Неизвестный Лавкрафт: асексуал, расист и кошатник
bookmatejournal — 19.02.2020Что можно узнать об авторе «Зова Ктулху» из его писем
За свою карьеру Говард Лавкрафт создал несколько мощных культурных мифов — и стал мифом сам. По просьбе Bookmate Journal литературный блогер Дмитрий Лягин изучил переписку автора, придумавшего Ктулху и «Некрономикон», и рассказывает его биографию во всех жутких подробностях.
В 1937 году, через несколько месяцев после смерти Лавкрафта, его близкий друг по многолетней переписке Морис Уинтер Мо предположил, что «если кто-то попытается найти величайшего автора писем в истории, ему следует обратить пристальное внимание на Лавкрафта». Величайшего если не по количеству отправленных писем — по самым скромным подсчетам, за свою жизнь Лавкрафт написал не менее 75 тысяч (уцелела лишь пятая часть), — то по качеству. Каждому корреспонденту, будь то школьник-фанат или университетский профессор, Лавкрафт уделял одинаковое внимание.
Обычное его письмо состояло из 30, 40, а то и 50 плотно исписанных страниц обо всем на свете — для Лавкрафта практически не было запретных тем, не считая некоторых особо чувствительных моментов. Он детально рассказывал о своем распорядке дня, делился детскими воспоминаниями и длинными мыслями о философии, эстетике, естественных науках, истории, политике, экономике и прочем, что попадало в круг его интересов. А затем, резко сменив тему и регистр, мог написать о вкусовых качествах пончиков, жареных бобов или сыра. О достоинствах многочисленных кошек, встреченных им за свою жизнь (Лавкрафт был убежденным кошатником). Или — со всей возможной тщательностью — составить хронику покупки нового костюма на распродаже. И так далее.
Хотя многие знавшие Лавкрафта при жизни оставили о нем воспоминания, а биографы (Бертон Леви Сент-Арманд, Лайон Спрэг де Камп, С. Т. Джоши) собрали мельчайшие сведения и документы, относившиеся к его жизни, письма позволяют узнать характер Лавкрафта буквально из первых уст, проникнуть глубже в его образ мыслей, увидеть в писателе человека, а не странного нелюдимого декадента.
Лавкрафт родился в 1890 году в Провиденсе, Род-Айленд, и провел детство дома: зачитывался в дедушкиной библиотеке классикой и хоррорами (Анна Рэдклиф, Чарлз Метьюрин, Мэтью Льюис) и занимался с репетиторами. Из-за проблем со здоровьем, а также от скудости финансов и частично по прихоти матери Лавкрафт урывками посещал начальную и среднюю школу и три года провел в старшей, но так ее и не окончил. По невыясненным причинам в 1908-м, всего за год до выпуска, Лавкрафт бросил обучение и на пять лет заперся дома с матерью. Этот период — один из немногих, которые Лавкрафт не любил вспоминать, и единственный в его жизни, когда Лавкрафта можно было описать как эксцентричного отшельника.
«В 1908-м я собирался поступать в Университет Брауна, но по причине серьезных проблем со здоровьем я был вынужден оставить свою академическую карьеру. Никогда не прекращал я стыдиться того, что у меня нет университетского образования; хотя и знаю, что не мог поступить иначе. Дома я занимался химией, литературой и прочим, придумывал страннейшие и темнейшие истории из когда-либо написанных человеком! Я был прилежным учеником Эдгара По и без сомнения нырял в области “гротеска и арабеска”, как называл их он сам. Именно в это время я написал “Алхимика” (один из ранних рассказов, напечатанный в 1916-м. — Прим. ред.)».
— Из письма Рейнхарту Кляйнеру, 16 ноября 1916 года
В 1913 году Лавкрафт покончил с отшельничеством. Одновременно с занятиями науками и литературой он зачитывался дешевыми популярными журналами — предшественниками палпа. Рассказы популярного тогда автора Фреда Джексона так возмутили Лавкрафта, что он написал издателю одного журнала длинное витиеватое письмо, в котором обрушился на сентиментальщину и бульварщину прозы Джексона. Вместе с несколькими другими писателями Лавкрафт целый год посылал в любительские журналы стихотворные сатиры в стиле Драйдена и Поупа и наконец получил от издателя предложение сотрудничать.
Так для Лавкрафта начался период любительской журналистики, продлившийся, по сути, всю его жизнь. Большая часть его корреспондентов и друзей по переписке крутилась в этом мире — довольно обширном и разветвленном в Америке 1910-х годов. В 1915-м Лавкрафт даже побыл неформальным редактором кружка журналистов-любителей Провиденса. Кружок состоял по большей части из ирландских иммигрантов, выпустил два номера и распался через год.
«В 1914–1916-м я работал с “литературным” клубом ирлашек, обитавших в мрачном северном районе города. Самым талантливым из них был чудной твердолобый парень по имени Данн, старше меня на два года. Он ненавидел Англию и яростно поддерживал Германию — а я оказался достаточно глуп, чтобы тратить на него время и пытаться переубедить — как будто ирландцы могут внять доводам рассудка!»
— Из письма Альфреду Гальпину, 29 августа 1918 года
Лавкрафт не стеснялся заявлять — в частной переписке и нескольких опубликованных эссе — свое мнение об «арийском превосходстве». С юных лет он усвоил и проявлял взгляды, типичные для его социального класса и региона, в котором он вырос, — гомогенно белого и протестантского. Взгляды, подпитанные классической и колониальной литературой, которой он зачитывался в детстве, ежедневным общением с ментально неуравновешенной матерью и опекавшими его тетками. Сыграло свою роль и отсутствие формального образования и либеральной университетской среды. Приходится только принять и смириться с фактом, что Лавкрафт был расистом — темное пятно на прекрасной во всем остальном личности.
«Мой район известен как “Ист-Сайд” (ничего общего с нью-йоркским “Ист-Сайдом”!!!), он отделен от остального города крутым холмом Колледж-Хилла, на вершине которого расположился Университет Брауна. На всей этой местности едва ли наберется две-три семьи, которые не происходили бы от первых род-айлендских янки — здесь все такое же строго англо-американское, как и 200 лет назад. На другой стороне, в “Вест-Сайде”, публика разношерстная, но ист-сайдское дитя видит не больше расового разнообразия, чем в глухой глубинке старой Англии».
— Из письма Рейнхарту Кляйнеру, 6 декабря 1915 года
В 1921 году, спустя шесть недель после смерти матери (что в конечном итоге принесло Лавкрафту облегчение, хоть он и не любил этого признавать), на очередном слете журналистов он познакомился с Соней Грин, дочерью украинских иммигрантов, и через три года женился на ней в Нью-Йорке — спешно и втайне от тетушек. Вероятно, потому что они не одобрили бы его выбора: Соня была не только шляпницей из рабочего класса, но и еврейкой. Самому Лавкрафту это, очевидно, не мешало: Соня ассимилировалась, усвоила нравы господствовавшей англо-саксонской культуры, а значит, ее этническое происхождение совсем не было помехой.