Осторожно, хлеб идет!

27 марта 1954 года Совет министров СССР и ЦК КПСС приняли постановление «Об увеличении производства зерна за счет освоения целинных и залежных земель». Программа охватила 42,5 млн гектаров степей Поволжья, Сибири, Урала, Дальнего Востока и Казахстана.

Больше половины от этой территории пришлось на казахстанские степи — 25 млн гектаров. Позднее северные области республики, где шло наиболее активное освоение целины, были объединены в Целинный край. Это образование появилось 26 декабря 1960 года. Оно находилось в составе Казахской ССР, но подчинялось напрямую Москве со столицей в Целинограде (ныне Астана.— Ред.).

Освоение целины началось весной 1954 года с создания совхозов (государственное сельхозпредприятие в СССР. — Ред.).

Оно проходило без подготовки и при отсутствии инфраструктуры. Элементарно не было дорог, зернохранилищ. Первые целинники жили в дырявых палатках, сараях и бараках. Зимой их одолевали бураны, а летом — степные суховеи, пыльные бури и жара.

После ранения на фронте и труда в тылу во время Великой Отечественной войны Николай вернулся в Семипалатинск, откуда быстро уехал из-за ядерных испытаний на полигоне. Мужчина решил, что жить рядом с опытными площадками небезопасно, и перевез семью в Керчь. Но там было неспокойно: нередко дети подрывались на оставленных в земле немецких боевых гранатах и минах. Николай боялся за сына.

— Сын таскал гранаты домой. Чтобы обезопасить его, надо было уезжать, — вспоминает Николай. — Как раз объявили целину, я подумал: семью выращу там, государству помогу — и поехал в Казахстан. Много нас было в эшелоне, москвичей и крымчан. Приехали в совхоз Орджоникидзевский Кустанайской области, будущий поселок назвали Крымским. Это в 1955 году было.

В 1954 году Костанайская область (ранее — Кустанайская. — Ред.) имела 6105 гектаров пригодных для пахоты земель, из которых засевалось менее четверти. В следующие годы область становится одним из крупнейших зерновых районов СССР. Подъем целины сделал плодородными более 5 млн гектаров земли, которая дала государству 4,4 млрд пудов хлеба. Производство зерна в области увеличилось в 5 раз, продажа — в 6,5 раз.

— Мы жили в конюшне, — вспоминает Николай. — Нас 300 человек было. По вечерам собирались в небольшом вагончике и пели песни. Играли гармонь, гитара, девушки были голосистые. Но такие посиделки случались редко. Мы работали сутками, очень уставали и недосыпали.

В совхозе Николай устроился работать трактористом.

— До 1970 года собирали отличные урожаи — по 18–20 тонн зерна с гектара, — рассказывает Николай. — Разные сорта пшеницы растили. Даже себе оставляли зерно на продовольствие. Гордились работой. Гордились тем, что СССР продавал пшеницу другим государствам, которые не имели такой красоты. Наш коллектив был дружный. Если люди видели, что кто-то недоедает, делились последним хлебом. Мы были друзьями. Мы — болгары, украинцы, русские, казахи.

Барабанов с удовольствием вспоминает, как сумерки ложились над пашней. Величественные просторы степи у кромки горизонта покрывало звездное небо. Николай ложился на сухую траву, молча глядел на крупные звезды и ощущал спокойное и ровное дыхание раскаленной за день земли. На рассвете он останавливал трактор перед ярким восходящем солнцем и читал стихи о дремлющем камыше и летнем рассвете сыну.

— Утром была зорька: красная, веселенькая. Выходило солнышко — до того красиво! А птиц сколько было поющих!.. Жаворонок, караторгай — заслушаешься! Были стаи диких уток и гусей. Пашу землю трактором — и вижу гнездо. Одно гнездо, два, три. Чтобы не запахать, клал гнезда в фуражку, а потом оставлял в поле. Еду дальше — сурок. Ест траву. Он где-то вырыл себе новую норку — прискакал на пахоту в старый домик. Побудет с нами, осмотрится и убегает, — с теплотой говорит мужчина.

Быстро рос поселок Крымский. Появились жилые дома для целинников, школа, Дом культуры. В Центральной усадьбе (управленческий центр совхоза в СССР. — Ред.) работала школа для учеников старших классов. За поселком, окруженным зеленью, мычали табуны коров.

— Не слышал, чтобы животноводы остались без пастбищ из-за целины, — делится мой собеседник. — Неправда, что после нас осталась мертвая земля. Это зависело от удобрений, погоды, урожая, агрономов. У целины не было минусов. Вот я везу зерно, ем белую булочку и сдаю хлеб государству. Это стало возможным в голодающей стране всего за два года. Целина обеспечила Родине хлебные закрома. Если где-то в Союзе неурожай, голод, вдруг война — все были уверены: дадим хлеба. Мы были одной страной с единым народом.

Целина Николая закончилась в 1984 году. В то время СССР из-за истощения почвы переживал разорительные неурожаи. С распадом страны совхозы, где Барабанов проработал от зари до зари 30 лет, были брошены и забыты.

— Когда составляли проекты, распахивали землю почти под поселки. Вокруг деревни должны быть пастбища. Выйдешь из дома в селе — и пашня за твердой дорожкой. Случались эрозии почвы. Много земли пустили на пахоту, а потом забросили. Виноваты в этом инженеры, но все они приехали к нам с добром. Хорошего было больше, — рассказывает Зауреш Шамамбаева, столичная жительница.

Зауреш мечтала о высшем образовании. До освоения целины в Акмоле (первое название столицы Казахстана. — Ред.), которая напоминала маленькую деревушку с дорогами, полными грязи, были лишь техникумы. Это с целиной в городе появились вузы, и первым стал Акмолинский сельскохозяйственный институт.

Связь с русской культурой у казахов стала постоянной.

С новым названием город стал еще более многонациональным и мультикультурным. Здесь было около 100 национальностей: русские, депортированные Сталиным чеченцы, ингуши, азербайджанцы, евреи, украинцы, немцы и другие.

— Казахи не конфликтовали ни с кем и были гостеприимны, — вспоминает Зауреш. — Мой папа подарил часть земли ингушу Магомеду. Рядом жили белорусы и евреи. Мы все дружили. Пошли смешанные браки. Но были целинники, которые покидали целину из-за разочарований: не устраивала работа, Родина звала к себе.

— Было так: если знаешь русский язык, будешь человеком, —делится Зауреш. — На целине были приезжие русскоговорящие руководители, которые ставили своих управленцев. Это были хорошие образованные люди.

— Шутили, что существуют технологии, которые показывают объекты из космоса, и координаты элеваторов должны быть известны всему миру. Я отвечала, что это такая работа, ничего не поделаешь, за это деньги платят, — смеясь, вспоминает пенсионерка.

Зауреш приходилось работать на уборке. Она кидала пшеницу лопатой в закрома. Зимой машина с трудом шла по обледеневшей целине: смерзшуюся землю долбили лопатами. Для сдерживания сильных пыльных бурь Зауреш вместе с другими высаживала полосы древесных насаждений. Потом это дело бросили, и опустошенная ветром земля осталась неурожайной.

Вспоминая советское время и целину, которая определила ее судьбу, женщина рассказывает об отличных простых людях, с которыми было хорошо, и о пахучем хлебе:

— Сейчас хлеб не пахнет так, как тогда, и на вкус не тот. Может быть, это я наелась. Спасибо целине!

— О минусах целины говорят те, кто не знал голода, — вздыхает Валентина Черненок, жительница столицы Казахстана. — Мои родители потеряли двоих дочерей из-за голода в России и голодомора в Украине. Советскому руководству нужно было кормить страну, а в Казахстане большие природные богатства.

Валентина родилась на Брянщине. Благодаря учительнице в начальной деревенской школе и отцу, который постоянно работал в сельском хозяйстве, мечтала стать учителем и агрономом. Выбор профессий был небольшой, и в 1954 году Валентина поступила в белорусскую сельхозакадемию.

— Ехали битком из Беларуси в вагоне для перевозки скота, — вспоминает женщина. — В вагоне была перекладина, чтобы мы не вывалились. Внутри ни сидений, ни лежаков — только сено. И ехали вот так три недели. По приезде на место не обнаружили ни кола, ни двора. Пустота была. Степь.

Жизнь на целине была диковинной.

— Условий не было, — рассказывает Валентина. — Но ни стонов, ни обид, ни претензий — мы не жаловались. Понимали, что нужно поднимать жизнь, строить ее, как строился Турксиб (железная дорога из Сибири в Центральную Азию. — Р. Х.). Позже в степи появились новые села и города.

— По возвращении я удивилась, увидев на целине первую электрическую лампочку, — улыбается женщина. — Цивилизация двигалась сюда. На целину ехали лучшие из лучших.

В Центральной усадьбе совхоза «Курский» Акмолинской области Валентина выяснила, что она назначена агрономом, а «Курский» находится в группе отсталых совхозов. Работа была трудной и напряженной.

— Это был 1959 год, — вспоминает Валентина. — В «Курском» меня назначили агрономом и поселили в барак. Мы грузили ЗИЛы зерном чугунными совками. Заканчивали к утру, забирались в грузовик, зарывались в это зерно и ехали так до Тобольска, чтобы не мерзнуть. Потом я стала главным агрономом. Мне очень хотелось придать форму полям, навести там порядок. Целина была чем-то неизведанным и интересным. Каждый день я открывала новое для себя. Степь необъятная.