Тыловые рабочие

В Самаркандскую область возвратились уже десятки тысяч рабочих, которых, начиная с конца лета прошлого года, с таким трудом отправляли на тыловые работы.

С момента объявления о том, что туземное население должно выставить рабочих для обслуживания тыла Действующей Армии, полился во все административные учреждения поток прошений и жалоб. Ко времени отъезда рабочих из Туркестана — поток этот усилился. Жалобы и разные ходатайства следовали с пути и с места работ из Европейской России. Но такого потока жалоб, какой полился по возвращении рабочих домой, еще не было.

Меньше чем за год накопился колоссальный по объему материал для изучения вопроса, связанного с отправкой рабочих-туземцев на тыловые работы. Будущий историк Туркестана должен будет коснуться этого вопроса не только с точки зрения организации больших народных масс для военных надобностей, своевременности предъявленной к туземному населению задачи, а главным образом вследствие тех массовых единодушных проявлений населением молчаливого или физического протеста к требованию власти, который будет долго памятен всем.

Рабочих посылали при обстановке в полном смысле боевой. Добровольцев почти не было. Люди не только богатые, но даже среднего достатка, даже малоимущие готовы были платить большие деньги, только бы освободиться. Продавали земли, дома, скот, чтобы собрать деньги для уплаты рабочим.

Так в старое время у нас откупались от солдатчины.

Люди богатые, влиятельные, пятидесятники, старшины и проч. употребляли всю силу власти и авторитета, чтобы уговорить бедных односельчан, одноквартальцев получить «номер и книжку», т. е. идти в рабочие партии.

Когда не находили «охотников» у себя, приглашали из других мест. При неудаче просто ловили бездомовых или бедных, влекли их в комитеты и записывали, а затем строго караулили, чтобы те не убежали.

Платили рабочим рублей от 600 до 1500, снабжали одеждой, всячески ухаживали за ними. Обещаний давали множество: кормить семью работника, платить за него налоги, убирать пашню, время от времени посылать ему деньги и т. д.

В обещаниях не стеснялись, только бы рабочие не раздумали, не скрылись.

Тем временем сельская власть с большим старанием собирала деньги с жителей для уплаты рабочим. Платили все — опекуны за малолетних детей, глубокие старики, вдовы и др., не обязанные ни сами отправиться на работы, ни платить. После первого раза дав передышку, взыскивали во второй, в третий. Учета собиравшимся деньгам не вели или вели домашние записи. Так как рабочие были народ ненадежный, то уговор был выдать им часть платы при посадке в вагоны.

Прибегая то к хитрости, то к обману, то к угрозам, сельская власть наконец выпроводила рабочих. Но затем выяснилось, что рабочие недополучили. Даже при посадке эта власть сумела улизнуть, и многие рабочие уехали без денег. А дальше и всякие обещания были забыты. С глаз долой — из сердца вон. Рабочие пишут письма, родственники их пристают к должностным людям — толку никакого не выходит.

Но вот вернулись рабочие, и вернулись не на радость пятидесятникам, старшинам и волостным. Некоторые из них пытались вновь собрать «деньжонок» для рабочих, но на эту удочку жители не пошли, подсчитали и выяснили, сколько заплатили они рабочим и сколько оставили себе. Теперь наступила очередь продавать имущество пятидесятникам и старшинам, у кого не было денег и кто занять не мог. Другие виновные скрылись. Про некоторых говорят, что они бежали в Афганистан. Некоторые просто не хотели платить. Рабочие к таким применяют силу — обыскивают, находят деньги и берут, сколько нужно. Было несколько случаев, когда рабочие привязывали своих пятидесятников к деревьям и держали их так до тех пор, пока они не соглашались уплатить требуемую сумму. Однако со стороны истязуемых никаких жалоб не поступает — они чувствуют себя виноватыми.

Такие-то дела делаются у нас под боком.

Веди