
Невыдуманный Борис Пастернак

Поэт Борис Леонидович Пастернак был очень дружен
с родителями актёра Василия Ливанова и часто бывал в их доме
Василий Ливанов вспоминает
Борис Пастернак пишущий письмо, 1919 год. Бумага, сангина. Тейт
Модерн, Лондон
Леонид ПАСТЕРНАК
Готовясь читать стихи, Борис Леонидович
отодвигал от себя столовый прибор, чашку, рюмку и на освободившееся
на белой скатерти место выкладывал перед собой кисти рук. Их
невозможно забыть – руки Пастернака. Вся полнота его чувств, все
состояния души оживали в их движениях, воплощались в них. Он
никогда не жестикулировал в принятом понимании этого слова. Руки
двигались по скатерти, пальцы сцеплялись, расходились, ладони
взлетали и падали, как подстреленные птицы. Я не помню руку
Пастернака, сжатую в кулак, – такого никогда не было. Помню
подрагивание вытянутых пальцев, довершавших своей мукой то, что не
удалось высказать словами. Руки были выразительнее лица,
выразительнее голоса, выразительнее стихов. Я почему-то убежден,
что такое же ощущение оставляли руки Пушкина – впечатление
абсолютного совершенства. Время от времени, когда забывалась
какая-нибудь строка или слово, Пастернак, прикрыв глаза, выбрасывал
руку в мою сторону. Из своего угла я вполголоса подсказывал
ускользнувшее из его памяти. Восхитительная иллюзия соавторства,
живые уроки пастернаковской школы... Василий Ливанов
Пастернак между двумя Живаго
Во
всем мне хочется дойти
До
самой сути.
В
работе, в поисках пути,
В
сердечной смуте.
До
сущности протекших дней,
До
их причины,
До
оснований, до корней,
До
сердцевины.
Всё
время схватывая нить
Судеб,
событий,
Жить,
думать, чувствовать, любить,
Свершать
открытья.
О,
если бы я только мог
Хотя
отчасти,
Я
написал бы восемь строк
О
свойствах страсти.
О
беззаконьях, о грехах,
Бегах,
погонях,
Нечаянностях
впопыхах,
Локтях,
ладонях.
Я
вывел бы ее закон,
Ее
начало,
И
повторял ее имен
Инициалы.
Я
б разбивал стихи, как сад.
Всей
дрожью жилок
Цвели
бы липы в них подряд,
Гуськом,
в затылок.
В
стихи б я внес дыханье роз,
Дыханье
мяты,
Луга,
осоку, сенокос,
Грозы
раскаты.
Так
некогда Шопен вложил
Живое
чудо
Фольварков,
парков, рощ, могил
В
свои этюды.
Достигнутого
торжества
Игра
и мука –
Натянутая
тетива
Тугого
лука.
|
</> |