Нобелевка
nik_rasov — 23.04.2020Неладно что-то было в Шведском королевстве...
По коридорам Академии незримо носился призрак Тихого Кипиша, грозя вскоре перерасти в Большой Бенц.
В обширном кабинете стояли двое.
— Слово на букву «Н»? — переспросил Председатель.
— Совершенно верно, — сказал Секретарь
— То самое слово?
— Да. Есть только одно такое слово на букву «Н».
Председатель вздохнул, подошёл к окну, отогнул тяжёлую портьеру и посмотрел на улицу.
Три темнокожих шведа наискосок пересекали дорогу. У фонарного столба двое мужчин самозабвенно целовались взасос. За стенами Академии текла размеренная, обычная жизнь.
Там всё было в порядке.
А с присуждением премии по литературе вышла беда. Один американский писатель уже несколько лет являлся первым претендентом на её получение, и вот в этом году оно наконец должно было случиться. Писатель издавал по одной книге каждые пять лет, достиг преклонного возраста, и уже имел в своём активе Пулитцеровскую.
Словом, твёрдый, стопроцентный кандидат в лауреаты.
Он описывал жизнь Южных Штатов, стал уже практически прижизненным классиком и его величали «Фолкнер-номер-два».
И вот стряслось!
Обнаружилось и вышло на поверхность, что в его книжонке, изданной лет сорок назад, полным-полно этих самых слов на букву «Н»!
Председатель сел за стол, одёрнул манжеты и принял деловой вид.
— Без шансов! — решительно отрезал он. — На это мы пойти не можем! Он такой же расист как и тот, кто написал про этого бродягу, про Гекльберри Финна.
В этот самый момент в штате Нью-Йорк, на кладбище Вудлон, на двухметровой глубине, в гробу неслышно перевернулся Марк Твен, наивно полагавший при жизни, что создал антирасистскую книгу.
— Кто у нас в запасе? — спросил Председатель
Секретарь поёрзал пальцем по планшету.
— О! — снова сказал Председатель. — А что этот британский парень? Музыкант? Он лабал ещё с «Роллингами», человек-легенда! У него куча песен и тексты могут сойти за стихи. Народу нравилось.
Председатель сморщил лоб и пропел, притоптывая в такт ногой:
Если атомный гриб накроет всю планету,
Я всё равно переживу вас
И восстану из пепла, чтобы помочиться на ваши могилы,
Мои друзья грязные политиканы!
Секретарь покачал головой:
— К старости он окончательно перешёл на тяжёлые наркотики.
— Ну и что? — удивился Председатель. — Свободная творческая личность, может себе позволить.
— К сожалению мы пытались с ним связаться, прозондировать, так сказать, почву...
— И что?
— Он написал, что мы всей Академией можем катиться на хрен.
— Так и написал?
Секретарь опять опустил глаза к экрану планшета.
— Если дословно, то он написал: «... академики! ...фелевую башню вам в .., между ваших ... румяных булочек! ... у жирафа не нагибаясь!»
Председатель некоторое время переваривал услышанное.
«Вероятно, какой-нибудь ист-эндовский сленг», — подумал он.
А вслух сказал:
— Да-а... Не хватало нам ещё скандала с его Нобелевской речью!
Повисла пауза, но оптимистичный Председатель вскоре нашёлся:
— А что русские? — спросил он. — Неужели никого нет, кто написал бы что-нибудь о Сталине, или о Путине, или об Иване Грозном? Кто-нибудь, пострадавший от режима и желательно эмигрант?
Секретарь ответил через минуту:
— Есть один, но, боюсь, не пойдёт — сидит в немецкой тюрьме.
— О, боже! За что?
— Подрался с дорожной полицией. Обзывал всех «фрицами» и «нацистскими свиньями». Вышел большой скандал!
«А хорошо он приложил немцев! — подумал Председатель. — Молодец! Но в самом деле — не пойдёт».
Стало скучно и уныло. Под потолком собралась тучка и одна дождевая капля упала на экран планшета. Председатель забарабанил пальцами по столу.
«Это наказание за наши грехи, — думал он. — Мы слишком разбрасывались раньше кандидатами. Толстой, Уэллс, Твен, Набоков, Грэм Грин, Апдайк... Кто там ещё? И вот — пожинаем плоды! Может просто отобрать лучшее произведение и не обращать внимания на личность автора? Да, нет... Бред какой-то!»
— А австрийский мальчик? — вдруг вскинул взгляд на Секретаря Председатель.
Секретарь недоумённо посмотрел на него, но тут лицо его озарилось улыбкой и он выдохнул:
— Гениально!
Один австрийский пятиклассник написал недавно небольшую фантастическую книжицу о том, как люди уничтожили всех животных и все растения на Земле, а потом, когда нечего стало есть, съели друг друга и никого не осталось.
Книжица стала популярной в соцсетях, мальчик попал в новостные выпуски и его приглашали правительства разных стран, где он резал правду-матку перед пожилыми мужчинами и женщинами, заседающими в парламентах этих стран.
Как раз сейчас австрийский мальчик находился на пике популярности.
В положенный срок состоялось награждение. Мальчик сказал с трибуны речь, полную оговорок и, неправильно заученных впопыхах, слов. Тысячи людей аплодировали ему и каялись, что да, вот и у них открылись-таки глаза на ошибки человечества!
Книжицу выпустили миллионными тиражами, но так как она была тонюсенькой, то пришлось дополнить издание предисловием и послесловием от маститых классиков. И то, и другое были по объёму раз в десять больше, чем текст самого произведения.
У всей этой шумихи была всего одна жертва — престарелый британский рок-музыкант, посмотрев церемонию награждения, той же ночью скончался от передозировки какого-то сложного вещества.
Он оставил записку, текст которой полиция сохранила в тайне.
Книгу снабдили иллюстрациями самого автора, и все восхищались талантами Нобелевского лауреата.
Один рисунок, вот этот:
продали на аукционе Кристис за полтора миллиона фунтов стерлингов.
Правда, Председателю, хотя он и находился в благодушном расположении духа, рисунок не очень понравился.
Но он подумал, что Австрия славилась своими композиторами, а вот ни одного известного австрийского художника он припомнить не мог.
«Может, поинтересоваться у Секретаря?» — подумал Председатель.