П. М. Лессар. Поездка в Персию, Южную Туркмению, Мерв, Чарджуй и Хиву. 1/4

В 1882 году я проехал по разным частям Средней Азии более 5000 верст; окончательная обработка собранных мною, во время разъездов, сведений потребует, конечно, немало времени; теперь же сообщу предварительно только несколько заметок о своих путешествиях во второй половине прошлого года. Главное место при этом отведено описанию пройденных дорог и некоторых менее известных местностей; я везде по возможности избегал повторения ранее сообщенных путешественниками сведений; не имея в виду представить что-либо полное и законченное о посещенных странах, я старался изложить отдельные интересные факты.

Сообщаемые сведения о характере и жизни текинцев отрывочны: я упоминаю лишь о тех сторонах, в которых истина наиболее расходится с господствующими у нас до сих пор понятиями. Вообще, существующие представления о текинцах и о Мерве не вполне соответствуют действительности: в английских источниках, ввиду политических соображений, факты часто извращены, выводы же почти всегда пристрастны. Мы, русские, только в последнее время стали в условия, благоприятные для изучения народа; до войны же сношения с текинцами были весьма редки, сведения о них большею частию собирались у их соседей и, конечно, не могли иметь большой цены; по взятии Гёк-тепе сближение происходило медленно, и потому неудивительно, что люди, возвращавшиеся из Закаспийского края, незнакомые с действительностью и великодушные, как победители, наделяли текинцев всевозможными добродетелями. И пошли рассказы о храбрости, честности и рыцарстве текинцев, о вполне организованной республике, о конституции более совершенной, чем английская и американская; невольно являлся страх, что, покорив текинцев, мы разрушили нечто столь совершенное, что не сумеем его ничем лучшим заменить. Те, которым пришлось остаться в Закаспийском крае и иметь частые сношения с текинцами, быстро разочаровались: недостатки и пороки их так резко выдаются, что никакие иллюзии относительно этого невозможны.

Приступая к описанию моих путешествий, мне необходимо сделать две оговорки. Во-первых, в описании часто встречаются соображения о пригодности того или другого направления к проложению железной дороги, хотя таковую, насколько известно, вовсе не предполагается строить; в России едва ли от кого можно услышать предположение о проведении в настоящее время железной дороги на восток от Асхабада; даже вопрос о продолжении Закаспийской железной дороги к Бами и Асхабаду обсуждается главным образом в Англии, и только из английских газет и журналов от времени до времени узнаешь, что линия продолжена то до Бами, то до Асхабада. Но важно было бы произвести исследование теперь же, пользуясь сравнительно спокойным состоянием степи, так как обстановка может измениться быстро, и кто знает, через год или два не будут ли всякие исследования сопряжены с слишком большими трудностями; а между тем если когда-нибудь возникнет вопрос о продолжении Закаспийской дороги, то весьма важно будет знать впередилежащую местность; все соображения о дороге зависят от того, может ли она быть введена в связь с другими линиями, или же останется навсегда отдельною ветвью.

Во-вторых, необходимо выяснить степень достоверности сообщаемых мною сведений. Я передаю или то, что видел и наблюдал сам, или же то, что узнал из расспросов. В последнем случае всегда оговариваю это, так как трудно ручаться за собранные среди туркмен и персиян расспросные сведения, даже проверивши их из самых разнообразных источников. Ошибки и неточности, замеченные мною в описании прежних путешествий, я исправляю здесь. Но нигде, при изложении фактов, я не руководствовался политическими соображениями, хотя такое обвинение и взводит на меня Лондонское географическое общество. Читая переводы русских статей о Средней Азии на английском языке, нельзя было не обратить внимание на то, что многие факты переведены неверно; конечно, это нужно приписать недостаточному знанию русского языка лицами, переводившими статьи. Иначе трудно объяснить неточную передачу моих слов английскими авторами, которая допущена в статье о моем путешествии (Заседание Лондонского географического общества ¹⁵⁄₂₇ ноября). Хотя полковник Стюарт, в записках этого же общества, решительно заявляет, что «хан Дерегеза, находя невозможным существование курдского или тюркского населения в этих пограничных деревнях, убедил текинцев и других туркмен занять их» Асхабад Мешхед через Кельте-чинар, Маммед-абад, Козган, Кябуд-гюмбет и через горы Хэзар-Месджид, между селениями Карде и Вардэ. Путь через Кельте-чинар и Маммед-абад составляет часть лучшей дороги из Асхабада в Мешхед: по ней происходит почти все торговое движение между этими пунктами. Хотя путь из Маммед-абада через Атек и Гяуарс ровнее и удобнее для колесного движения, но для вьючного все преимущества на стороне дороги по долинам речек Кельте-чинар и Дурангяр: он короче, очень обилен водою, везде населен и, главное, безопаснее; купцы же и теперь, где есть возможность, предпочитают не доверяться спокойному состоянию степи; всегда может встретиться шайка в 2—3 человека, совершенно достаточная, чтобы отбить у персиянина все его товары.

Перейдя из долины р. Кельте-чинар в долину Дурангяра через невысокий (около 40 сажень) и легкий перевал, дорога у селения Дурангяр разделяется на две: одна идет в Кучан, другая в Маммед-абад. Эта последняя весьма порядочно разработана для вьючного движения: везде есть мостики, крутые косогоры срезаны; грунт весьма удобный для движения, — дорога эта одна из лучших в крае. Дорога из Маммед-абада переходит в Мешхед через перевал Алла-Экбер; склон его, обращенный к Дерегезу, уже теперь весьма порядочно разработан, хотя, впрочем, он с очень крутыми уклонами.

Южный же склон гораздо хуже и составляет трудную часть пути. На нем встречается один из интереснейших исторических памятников в этой местности: это Нардбан (лестница) Надир-шаха. Находясь в стороне от дороги, лестница эта малоизвестна, и ни у одного из путешественников мне не случилось встретить описание ее. Я наткнулся на нее случайно. Недалеко от вершины горы спуск к Мешхеду разделяется на два: направо идет более удобная для вьюков и кратчайшая дорога к селению Дербенды; но тропинка настолько узка, что колесное движение здесь невозможно. Поэтому когда я в ноябре 1881 г. проезжал из Мешхеда в Маммед-абад, имея с собою две повозки с вещами, то пришлось разыскать какой-либо обход вьючной тропинки. Жители селения Дербенды указали на Нардбан. Сначала из селения мы шли несколько времени на северо-восток, вдоль р. Рудбара; потом, повернув на север, подошли к подножию гор, где и увидели в скале лестницу в тысячу ступеней, вырубленных по приказанию Надир-шаха, как гласила надпись на камне около 400-й ступени. Работа громадная: хотя скала выбрана довольно ровная, но все же пришлось преодолеть немало препятствий, не считая труда высечения ступеней в скале; длина ступеней — 5 аршин, ширина их — 1 аршин, а высота — ¼ аршина. Лестница, конечно, строилась как памятник величия Надир-шаха; о разделке дороги никто не думал, — от конца лестницы до вершины горы остается около версты отвратительной дороги, заваленной камнями. Об улучшении ее и до сих пор не подумали, хотя оно потребовало бы работ ничтожных сравнительно с трудом, потраченным на сооружение Нардбана.

От селения Теберрик дорога проходит до Мешхеда по долине Кара-су (Кешаф-руд), по местности совершенно ровной, с удобным дли движения грунтом.

Во время пребывания моего в Маммед-абаде я ездил по Дерегезу и расспрашивал весьма многих, не сохранились ли здесь какие-нибудь предания о бывшем в этих местах христианстве, — никто ничего не мог сообщить. Вообще, исторические воспоминания между жителями этой части Азии не восходят далее Надир-шаха, да и те весьма смутны и сбивчивы. Мнение полковника Стюарта о сохранившихся здесь следах христианства есть результат грамматической ошибки: полковник принял слово каласы («кала» — крепость, «сы» — окончание родительного падежа в тюркском языке) за слово келиса, означающее церковь, и на этом основании считал развалины персидских укреплений за остатки христианских церквей. Названия текинских крепостей: Ходжа-каласы, Кара-хан-каласы объяснились бы также происхождением от бывших здесь христианских церквей. Само собою понятно, что правильный перевод будет: укрепление Ходжи или Кара-хана https://rus-turk.livejournal.com/544343.html