегда грозит революцией… Но революция неизмеримо хуже проигранной войны. Поэтому гвардию нужно беречь для единственной и почётной обязанности – бороться с революцией…


Во время съёмок фильма «Перед судом истории». Монархист В.В. Шульгин в Кремлёвском дворце съездов. 1964

Представим себе, что в 1917 году мы бы имели нетронутую и совершенно надёжную в политическом смысле гвардию. Никакой революции не произошло бы. Самое большое, что случилось бы, – это отречение императора Николая II. Затем, допустим, что разложившаяся армия бросила бы фронт. Новый император или регент заключил бы мир – пусть невыгодный, но что же делать? Затем при помощи гвардии восстановил бы порядок повсюду, ибо мы отлично знаем, что взбунтовавшиеся войска не способны бороться с полками , сохранившими дисциплину… Пусть беспорядки продолжались бы год, два, три… – всё равно власть, опирающаяся на твёрдую силу, восторжествовала бы, тем более что с каждым днём анархия надоедала бы… Итак, быть может, главный грех старого режима был тот, что он не сумел создать настоящей гвардии… Пусть это будет наукой будущим властителям…»

Прекрасный проект остановить историю, даже немного жаль, что совершенно неисполнимый! :)

(Продолжение следует)

ПОЛНОЕ ОГЛАВЛЕНИЕ СЕРИИ

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив