Неизвестные причины Первой мировой войны

sergeytsvetkov — 09.04.2024

Едва ли нужно подробно останавливаться на значении Первой мировой войны в европейской и российской истории. Это была политическая и культурно-духовная катастрофа цивилизованного мира, которая обусловила всю дальнейшую историю ХХ столетия. Она похоронила надежды на возможность бесконфликтного поступательного прогресса человечества. Сочетание исторической неотвратимости и психологической внезапности мировой катастрофы стало главным потрясением для ее современников и важнейшим уроком для политической элиты ведущих мировых держав второй половины XX века.
Как известно, именно изучение истоков Первой мировой войны удержало президента Кеннеди от эскалации конфликта во время «Карибского кризиса» 1961–1962 годов. Он чрезвычайно ценил Барбару Такман и ее «Августовские пушки».
В наше время, когда политики и журналисты все чаще поговаривают о неизбежности Третьей мировой войны, исторический опыт также может помочь нам всем не переступить ту черту, когда катастрофа становится неизбежной.

Предсказания

Как водится, впоследствии выяснилось, что в разных европейских странах были ясновидцы, в той или иной форме предсказавшие катастрофу. Финский прорицатель Антон Йохансон, сын небогатых фермеров, прославившийся пророческими видениями, в 1913 году собирался поехать в Берлин, чтобы предупредить кайзера о предстоящей войне, которая, как он был уверен, начнется в следующем году и закончится капитуляцией Германии.
Самой известной парижской гадалкой в начале ХХ века была мадам де Тэб (Анна-Виктория Савари), которую ее почитатели называли «сивиллой нашего времени». Ей приписывали неоднократные предупреждения о грядущей европейской бойне. Последние пророчества в этом духе раздались из ее уст в 1913 году, когда она предсказала, что надвигающаяся война положит конец давнему господству Германии в Европе, а кайзер Вильгельм II отречется от престола.

Успех подобного рода предсказателей, по-видимому, заключается в том, что они умеют чувствовать и озвучивать разлитые в воздухе страхи и ожидания масс.

Некоторые политики, военные и мыслители, со своей стороны, сделали не менее точные прогнозы, опиравшиеся на рациональные основания.

Блестящий почин здесь принадлежит, безусловно, авторам «Коммунистического манифеста», которые в 1870–1880-х годах прозорливо очертили политические, военные, экономические и социальные контуры будущего европейского конфликта. 1 сентября 1870 года, накануне поражения Франции под Седаном, Маркс писал: «Теперешняя война… с такой же необходимостью ведет к войне между Германией и Россией, с какой война 1866 г. (между Пруссией и Австро-Венгрией. — С. Ц.) привела к войне между Пруссией и Францией… Кроме того, такая война № 2 будет повивальной бабкой неизбежной в России социальной революции». Предостерегая германские власти от аннексии Эльзаса и Лотарингии, Маркс подчеркивал, что бездумная политика завоеваний принудит Францию «броситься в объятия России», а это, в свою очередь, приведет Германию к новой войне «против объединенных славянской и романской рас».

Энгельс, много занимавшийся военными вопросами, 15 декабря 1887 года записал открывшуюся ему грозную картину нового Апокалипсиса: «Для Пруссии-Германии невозможна уже теперь никакая иная война, кроме всемирной войны. И это будет война невиданного ранее размера, невиданной силы. От восьми до десяти миллионов солдат будут душить друг друга и объедать при этом всю Европу. Опустошение, причиненное Тридцатилетней войной, но сжатое на протяжении трех-четырех лет и распространенное на весь континент, голод, путаница нашего искусственного механизма в торговле, промышленности и кредите, крах старых государств и их рутинной государственной мудрости, — крах такой, что короны дюжинами валяются на мостовой. Такова перспектива, если доведенная до крайности система конкуренции в военных вооружениях принесет, наконец, свои неизбежные плоды. Вот куда, господа короли и государственные мужи привела ваша мудрость старую Европу».

И годом спустя: «...если действительно дойдет до войны... то на французской границе будет затяжная война с переменным успехом, а на русской границе — наступательная война со взятием польских крепостей и революция в Петербурге, в результате которой перед господами, ведущими войну, все предстанет в совершенно ином свете. Одно можно сказать наверняка: не будет ни быстрой развязки, ни триумфальных походов на Берлин или Париж».

Виднейший представитель «мудрости старой Европы» князь Отто фон Бисмарк под конец жизни разразился вещими афоризмами: «Какая-нибудь проклятая глупость на Балканах явится искрой новой войны»; «война между Германией и Россией — величайшая глупость. Именно поэтому она обязательно случится».

Подобным же приступам пророческого пессимизма был подвержен один из его преемников, канцлер Бернгард фон Бюлов. По его мнению, высказанному в 1905 году, «если Россия объединится с Англией, это будет означать открытие направленного против нас фронта, что в ближайшем обозримом будущем приведет к большому международному военному конфликту... Увы, скорее всего Германия потерпит поражение, и все кончится триумфом революции».

В том же году, на военном совещании с участием кайзера Вильгельма II, будущий начальник Генерального штаба генерал Мольтке-младший (племянник и тезка знаменитого прусского фельдмаршала Мольтке-старшего) доложил о том, как он представляет себе будущую войну: победа определится не в скоротечной схватке; борьба будет долгой и закончится лишь тогда, когда у одной из сторон иссякнут все ресурсы; впрочем, и победитель будет истощен до предела.

Черчилль в 1912 году пророчил: «Это беспрерывное вооружение вперегонки должно в течение ближайших двух лет привести к войне».

Среди русских государственных деятелей дар прозорливости обнаружили оба главных «архитекторов великой России» — Витте и Столыпин. Граф Сергей Юльевич Витте еще во время подписания Портсмутского мира 1905 года предсказывал, что следующая война для России обернется ее политической катастрофой.

Петр Аркадьевич Столыпин незадолго до своей гибели писал русскому послу в Париже Александру Петровичу Извольскому: «Нам необходим мир. Война, особенно в том случае, если ее цели будут непонятны народу, станет фатальной для России и династии. Кроме того, и это еще важнее, Россия растет год от года, развивается самосознание народа и общественное мнение. Нельзя сбрасывать со счетов и наши парламентские установления. Как бы они ни были несовершенны, их влияние тем не менее вызвало радикальные изменения в России, и когда придет время, страна встретит врага с полным осознанием своей ответственности. Россия выстоит и одержит победу только в народной войне».

Но самый замечательный документ в этом роде был написан министром внутренних дел Петром Николаевичем Дурново. В феврале 1914 года он составил записку на имя Государя, где буквально по пунктам было предсказано все, что случилось в последующие годы. Предсказаны война и конфигурация держав: с одной стороны, Германия, Австро-Венгрия, Турция, Болгария, с другой — страны Антанты: Англия, Россия, Франция, Италия, Сербия, Япония, США. Совершенно точно предсказан ход войны и ее влияние на внутреннее положение в России: «Главная тяжесть войны, несомненно, выпадет на нашу долю, так как Англия к принятию широкого участия в континентальной войне едва ли способна, а Франция, бедная людским материалом, при тех колоссальных потерях, которыми будет сопровождаться война при современных условиях военной техники, вероятно, будет придерживаться строго оборонительной тактики… Не подлежит сомнению, что война потребует расходов, превышающих ограниченные финансовые ресурсы России. Придется обратиться к кредиту союзных и нейтральных государств, а он будет оказан не даром».

Россия не готова к войне с Германией, поэтому кончится все, по убеждению Петра Николаевича, очень плохо: революцией в обеих империях, причем русская революция неизбежно примет характер революции социальной, в самой радикальной форме: «…Начнется с того, что все неудачи будут приписаны правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная кампания против него, как результат которой в стране начнутся революционные выступления. Эти последние сразу же выдвинут социалистические лозунги, единственные, которые могут поднять и сгруппировать широкие слои населения, сначала черный передел, а засим и общий раздел всех ценностей и имуществ. Побежденная армия, лишившаяся, к тому же, за время войны наиболее надежного кадрового своего состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованною, чтобы послужить оплотом законности и порядка». Государственная дума, либеральные партии будут сметены, и начнется небывалая анархия, результат которой невозможно предугадать.

Записка Дурново осталась без последствий.

Война невозможна, но необходима

В начале 1909 года на прилавки книжных магазинов Лондона поступил антивоенный памфлет под невразумительным названием «Европейский обман зрения». Небольшой тираж был отпечатан в заштатном издательстве, на средства автора — главного редактора парижского издания «Дейли мейл» Ральфа Нормана Энджелла Лейна, скрывшегося за псевдонимом «Норман Энджелл». Немногие газетные рецензенты удостоили труд Энджелла своим вниманием, впрочем, не простиравшимся далее кратких формальных сообщений, тут же растворившихся в океане новостей книжного рынка.

Смирившись с неудачей, Энджелл в качестве прощального жеста разослал экземпляры брошюры двум или трем сотням избранных общественных деятелей в Британии, во Франции и в Германии.
Поначалу это ничего не изменило. Но вдруг спустя несколько месяцев о «Европейском обмане зрения» заговорили — на страницах английской и американской прессы, в кабинете министров Великобритании, в королевском дворце и на дипломатических приемах. Дополнительные тиражи стали исчисляться десятками тысяч, так что в 1910 году Энджелл уже смог издать полную версию своей книги, получившую название «Великое заблуждение: Очерк о мнимых выгодах военной мощи наций».

Это было далеко не первое его выступление с идеями пацифизма. Энджелл и прежде горячо протестовал против войны англичан с бурами и против американцев, захвативших остатки испанской империи. Однако он видел, что простого нравственного обличения милитаризма недостаточно. Для излечения человечества от империалистического безумия нужны более сильные, рациональные доводы, способные радикально изменить сам подход к вопросам войны и мира. И в «Великом заблуждении» проблема войны предстала в совершенно новом свете.

Вся книга, от первой до последней страницы, была посвящена суровой критике многовековой политической мудрости, согласно которой внешние захваты являются непременным условием процветания государства. Война между европейскими нациями по-прежнему возможна, утверждал Энджелл, но абсолютно бессмысленна. В XX столетии мир стал иным. Стремление правительств развязать войну в надежде извлечь из завоеваний выгоду — это великое заблуждение политического мышления. Эпоха «выгодных» войн закончилась. Мировая экономика связала страны тысячами нитей, обрыв которых принесет победителю потери отнюдь не меньшие, чем побежденному. Территориальные захваты больше не способствуют обогащению, ибо богатство завоеванной территории все равно остается в руках местного населения, иначе его эксплуатация становится экономически бесперспективной. Поэтому даже если война начнется, правительства, промышленники и банкиры добьются скорейшего ее прекращения. Лучшее лекарство от всеобщей войны — сокращение военных расходов, развитие международной торговли и кредита.

Книга Энджелла мгновенно стала мировым бестселлером. Рецензии на нее появлялись сотнями, не только в Британии и на европейском континенте, но и в США. «Великое заблуждение» было переведено на 25 языков, включая русский, арабский, турецкий, японский и несколько языков Индии, а тираж за полтора года превысил два миллиона экземпляров. Король Эдуард VII, вообще редко читавший что-то, кроме официальных бумаг, дарил экземпляры книги Энджелла своим министрам. Его влиятельный советник и близкий друг лорд Эшер выступал перед студентами Кембриджа и высокопоставленными военными с речами и лекциями о «Великом заблуждении», уверяя, что ввиду взаимного переплетения интересов наций вероятность войны уменьшается с каждым днем. В Британии не осталось университета, где бы не появилось группы убежденных приверженцев книги Энджелла.

«Великое заблуждение» выдержало множество изданий. В 1938 г., накануне еще одной «невозможной» войны, книга Энджелла вышла в сокращенном варианте и разошлась тиражом около четверти миллиона экземпляров.

Однако среди современников Энджелла были и такие люди, которые смотрели на вещи иначе.

В то самое время, когда «Великое заблуждение» начало свое триумфальное шествие по миру, отставной кавалерийский генерал и военный историк Фридрих фон Бернгарди сел за написание книги «Германия и будущая война», увидевшей свет в 1912 году. По своим идеям это был полный антипод энджелловского бестселлера, что не помешало ему также снискать ошеломительный успех.

Эпиграфом к своей книге генерал Бернгарди взял слова рядового ветерана франко-прусской войны Фридриха Ницше: «Война необходима. Только мечтательность и прекраснодушие могут ожидать от человечества еще многого, — когда оно разучится вести войны» («Человеческое, слишком человеческое»). Сам он тоже отлично знал, как кружит голову пьянящий воздух победы. 17 февраля 1871 года двадцатилетним гусаром Бернгарди возглавил парадную колонну германских войск, вступивших в Париж, и таким образом стал первым немцем, прошедшим торжественным маршем под Триумфальной аркой. С тех пор ему пришлось с горечью наблюдать, как его соотечественники десятилетие за десятилетием теряют свою былую воинственность и превращаются в нацию сытых мещан. Бернгарди считал, что отмена войн привела бы к упадку цивилизации и деградации человечества, ибо тогда «низшие или деморализованные расы смогут легко подчинить себе здоровые расы».

Война — это прежде всего «биологическая необходимость» и выполнение «естественного закона» борьбы за существование, настаивал генерал. Государства и нации не могут раз навсегда обеспечить себе державный статус, они призваны или постоянно наливаться мощью, или в конце концов сойти с исторической сцены. Девизом германского народа должно стать: «Мировое господство или гибель». По своему культурному развитию Германская империя стоит во главе человечества, но «зажата в узких, неестественных границах». Поэтому война для нее — всего лишь простая реализация права на существование. «Наши политические задачи не выполнимы и не разрешимы без меча». Без создания великой колониальной империи германская нация не сможет обеспечить свое благосостояние. Историческими врагами Германии являются Британия, Франция и Россия. Немцы должны ударить первыми и не останавливаться ни перед чем ради достижения победы. Цель войны состоит в том, чтобы вырвать мировое лидерство из рук англичан и навсегда исключить Францию и Российскую империю из числа великих держав.

Книга «Германия и будущая война» получила широкую известность не только в Германии, но и за ее пределами (русский перевод вышел в том же году под названием «Современная война»). К 1914 году труд Бернгарди выдержал 9 изданий. Залпы «августовских пушек» стали фанфарами ее всемирной славы.

Экономика и политика

Редко какое историческое событие документировано с такой тщательностью и полнотой, как июльский кризис 1914 года, спровоцировавший роковой обмен ультиматумами между Центральными державами (Германией и Австро-Венгрией) и государствами Антанты.

Тем не менее, уже главные действующие лица европейской драмы затруднялись назвать причины, по которым Европа была ввергнута в четырехлетний кошмар истребительной войны. В августе 1914 года, вскоре после вступления Германии в войну, состоялся памятный разговор между бывшим германским канцлером Бернгардом фон Бюловым и его преемником Теобальдом фон Бетман-Гольвегом. Бюлов спросил: «Как же это случилось?», и получил обескураживающий ответ: «Ах, если бы знать!»

С тех пор любого, кто знакомится с тоннами мемуарной и исторической литературы, посвященной началу Великой войны, не оставляет ощущение абсурда. Ни у одной из стран, развязавших конфликт, не было ни малейшей разумной причины бряцать оружием. Государственные мужи великих держав действовали, словно герои пьес Ионеску. Американский президент Вудро Вильсон подытожил недоумение своих современников в следующих словах: «Все ищут и не находят причину, по которой началась война. Их попытки тщетны, причину они не найдут. Война началась не по одной какой-то причине, война началась по всем причинам сразу».

Действительно, несмотря на вот уже почти столетние усилия, историкам так и не удалось выявить ни экономической, ни политической подоплеки войны.

Экономическое соперничество Англии и Германии (и в меньшей степени — других крупных европейских держав) бросалось в глаза задолго до августа 1914 года. Согласно общепринятому мнению, в основе которого лежало хорошо разработанное последователями Маркса учение о неизбежности военных конфликтов при капитализме, виной всему была империалистическая конкуренция.

Между тем ни Англия, ни Германия никогда не ставили себе целью подорвать экономическое благосостояние конкурента при помощи войны. Военными врагами Германии считались Франция и Россия, но с первой у немцев был территориальный спор (Эльзас-Лотарингия), а со второй их ссорили геополитические противоречия.

Далее, если встать на «экономическую» точку зрения о происхождении Первой мировой войны, то Англии и Германии полагалось не воевать между собой, а как можно скорее выступить сообща против Соединенных Штатов Америки, чья растущая промышленность бросала вызов как британской, так и германской экономикам. Тем не менее, никто в Европе не рассматривал США в качестве вероятного врага. Стало быть, экономические конкуренты отнюдь не обречены на войну друг с другом, даже если речь идет о мировом лидерстве.

Точно так же наиболее острые противоречия в сфере колониального раздела мира у Англии возникали не с Германией, а с Францией, создавшей вторую по обширности владений колониальную империю, и с Россией, которая имела конфликт с английскими интересами практически по всей своей южной границе. Несмотря на это, Англия, Франция и Россия оказались в одном военном лагере.

Роль разжигателей войны традиционно приписывалась оружейным компаниям и связанным с ними банковским кругам. Но за истекшие сто лет исследователи так и не смогли найти тех магнатов и промышленно-финансовые корпорации, которые были бы кровно заинтересованы в развязывании мировой войны, то есть связывали бы свои деловые интересы исключительно с прибылями военного времени и, что еще важнее, обладали бы таким политическим весом, чтобы иметь возможность диктовать свою волю правительствам. Более того, некоторые крупные представители военно-промышленного комплекса с началом войны должны были поступиться своими монопольными позициями на рынке вооружений. Вот характерная история, рассказанная Луи Рено, одним из самых предприимчивых и удачливых французских промышленников, отцом знаменитой автомобильной марки. В самом начале войны, 8 или 9 августа, его вызвал военный министр. Когда Рено отворил дверь его кабинета, тот ходил из угла в угол с чрезвычайно расстроенным видом, бесконечно повторяя: «Нам нужно иметь снаряды, нам нужно иметь снаряды». Спрошенный одним из присутствовавших генералов, может ли он производить снаряды, Рено ответил, что не знает, поскольку никогда их не видел. Однако же вскоре он организовал и запустил производство снарядов, после чего государственные арсеналы и оружейный концерн Шнейдер-Крёзо утратили свою монополию.

Словом, если в ходе войны нашлись предприниматели, которые стали извлекать сверхприбыли из военных заказов, то это отнюдь не означает, что они несут ответственность за ее возникновение — в пользу этого нет решительно никаких свидетельств.

Если обратиться к политической стороне вопроса о причинах Первой мировой войны, то итог научных изысканий здесь сводится к признанию невозможности выделить страну или группу стран, ставивших перед собой целью утвердить свое верховенство посредством войны и планировавших осуществить территориальные захваты. Военные планы составлялись «на случай» и не были приурочены к конкретной дате.

Территориальные претензии европейских государств друг к другу были ничтожны по сравнению с материальным ущербом от тотальной войны; колониальные споры улаживались в рамках джентльменских соглашений. Конечно, в каждой крупной европейской стране имелись группы приверженцев мирового или регионального господства. Но их претензии большей частью выражались на уровне настроений и политически неоформленных идей. Как сетовал в 1912 году один германский писатель, «главной причиной, почему наше положение иногда производит впечатление сомнительное, даже неприятное, если смотреть на Германию извне, заключается в трудности представить какую-либо понятную реальную цель для политики, необходимой для осуществления германской идеи».

Будущее военное столкновение могло считаться в правительственных кругах неизбежным и даже желательным; однако никто не хотел выглядеть агрессором. К войне готовились, и вместе с тем ее всеми силами старались оттянуть или вовсе избежать. Главные противоборствующие военные союзы и коалиции в конце XIX – начале XX века были заключены не для того, чтобы вести захватническую политику, а в надежде, что они послужат фактором сдерживания для противной стороны. Прямой курс на войну взяли отдельные лица из окружения австрийского императора и германского кайзера — и лишь за несколько недель до ее начала.

По меткому выражению Вильгельма II, в течение предвоенных десятилетий европейский мир напоминал больного-сердечника — «он может себе жить и жить, даже очень долго. А может с той же вероятностью в любой момент умереть — внезапно и неожиданно».

К августовской катастрофе привела не та или иная причина и не их совокупность, а длинная цепочка событий и поступков, скрепленных отнюдь не безусловной связью. И все, что мы можем — это перебирать их, как четки, на которые нанизаны зерна разного размера и достоинства.

Адаптированный отрывок из моей книги

«Последняя война Российской империи» (описание)

С удовольствием подпишу вам экземпляр.

Заказы принимаю на мой мейл [email protected]

Оставить комментарий

Популярные посты:

didius

Казино Jozz: более 1000 игр, выгодные бонусы и интересная программа лояльности

aniskin1968

"Немного света" by karpukhins.

volynko

Непотопляемая Вайолетт Джессоп, пережившая три крупнейших кораблекрушения XX

v_strannik

И в таких домах люди живут

sapojnik

Отчего в водке 40 градусов?

magman67

Иностранцы и их зарубежные доходы: что дальше?

vpk-const

Пиратинизм от Энгуса Констама

uctopuockon_pyc

Утренний глоток поэзии

agaladyta

Продолжение банкета

• Ранее
• Архив