О самоубийстве капитана Гунниуса (конец одного левого мифа)

alex_vergin — 04.08.2025

Красные возвели на Романовых премного напраслины, сочинили о них множество басен; одна из наиболее эффектных - и до сих пор постоянно тиражируемых - принадлежит знаменитому князю-анархисту П.А. Кропоткину и касается цесаревича Александра Александровича - будущего императора Александра III. В своих мемуарах Кропоткин рассказывает:

"Я знал в Петербурге офицера, шведа по происхождению (родом из Финляндии), которого командировали в Соединенные Штаты заказать ружья для русской армии. Во время аудиенции цесаревич дал полный простор своему характеру и стал грубо говорить с офицером. Тот, вероятно, ответил с достоинством. Тогда великий князь пришел в настоящее бешенство и обругал офицера скверными словами. Офицер принадлежал к тому типу вполне верноподданных людей, держащихся, однако, с достоинством, какой часто встречается среди шведских дворян в России. Он немедленно ушел и послал цесаревичу письмо, в котором требовал, чтобы Александр Александрович извинился. Офицер прибавлял, что если через двадцать четыре часа извинения не будет, то застрелится. Это был род японской дуэли. Александр Александрович не извинился, и офицер сдержал свое слово. Я видел его у моего близкого друга в тот день, когда он ежеминутно ждал, что прибудет извинение. На другой день его не было в живых. Александр II очень рассердился на сына и приказал ему идти за гробом офицера вплоть до могилы; но даже и этот страшный урок не излечил молодого человека от романовской надменности и запальчивости."

Принято считать, и вполне обоснованно, что речь здесь идет о Карле Ивановиче Гунниусе или Гуниусе (1832-1869) и ни о ком другом. На его самоубийство вследствие ссоры с цесаревичем указывают как на неоспоримый факт и историки вроде Валентины Твардовской (дочери того самого Твардовского), и авторы бесчисленных блогов "про историю", засоряющих Интернет. А доброжелательно настроенные в отношении Александра III его биографы И.Е. Дронов и С.В.Ильин обходят эту историю молчанием. Так что давно пора разобраться, что здесь к чему - и мы разберемся.

Тот факт, что Гунниус не просто умер, а покончил жизнь самоубийством, не подлежит никакому сомнению, ибо удостоверен военным министром Д.А. Милютиным в его тягучих, но крайне обстоятельных мемуарах:

"В начале апреля начали прибывать из Америки первые транспорты бердановских ружей, изготовленных на Кольтовском заводе, под непосредственным наблюдением полковника Горлова и капитана Гуниуса, которые и выработали окончательно принятый у нас образец малокалиберного ружья".

И добавляет: "К сожалению, мы рано лишились одного из этих специалистов: капитан Гуниус по возвращении в Петербург застрелился 27 марта 1869 года. Причины этого самоубийства остались неизвестными".

Соответствующая часть мемуаров Милютина была опубликована только в 2006 году. Поскольку Милютин был военный министр, а следовательно, человек чрезвычайно осведомленный, поддерживал Гуниуса и находился по вопросу о лучшем образце винтовок в контрах с цесаревичем, то вряд ли он стал бы утаивать правду: если бы описанный Кропоткиным скандальный эпизод имел место, то Милютин знал бы о нем и не преминул бы поведать. 

Отсутствие у Милютина какого-либо подтверждения кропоткинскому рассказу уже должно было навести на сомнения; но его мемуары совсем не беллетристичны, для интеллигентских масс ничуть не занимательны, и не могут в этом отношении конкурировать с кропоткинскими; и потом, ко времени их публикации легенда о ссоре Гунниуса с цесаревичем уже слишком глубоко укоренилась, и ее выкорчевка обещала быть делом нелегким. Лучшей проверкой ее на подлинность было бы ознакомление с дневником самого цесаревича. Для специалистов это не составляло никакого труда - достаточно было просто сходить в ГАРФ, заказать дневник и прочесть нужные места на микрофильме - но никто, кажется, не сделал этого, что, конечно, само по себе весьма многое говорит о положении дел в науке. 

Но вот совсем недавно дневник А.А. за 1865-1880 гг. был наконец опубликован в четырех объемистых томах. Дневник подробнейший, кажется, без пропусков, примерно по одной печатной странице на каждый день, так что вряд ли в нем хоть что-нибудь важное упущено. Сегодня мне довелось его полистать; что же находим в нем по поводу всей этой истории?

Из записи за 14(26) марта 1869 года: "Вернулся домой в 1/2 12 и, закусивши немного, закурил и в 12 часов отправился к дяде Низи в наш несноснейший комитет, в котором, к счастью, всё покончили, и результат был тот, что приняли обе системы - Баранова и Крнке, но заказана всем казенным заводам одна система Крнке, потому что они заявили, что могут ее переделать гораздо скорее, чем Баранова, почему - никому не известно, но все этому поверили. По этому поводу я позволил себе сказать мои замечания и порядочно сильно их обделал и высказал много правды, которая, конечно, не могла им понравиться, и они ничего путного не могли мне ответить на это, а только ограничились общими фразами, а бедный Баранцов понес такую чепуху, что никто ничего не понял, и сам дядя Низи признался мне потом, что Баранцов должен быть не в нормальном положении, потому что все что он говорил, чистейший вздор. Я был очень счастлив, что мы покончили с этим лишним и вовсе ненужным комитетом, который был устроен военным министром только для того, чтобы продлить это дело и провести систему Крнке, что ему удалось совершенно".

Из записи за 15(27) марта: "Встал в 9 часов и пошел к себе одеваться, потом выпил кофе и, закуривши, отправился к Папá в Зимний дворец, где был за докладом военного министра, а потом приехал дядя Низи с журналами и докладывал Папá вкратце все журналы и, конечно, по-своему. Результат был тот, что, конечно, Папá выбрал систему Крнке, и приказано приступить всем казенным заводам к переделке наших 6-линейных винтовок, а Баранова система хотя и разрешена, но никто ее не переделывает, потому что комиссия уверила государя, что это будет гораздо медленнее, а Путилов больше работать не намерен. Противно и скверно!!!"

Из записи за 21 марта (2 апреля). "В 1/2 1 пришли ко мне Путилов и Козлов, и мы решили вот что. Так как барановские ружья не просили, то нельзя будет переделывать их Путилову, потому что ему будут делать всевозможные затруднения и пакости, и поэтому мы решили предложить военному министру все наши средства для переделки ружей по системе Кренке, потому что лучше иметь хоть какие-нибудь ружья, чем вовсе их не иметь, но я все-таки буду стоять на том, что барановские ружья лучше, и мы увидим непременно на деле несостоятельность кренковских. Теперь я окончательно развязался с ружейным и патронным делом и спокоен, по крайней мере, что исполнил свой долг, хотя никто и не отдает мне справедливости".

Из записи от 29 марта (10 апреля). "Встал в 1/2 9-го и пошел к себе одеваться, а потом пил кофе, курил и отправился в Зимний дворец к Папá. Был за докладом Милютина и узнал интересную новость, а именно, что капитан Гуниус застрелился, почему - не известно, а я почти что уверен, что у них с Горловым в Америке до того запутаны дела по заказу ружей и что они наверное не могут вывернуться из этого дела". 

Из записи от 1(13) апреля 1869 года: "...Отправился в Зимний дворец к Папá и был за докладом военного министра, и сильно спорили с ним из-за Путилова, но, конечно, мне не верят, а Милютин этим пользовался и врал страшнейшим образом, и сегодня он в особенности был раздражен и поэтому беспощадно сочинял все, что ему приходило в голову, и, конечно, Папá находил все совершенно справедливым, и я же получил вроде выговора, а именно: что Папá желает, чтобы я больше не вмешивался бы в ружейное дело, потому что этим только я мешаю Артиллерийскому ведомству успешно действовать. Как ни больно и ни тяжело получить такой выговор, но отвечать было нельзя и не стоило... В 1/2 1-го принял Путилова, с которым теперь решили окончательно бросить всё и развязаться с военным министерством, а ему я предложил написать Милютину официальную бумагу, в которой сказать, что он решительно отказывается от всяких работ под управлением Артиллерийского ведомства".

Вот, собственно, и всё. Единственное упоминание Гунниуса в дневнике связано именно с его самоубийством, которое для цесаревича столь же неожиданно, как и для его оппонента Милютина. Рассказ о перипетиях ружейного дела детальный, цесаревич принимает его очень близко к сердцу, дело действительно "токсичное", но нет ровно ничего из сообщаемого Кропоткиным: ни встреч с Гунниусом, ни ссоры с ним, ни записки от него с требованиями извинений, ни шествия вослед его гробу на кладбище. А поскольку дневник подробнейший - ежедневный и с фиксацией всего распорядка дня - то немыслимо, чтобы такие обстоятельства не отразились бы в нем, если бы действительно существовали. Из чего делаем вывод простейший - товарищ князь Кропоткин всё выдумал или, проще говоря, наврал. И это не единственный его поклеп на цесаревича. Например, Кропоткин сообщает: "Писал он (мой брат видел оригиналы его телеграмм к невесте в Копенгаген) до невероятности безграмотно:... «Сидим за субботиным столом и едим батвению». Но ознакомление с дневником не подтверждает ничего подобного: писал А.А. вполне грамотно и хорошим русским языком.

Оставить комментарий

Популярные посты:

nerva

Важное значение образования для развития инклюзивного спорта

lsn24

Признаки бабушек, которые продают квартиру, а потом все отменяют

ryurikov

Продолжая предущий пост

foto_history

Советская косметика и парфюмерия- V

kiowa_mike

Изумлённо уставился на бутылочку котик от ginto1818

thor_2006

Три пса Апокалипсиса

pantv

4 ноября ● "День народного единства России", "Всемирный день животных" и не

humus

Наше время на снимках Игоря Стомахина. 2025. «Торжок». Часть 3

taiwan4ik

кризис карательной психиатрии в ЛР

• Ранее
• Архив