Пашка

Паша Назаренко был недолговечная звезда в нашей девчачьей компании. Паша выбивался, Паша был слишком хорош для нас, Паша был благополучен.
С хорошим образованием, с работой по специальности, со своей квартирой, машиной и четким планом на жизнь. Паша был красив, умен и циничен. Где уж нам, дешевым девченкам с городских окраин, было до Пашки. Женька работала виртуальной проституткой, Катька — официанткой, я — курьером. Или уже офисной крысой тогда, но не суть. А Паша рисовал все самые модные и современные здания города. Мы страшно гордились знакомством с Пашей и тщетно пытались получить его в бойфренды. Паша от ассортимента не отказывался и подробно попробовал и Женьку, и Катьку. Мне полового щастя не досталось, мне его никогда почему-то не доставалось, зато остальные мои подружки постоянно делили чей-то палавой хуй на двоих. И с Сашкой Спицей, известным в наших ебенях музыкантом такое было, и еще с кем-то...
Это Пашка после совместной ночи брякнул Женьке, что мол девка она хорошая, а стержня нет. В принципе, прав был. Женьку болтало по жизни, как говно в проруби. По чужим постелям и своим увлечениям. То наркота и техно-вечеринки, то бухло и рок-концерты. То девочка в платьице, то обрыган в палатке. То умница с четырьмя языками, то избитая потаскушка. Задел ее «стержень» этот, столько лет вспоминала. Нас всегда задевает, когда кто-то беззлобно и прямо говорит нам правду. Мне Вовка тоже когда-то сказал, что человек я несчастный, да и баба не то чтобы шибко удачливая.
Пашка не мыслил меня писей на ножках, а считал, видимо, неглупой теткой, книжки на рабочий мейл присылал. Я их читала втихаря, пока директор не спалил. Мы изредка встречались в пивнухах и говорили «про умное». С одной стороны мне льстило, с другой — быть барышней для умных разговоров не казалось венцом женской биографии.
Потом трофей перешел к Катьке и стал недолгим пенисом раздора, пока новые на замаячили на горизонте, а потом Пашка женился. Мы и не знали, что у него подружка есть. Скучная женщина скучной внешности (говорила внутри нас бабья зависть). А там и сынок подоспел. Мы еще вовсю гуляли по крышам, а у Пашки давно уже все было хорошо. Семья, фоточки с трехлетним сынком за рулем, по выходным в лес, пострелять тарелочки.
Пашка очень дружил с Серегой Мамченко, и на войну пошли вместе, добровольцами. Мамченко уже погиб, а Пашку ранило. Нет глаза, второй под вопросом. Нет руки. У архитектора нет руки и глаза... Жизнь, считай, кончилась. Уже перевезли в Одессу, будут пытаться спасти хоть какое-то зрение, докинула копеечку в общий горестный кошелек.
Я еще от ГЭС не отошла, а оно все бьет и бьет по голове... Мы станем как то послевоенное поколение второй мировой. Бесчувственные и жесткие, чтобы бетон снаружи хоть как-то держал нутряную мякоть. Ни кожа, ни броня уже не спасают.
|
</> |