Папина любовь.

prostitutka_ket — 06.04.2014 Лизу я знаю давно. И о ней я знаю многое. Но за то время, что она живет у меня, я узнала её ещё лучше. Может быть, конечно, уже не её, а эту, другую Лизу. Лизу после психоза. И узнала ещё лучше не только Лизку, но и её семью.
Кстати, родители о болезни Лизы не знают.
Маму она боится расстроить, а папу…

Папа снится Лизе в кошмарах. Она просыпается по утрам и говорит мне:
-Катя, это ужас. Я не понимаю, зачем он мне снится каждую ночь, Катя? И знаешь, все сны такие разные - они обо всём, но в середине или в конце сна обязательно появляется он. И знаешь, ведь я уже к нему привыкла, я с ним смирилась. А во сне я его люто ненавижу. Если в жизни к нему отношусь уже давно нейтрально, то во снах я его страшно презираю. Каждый раз во сне я кидаюсь на него с кулаками, я посылаю его на*уй, я желаю ему скорой смерти, а он всё не уходит...

Часто Лиза просыпается в 5-6 утра, сидит на постели и плачет.
-Страшно, - говорит она мне, - и маму жалко… и себя…

Я уже не знаю, что ей говорить. Просить успокоиться - бесполезно.
Она ходит к психиатру каждые два дня. Психиатр корректирует лекарства, не так давно мы прокололи курс каких-то укрепляющих витаминок после астении. У Лизы есть баночка с таблетками, разделённая на каждый день. Там сейчас лежит по восемь разных таблеток в каждом отсеке.

Иногда мы гуляем. Долго не получается - она хочет домой, в кровать, приходим, она ложится и лежит.
Её спасают всякие смешные сериалы. Лиза посмотрела все сезоны "Интернов" и "Кухню". И теперь ей нечего смотреть, потому что больше ничего не нравится. Импортные сериалы, типа "Косяков" - как-то не идут.
Грустные и драматичные, те, что смотрю я, она смотреть не может.
(Кстати, раз уж заговорили, то, может, посоветуете что-то вроде "Интернов"?)

* * * * *
То, о чём я напишу ниже, возможно, не связано с её болезнью. Хотя я думаю, что это если и не причина, то фундамент - точно. И я хочу об этом написать. Наверное, для мам, выбирающих отцов для своих детей.

Лиза папу не выбирала.

* * * * *
Лизин папа не любил Лизину маму. Но зато он любил Лизу.
Любил, как умел, любил, как мог.

Маленькая Лиза любила и маму и папу одинаково. Маленькой Лизе родители давали то, что могли. И маленькая Лиза не винила папу, когда папа маму бил, потому что у папы всегда был железный мотив: "Мама сама виновата" и "Было за что". Маленькая Лиза тогда ещё не знала, что женщин быть нельзя.

* * * * *
Лиза была ребёнком. Папа часто брал её в гости к своим друзьям. К обычным друзьям, чаще - к семейным парам, с детьми. И там добрый папа подкладывал Лизе в тарелочку салатики и фотографировался с Лизой на руках.
Папа ставил Лизу на стульчик, где она читала стихи. Друзья аплодировали и говорили, что Лиза молодец. Друзья говорили, что Лиза очень похожа на папу.
Папа гордился дочерью. Папа Лизу любил.

А потом Лиза пошла в третий класс. И совсем незаметно для себя и для папы начала становиться маленькой женщиной. И папа вдруг решил, что Лиза повзрослела.
Возможно, кто-то напугал папу, что подростковый возраст - это то самое трудное время, когда ребёнка нужно держать в ежовых рукавицах, чтобы ни того, ни этого…
Папа вот только не подумал, что девять лет - это ещё слишком мало. Девять лет - это ещё не подросток. Девять лет - ещё ребенок.
Но папа для себя уже всё решил.

Как-то в выходной день Лиза ехала в автобусе с выпившим папой. Папа долго пялился в окно, а потом развернулся, посмотрел на Лизу и сказал: “Я тебя люблю, дочка, но если ты начнёшь курить, я выбью тебе все зубы…”. Показал Лизе кулак, близко-близко к лицу, а потом отвернулся и продолжил смотреть в окно.
С этого дня приходящую из школы девятилетнюю Лизу папа начал обнюхивать.

Да, я тоже не сразу поверила, когда услышала, но Лиза утверждает, что помнит это слишком хорошо.

Когда Лизе было одиннадцать, всё в том же автобусе, всё от тех же гостей, она снова ехала с папой. И папа так же меланхолично смотрел в окно. А потом всё так же повернулся и сказал: "Если ты когда-нибудь родишь без мужа - я тебя выгоню на*уй из дома".
Да, папа сказал это Лизе, когда ей было одиннадцать.

* * * * *
В двенадцать лет у Лизы начала появляться грудь.
Мама была на работе, к папе пришёл друг.
Папа с другом пили водку, а потом папа подозвал Лизу и задрал на ней майку.
-Смотри, Вась, - сказал он, - а у моей-то уже сиськи начали расти!

Тут надо понять это правильно. В этом не было ни малейшего намёка на что-то плохое, вовсе нет, папа сам убил бы всякого, кто тронул бы Лизу… просто он, видимо, гордился подросшим ребёнком как собственным творением.

Лиза, сама от себя того не ожидая, влепила папе пощёчину. Папа взбесился и заорал, Лиза убежала и спряталась в комнате.
Утром папа ничерта не помнил.

* * * * *
Папа каждое лето обещал Лизе, что они съездят в Москву и посмотрят с высоты Останкинской телебашни. Лиза каждое лето спрашивала: "Когда?". Папа говорил: "Скоро".

В тринадцать лет у Лизы в школе случилось чаепитие, ну знаете, такая опция часто была в школах в наше время. Все приносили чай и плюшки, и сидели с училкой "за жизнь" и "за литературу". А после чаепития весь класс собрался идти гулять, уже, понятное дело, без учителя. Лиза позвонила маме из учительской. Мама грустно ответила, что она не против, но нужно спросить у папы.
Папа Лизу не пустил.

Через несколько дней у Лизиной одноклассницы Ленки был день рождения. Мама и папа Лизы были прекрасно знакомы с Ленкиными родителями, семья была приличная и, даже в то время, при деньгах.
Ленка зазвала девочек и мальчиков, к восьми мальчишки разошлись, и тут-то оказалось, что Ленкина бабушка устроила сюрприз. Она купила шесть девчачьих пижам, дефицитных, привезённых из-за границы, и шесть больших таких же дефицитных белых шоколадок. И предложила девочкам устроить пижамную вечеринку. Бабушка сама звонила всем родителям и отпрашивала девочек под свою ответственность.
Не отпустили только Лизу.

* * * * *
По выходным заботливый папа любил готовить на завтрак кашу.
Лиза не то чтобы кашу не любила, могла есть, чего уж там, тем более, с папой спорить было бесполезно. Только вот надо было успеть подхватить тарелку, пока папа не засандалил туда килограмм сахара и кусок сливочного масла, которое Лиза ненавидела. Потому что овсяной кашей с маслом Лиза давилась.
(Я её, кстати, понимаю. Я давлюсь любой кашей, если она с маслом.)
Лиза всегда просила папу не класть масло в её тарелку, но папа клал и говорил: "Так вкуснее, ты ничего не понимаешь, уродина!".
Папа вообще любил это слово.
Лиза говорит, что вообще не помнит, чтобы папа её, уже подросшую, хоть раз назвал по имени. Он был на выдумку горазд. Любимые имена для Лизы у папы были: "дура", "уродина" и почему-то "проститутка".

Позже, спустя десять лет, папа, при длинном и страшном разговоре с бешеной Лизой скажет: "Доченька, я хотел тебе добра! Я же тебя мотивировал, я называл тебя дурой, чтобы ты лучше училась и стала умной!".
Кнут и пряник? Нет, только кнут.

Лиза писала стихи. Однажды она случайно забыла тетрадку со стихами на столе. Когда Лиза вернулась в комнату, папа с интересом читал, а потом сказал: "Ты пишешь какую-то чушь. Это никому не интересно. Иди лучше математику учи!".
Лиза больше не писала.

* * * * *
В одно прекрасное утро папа приготовил кашу. Лиза, как обычно, попросила не класть ей масла, а папа положил. Лиза взбунтовалась и сказала, что не будет это есть. И убежала в комнату к маме. А потом они с мамой услышали грохот. Папа бросил в стену тарелку с Лизкиной кашей, тарелку со своей, туда же отправил кастрюлю, и засыпал всё это ящиком надыбанных где-то сникерсов, припрятанных, видно, для Лизы.
Папа ж Лизу любил.
...И ушел из дома, хлопнув дверь, крикнув напоследок: "Шлюхи!".

Папа не разговаривал с Лизой и мамой по два-три дня, а потом ему становилось скучно, и он подкладывал Лизе под подушку мелкие игрушки или печенье в жестяной коробке. Папа так мирился.
Лизе приходилось начинать разговаривать с папой, потому что она думала, что не принять подарок - обидеть папу, ведь он раскаивается и старается. Ну подумаешь, не умеет человек просить прощения, ну подумаешь, не умеет признавать свою вину.

* * * * *
Папа готовил бефстроганов. Папа был знатный кулинар.
Лиза прибежала на кухню и спросила, не нужна ли помощь.
Папа попросил порезать лук, а потом долго орал, что у Лизы руки из жопы растут, как и у матери, показательно выкинул нарезанный Лизой лук и порезал сам, приговаривая: "Смотри, как надо правильно!".
А потом он достал мясо. Огромный кусок-вырезку, по краю которого, по всей длине, шла сантиметровая полоска жира.

Лиза бефстроганов любила, мама всегда очень вкусно его готовила и всегда отрезала жир. Лизу тошнило от жира.
Лиза попросила папу отрезать жир с мяса.
Папа ответил: "Ты его даже не заметишь!". И нарезал кусок тонкими полосками, вертикально, оставив на КАЖДОМ маленьком кусочке кусок жира…

Эту историю я слышала от Лизы раз пять.

* * * * *
Лиза училась в первую смену. До 16 часов делала уроки, а потом сидела дома и читала книги. Потому что гулять Лизу папа, сидящий тогда уже дома и без работы, не пускал. Потому что поздно, и надо гулять после школы.
Лиза пыталась объяснить папе, что после школы гулять не с кем, что все выходят гулять в 16-17 часов. Папа Лизу не слышал.

На школьные дискотеки ходить запрещалось.
Папа Лизу бил. Бил не часто и не сильно. Даже и не бил, скорее, а так, пощёчины, затрещины - для профилактики.

* * * * *
Иногда папа халтурил и зарабатывал лёгкие деньги. Деньги он тратил, конечно, на дочь. Правда, без её согласия.
Папа всё время притаскивал странные и дорогие вещи. И заставлял Лизу носить его подарки.
Папа купил Лизе очень модный на то время пуховик с Мишкой. Пятьдесят второго размера, ну а чё, на вырост. И сапоги на каблуках - ты же девушка! И папу совершенно не смущало, что четырнадцатилетней девчонке носить спортивный пуховик на несколько размеров больше, да под сапожки с каблуком - не очень-то хотелось.
А потом папа купил ей дорогую кожаную шапочку. Кто застал то золотое время, тот вспомнит, КТО в таких шапочках ходил и почему.
Лизу в школе так и прозвали: Гандон.

* * * * *
В пятнадцать лет Лиза подалась в промоутеры - только-только появлялась эта ныне модная профессия. Лиза сказала всем, что ей семнадцать. Тогда документов не спрашивали, и Лизе разрешили работать. Лизе пропадала на работе, она вписывалась во все акции, на которые её брали. Она хотела приходить домой как можно позже.
Папа уже не мог её остановить.

Когда Лизе было семнадцать, папа подошел к ней и сказал: "Лиза, а поехали в Москву? Я тебе обещал съездить посмотреть с Останкинской башни, по Москве-реке на кораблике покатать...".
Лиза сказала, что у неё нет времени.

* * * * *
В день своего восемнадцатилетия Лиза впервые не пришла ночевать. Вечером она позвонила маме и сказала:
-Мам, я сегодня не приду.
Мама ответила, что, мол, она не против, но надо бы спросить у папы.
Лиза сказала:
-Нет, ты не поняла, я не отпрашиваюсь, я предупреждаю, что не приду.
-А что сказать папе? - оторопела мама.
-Скажи ему, что я не приду, - и Лиза повесила трубку.
После того дня она стала слишком часто оставаться у друзей и подруг, у знакомых и малознакомых мужчин, в компаниях разных людей.
Лизе было восемнадцать. Она могла вполне официально делать всё, что хотела. Она могла официально сбежать.
Через пару лет Лиза бросила универ и сняла себе отдельную квартиру...

* * * * *
Когда я написала пост “Не свои кресты”, многие советовали Лизе переехать назад в отчий дом, чтобы быть рядом с мамой, ухаживать и готовить для неё.
Вернуться в отчий дом для Лизы означало бы вернуться в свой персональный ад.
________

© Екатерина Безымянная

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив