Об общей квазиэволюции постсоветского мира

anlazz — 19.02.2020 Итак, особенность появления и развития ПК можно – как было сказано в прошлом посте  – считать то, что данная концепция могла появиться только в измененном «Советской тенью» мире. Точнее сказать – не просто в мире, измененном «Советской тенью», а в мире, где данная «тень» уже пошла на убыль. Значительно снизив давление на западное общество – и в плане ослабления военно-политической гонки. (Т.н. «политика разрядки».) И в плане сокращения темпов научно-технического соперничества – что выражалось, например, в прекращении советской лунной программы. Более того – в 1970 годы советское руководство явно делало движение в сторону не просто «мирного сосуществования», а активного сотрудничества с западными государствами. На этом фоне постепенно становилось очевидным, что бояться «Красной угрозы» просто смешно. А это, в свою очередь, позволило провести то, что может быть названо «правым поворотом» - т.е., начать сдвиг общества в сторону «капиталистических ценностей», с постепенным демонтажем всех завоеваний трудящихся, полученных после Второй Мировой войны. (Об этом я неоднократно уже писал.)

Однако сразу перейти от «обороны» к «наступлению» капитал не мог – вследствие чего и возник тот самый «теплый и сытый» мир «человечного капитализма» 1970 годов. Тот самый, который и породил абсурдную на первый взгляд – да и не на первый тоже – концепцию ПК. А равно – и многих других «достижений капитализма», причем, не только технических. Хотя и с техникой в это время было очень и очень хорошо – в смысле, с техникой «бытовой», конечно же. Поскольку именно в 1970 годы начался продолжавшийся до 2000 годов процесс «конверсии» огромного пула созданных в послевоенной время технологий. (А вот процесс создания новых их – технологий – разновидностей как раз с этого времени пошел на спад.) И разумеется, именно этот период стал источником формирования миф о «хорошем капитализме» в позднем СССР. Который, дескать, дает столько всего «обычному человеку», что никакой коммунизм последнему становится не нужен.

Но на самом деле, этот самый «мир» имел существенный (а точнее, фатальный для него) изъян. Он был аномален – и совершенно неустойчив. В том смысле, что в нем не существовало внутренних механизмов для ограничения главного источника энтропии – конкуренции между капиталами. Однако до определенного момента это не проявлялось, и казалось, что данный тип общественного мироустройства действительно может предоставлять своим обитателям невиданные до того возможности. Например – развитую систему социальной поддержки («тот самый» вэлфер), который позволил блокировать значительную часть ужасов классового общества. И одновременно – широкие возможности для «предпринимательской самореализации», т.е., для открытия своего малого бизнеса. (Который порой прямо субсидировался – как, например, те же фермеры в Европе.) Или, например, высокие гарантии безопасности, связанные со значительным уменьшением «очагов люмпенизации». (Всю человеческую историю бывших главными «поставщиками» преступности.) И одновременно с этим – наличие широкого ассортимента товаров «избыточной экономики». (Т.е., экономики, производящей больше, чем нужно.)

В этом самом мире действительно можно было «жить по социалистически – а зарабатывать по капиталистически». В смысле – иметь определенные гарантии «жизнеобеспечения» и одновременно – возможности для накопления капиталов. В общем, можно сказать, что впервые в истории пресловутая «мелкобуржуазная утопия» стала реальностью. А если сюда еще прибавить широкое использование иностранной рабочей силы – мексиканцев в США, турок – в ФРГ, алжирцев – во Франции. Которая «под утопию» не попадала – и поэтому была очень дешевой, то можно понять, почему за указанное десятилетие – т.е., за 1970 годы – произошло полное «обуржуазивание» общественного сознания. В результате которого все имеющиеся механизмы классовой борьбы оказались полностью отброшенными. Ну да – зачем иметь то, что не нужно в повседневной жизни?

На этом фоне указанный выше «правый поворот» выглядит не просто неудивительным – он выглядит совершенно неизбежным. В том смысле, что после исчезновения давления «извне» (т.е., со стороны СССР, а так же давления «изнутри», со стороны рабочего движения, «хозяева мира» со 100% вероятностью должны были начать«обратный процесс» передела прибавочной стоимости. Гораздо страннее было бы то, если бы это не случилось – т.е., если бы капитал согласился и дальше выплачивать работникам «лишние деньги». (Т.е., деньги, избыточные для процесса воспроизводства рабочей силы.) Другое дело, что – из-за огромной инерции социальных изменений подобного рода – указанный «откат» не мог произойти мгновенно. Поэтому работникам удалось еще лет тридцать «покайфовать» - в смысле, насладиться относительно сытой и спокойной (именно относительно) жизнью. Пускай к концу этого периода и «в кредит».

Однако к настоящему времени становится понятным, что и период «кредитного благоденствия» завершается. В том смысле, что, во-первых, не ограниченные никаким давлением правящие классы неизбежно будут сокращать систему социальной поддержки. (Что и наблюдается по всему миру в виде демонтажа той же пенсионной системы с «задиранием» пенсионного возраста куда-то в бесконечность. Или, например, в сокращении системы пособий, которых уже сейчас хватает только на выживание – хотя еще в 1990 годы на пособия можно было вполне жить.) А равно – и «повышать градус» взаимной конкурентной борьбы, ведущей к пресловутым «торговым войнам» и прочим неприятностям, за которые платить приходится основной массе населения. Ну, а во-вторых, количество кредитов в экономике выросло настолько, что свободные средства населения чуть ли не полностью уходят на их обслуживание.

В указанном мире поддерживать ставший привычным в послевоенное время уровень благосостояния оказывается очень и очень трудно. Что, в свою очередь, приводит к изменению поведения людей, которые все чаще отказываются от становящейся недоступной или обременительной собственности. От всех этих личных домов, личных автомобилей – которые были символом благополучия «сытого мира» образца 1970 годов. Разумеется, пропагандисты тотчас же подводят под данный процесс различные основания – дескать, «так удобнее», так «больше соответствует психологии молодежи» и даже – «так лучше для природы». Однако в действительности основная причина перехода к «шеринговой экономике» - это начало того самого массового обнищания трудящихся, над которым так задорно смеялись году в 1989. Поскольку тогда даже предположить не могли, что «социальных капитализм» образца 1978 года может смениться на что-то другое. (А предполагать было из чего: та же «рейганомика-тетчеризм» к этому времени уже привели к ухудшению положения рабочих – скажем, реальная зарплата не росла с конца 1970 годов.)

Ну, а молодежь оказывается наиболее подвержена пресловутому «шерингу» только потому, что именно эта категория населения оказывается в современном мире в наихудшем положении. Поскольку та же «молодежная безработица» практически во всех странах превышает безработицу «общую» в разы. (Скажем, общая безработица в Испании – 15%, а молодежная безработица – все 25%.) Если к этому прибавить общее ухудшение здоровья последних поколений, связанных с низким качеством продуктов питания, или давно уже известную всем (кроме постсоветских западников) проблему с падением уровня образования граждан (во многих странах сюда прибавляется и резкий рост стоимости этого образования), то удивляться тому, что все большее число людей вместо реальных благ выбирают «виртуальные», становится странным. (Впрочем, к пропагандистам это не относится – они продолжают твердить, что это хорошо и прогрессивно. Но с них какой спрос?)

Впрочем, самое интересное тут, разумеется, даже не это. А то, что подобный процесс, одновременно с ухудшением жизни граждан, ведет и к тому, что уничтожается самая главная причина поддержки ими текущего положения. А именно: то самое «владение трудящимися собственностью», которое – как было сказано выше – дало им основание считать себя причастными к «буржуазии», пуская и «мелкой». (Т.е., к «среднему классу».) То есть – разрешается самая серьезная для левых проблема, которая десятилетиями дамокловым мечом «висела» над ними, приводя многих в отчаянье. (А многих – ведя к очевидному предательству, к выбору «еврокоммунизма», и т.п. «течений», связанных с открытым обманом населения.) На самом деле, кстати, это было так же вполне естественно – в том смысле, что в том «аномальном мире», в котором рабочий может позволить себе иметь собственный автомобиль, левые действительно не нужны. (И никакие их действия изменить подобного состояния не могут.)

Так вот: подобное положение исчезает на глазах. Пресловутый «мир потребительства» - на бессмысленную борьбу с которым уходило столько сил –начинает таять, как мираж. Который постепенно рассеивается, открывая совершенно иную – крайне неприглядную – реальность. Однако, именно ту реальность, из которой, по сути, становится возможным действительное историческое движение. (В то время, как из «глянцевого мира» постсоветского потребительства можно двигаться только «вниз».) Более того: именно из «шеринговой экономики» вполне закономерно могут выводиться более прогрессивные формы социально-экономических отношений между людьми – хотя сама по себе эта самая «экономика» не является ничем, кроме механизма дополнительного изъятия прибавочной стоимости у работников. (Это подобие той самой «аренды», которая обирала до нитки рабочих прошлого – т.е., ничего «прогрессивного и современного» в ней нет.)

Такая вот диалектика – совершенно без кавычек, поскольку реально диалетика. Но о ней – и о том, что отсюда следует – будет сказано уже отдельно…

P.S. Кстати, из вышесказанного, наверное, не составть труда понять: почему же эта эволюция "квази". Ну, а если кто не понял, то поясню: это связано с тем, что указанный "загзаг" не может рассматриваться, как эволюционный процесс создания чего-то более совершенного, нежели то, что было до него. По сути, выступая только бессмысленным прожиранием ресурсов с возвращением к той точке, откуда он начался...

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив