Ни дня без строчки 4 (про водУ, да не про ту)
chipka_ne — 18.07.2019Два рассказа про купанье-плаванье в холодной воде есть, но они длинноваты и времени писать нет — авось, в пятницу передохну и сподвигнусь.
А пока запишу то, что спонтанно вспомнилось к пианисту из предыдущего поста.
А вспомнилась мне трепетная московская студенточка из 80-х годов (уже не Брежнев, но ещё не Горбачёв), эдакая «фиалочка с филфака», дочь столь же трепетных родителей шестидесятников, выросшая под портретом старины Хэма, вошедшей в моду бабушкиной иконой, репродукциями Чюрлёниса, да под песни «Биттлз» и Окуджаву.
И вот попадает она на первом же курсе на картошку в настоящий колхоз. Долго ли, коротко ли (на самом деле недолго и коротко — а через два первых дня) у нее подскакивает температура и закладывает горло — то ли от спанья на жиденьком матрасе в клубе на полу, то ли от культурного шока. Свирепый комсорг подозревает злостную симуляцию и отлынивание, и высочайшего дозволения на возвращение в Москву не даёт, но добродушная колхозная бригадирша эту московскую «глистушку в обмороке» по-бабьи жалеет (всё равно, толку от неё...) и отправляет её на попутке в райцентр — пусть хоть врачу покажется. Усталый врач равнодушно выдает справку, выписывает аспирин-тетрациклин для глотания, фурацилин для полоскания и пертусин для подслащения и велит побольше пить (прям, как в Израиле!). Пить девочке страсть, как хочется, но если кто помнит питьевую воду в бутылочках в те благословенные годы в незабвенной стране продавать было как-то не принято — всё больше соком берёзовым родина щедро поила меня, как уверяла радиоточка.
Но девочке уж всё равно — лишь бы промочить воспалённое горлышко чем-то кисленьким, автоматов с газводой в райцентре нету, и идёт она такая фиалочка-глистушка в местный продмаг. А там уже кучкуются представители местного клуба ждентельменов — бутылочного пива дождались! — и за прилавком хозяйничает могучая, как власть Советов, вечная златозубая тёть Зина в некогда белом халате, перехваченном крест-накрест на твердокаменной груди пуховым платком, словно пулемётной лентой — конец сентября, зябко уже, а в продмаге ещё не топят.
Столичной штучке молча и, как ей кажется, брезгливо продают бутылку ситро из неопознанных фруктов и тут бедное дитя соображает, что открыть-то ей бутылочку нечем.
Джентельмены окрест, не чинясь, откупоривают пиво прочными стальными зубами — но не их же просить... И фиалочка, заранее содрогаясь от собственного нахальства, возвращается за пять минут до перерыва к тёть Зине, лепеча жалобно ей в спину:
— Извините... пожалуйста... можно вас спросить? У вас случайно, на минуточку, открывалочки не...
Тёть Зина, ворочавшая в этот момент очередной ящик с пивом, резко разворачивается.
Уперевшись ручищами в прилавок, нависает над фиалочкой (та зажмуривается от ужаса, уверенная в том, что тут-то ей смерть и пришла)...
...и произносит проникновенным баритоном:
— Увы, дружок...
Пы. Сы. Ситро девочке тёть Зина открыла. Не зубами (чай золотые!), а об угол прилавка. И двенадцать копеек за пустую бутылку вернула. Так-то вот — и тёть Зины чувствовать умеют!
|
</> |