Не все так однозначно...

el_murid — 04.09.2017 — Политика Мне написали, что точка зрения на ситуацию в Бирме (Мьянме), где идет геноцид рохинжа, в корне неверна. Рохинжа — это пришлый из Бангладеш народ, которых приняли, накормили и обогрели, но неблагодарные «муслимы» чинили непотребства, терпение местного населения исчерпалось, у власти — тоже, отчего и происходит наведение конституционного порядка вперемешку с антитеррористической борьбой на ближних подступах. Методы, возможно, не очень, но ситуация перезрела. И идет ссылка на человека, живущего там и находящегося в теме.

Нисколько не сомневаюсь, что сказанное верно. Гражданские войны ведутся как раз потому, что у каждой стороны своя правда, а кто именно начал первым, роли вообще не играет, тем более, что и этот момент каждый трактует по-своему.

Тем не менее, есть но, которое всегда находится за пределами препирательств на тему: «А ты первый начал» и «Ты сам дурак». И это касается не только Бирмы.

Там, где есть меньшинства (а эта ситуация более чем распространена), власть всегда обязана разрешать противоречие: с одной стороны, нужно создать условия для реализации меньшинствами своих прав, включая и встраивание их в общую социально-политическую и экономическую жизнь, с другой — обеспечить и гарантировать их особенности.

В современной России, к примеру, проблема решается банальной выплатой дани окраинным элитам с негласным договором лояльности элит и минимального вмешательства «центра» в местные национальные особенности. В той же Сирии и Ираке права меньшинств были жестко ограничены, и они получили возможность продвижения в социальном плане только в двух основных занятиях — криминале и службе в непрестижных силовых структурах. Соответственно, отсюда берет свою историю и небезызвестная алавитская «шабиха» - конгломерат преступных группировок, и непропорционально высокое представительство алавитов в армии, полиции и спецслужбах Сирии. Аналогичная история в Ираке, где в роли меньшинств выступают сунниты.

Мы тоже видим, чем оборачивается заливание деньгами алчных северокавказских (и не только) баев: «свои кланы» припадают к потокам, жестко отодвигая от них «не своих». А те, в свою очередь, переселяются на кормовую территорию в метрополии, где очень быстро создают этнические банды, кормящиеся криминалом, а то и терроризмом. Они же становятся «пехотой» правящих на родине кланов, обменивая лояльность к ним на право прятать награбленное на родовой земле. Всё у нас перед глазами. В итоге окраины быстро дичают — гораздо быстрее даже метрополии, на них устанавливаются средневековые порядки, куда федеральным властям путь практически заказан. Вспомните распоряжение открывать огонь на поражение по «пришлым» силовикам.

Местные ханы получают практически легальное право на организацию своих собственных частных армий, причем армий в прямом смысле этого слова. А как иначе держать в покорности свое собственное население? Да ко всему прочему эти армии вполне способны без малейшей рефлексии подавить любой бунт в метрополии — они-то жалеть местных точно не будут. Вспомним мем "боевые буряты" - в нашей клинически-психопатной "патриотической" среде принято смеяться над этим мемом, но факт остается фактом: этнические вооруженные подразделения "ихтамнетов" на Донбассе применяются именно потому, что у них нет ни малейшей причины жалеть местное население, скорее, наоборот. Поэтому их и используют на самых "грязных" работах этой войны. В самой России уже не единожды возникали ситуации с этническими тувинскими вооруженными подразделениями, ведущими себя на "чужой" территории хуже любых оккупантов, решающими любые бытовые конфликты применением насилия (к счастью, пока без оружия).

В итоге исходное противоречие не разрешается, а усугубляется. Власть загоняет проблему под ковер, после чего, когда проблемы нарастают за критический уровень, принимаются пожарные меры, ликвидирующие лишь последствия такой негодной политики властей.

Решение противоречия, между тем, лежит в более сложной, но гораздо более устойчивой системе, где дикие окраины в проектном порядке проходят через принудительное развитие и оцивилизовывание, местные кадры получают социальные лифты и лестницы применительно к степени их «врастания» в общую социальную ткань, задерживающихся в развитии теми или иными мерами, но удерживают на развивающейся территории. Это гораздо более сложный, но куда как более успешный по конечному результату процесс. Но что делать в ситуации, когда сама метрополия погружается в пучину дикости и средневековья?

Возвращаясь в Бирму. Здесь ситуация абсолютно аналогичная. Рохинжа — не пришельцы. Или точнее - не совсем пришельцы.Там вообще сложно определить коренное население просто потому, что демографическое давление в регионе чрезвычайно велико, поэтому перемещения целых групп народностей происходят постоянно. Границы между Бирмой и Бангладеш появились совсем недавно, в постколониальный период, до того территории всего огромного региона были в состоянии классической феодальной раздробленности, где земли радж и прочих правителей переходили к монастырям, от них — к общинам и обратно. Колониальные администрации Англии, Франции, Голландии и прочих колонизаторов перетасовывали правителей и народы, периодически стравливая их между собой и организуя перемещения с попутным геноцидом. Постколониальные границы нарезали весьма условно и во многом по внутренним соображениям самих колонизаторов. Уже поэтому «пришлость» рохинжа на территорию Бирмы — понятие во многом условное.

Тем не менее, бирманские власти, как это обычно бывает, не стали решать упомянутое выше противоречие и никак не занимались проблемой социализации мусульманского меньшинства. На теме борьбы с мусульманами в Бирме поднялись местные фашиствующие лидеры, призывающие к примитивным и простым решениям вроде «Есть мусульмане — есть проблема. Нет мусульман — нет проблем».

На этом фоне и при полном равнодушии властей, живущих по принципу «Лишь бы всё по-тихому», естественно, что сегрегируемое мусульманское меньшинство реализовывало себя по большей части в криминале или зацикливании на себе. Что дополнительно позволяло местным нацистам (под религиозными вывесками) добавлять аргументацию в свои ненавистнические лозунги. Ничего нового — не в одной Бирме так происходит, так что здесь все как везде и всегда. Ровно такая же ситуация и на Филиппинах, где вспыхнуло в итоге восстание мусульманского меньшинства, разве что в отличие от Бирмы, ведущей силой восстания стала не Аль-Кайеда, а ИГИЛ. Уже скоро полгода как власти Филиппин пытаются под вывеской борьбы с терроризмом задавить восстание в Марави, и пока безрезультатно.

Уже поэтому ситуация в Бирме как раз вполне банальна и привычна. Везде, где проблемы не решаются, а загоняются в угол, в конце концов случается кризис. В Бирме этот кризис вылился в возникновение террористической «Армии освобождения рохинжа», аффилированной с Аль-Кайедой. «Армия», как и положено террористам, принялась за теракты и нападения, что привело к ответной реакции, причем по понятным причинам, ресурсы правительства и местных буддистов-фашистов гораздо существеннее, чем у рохинжа. Геноцид — лишь следствие накопленных проблем, ответственность за которые несет именно власть Мьянмы. И никто другой. Кстати, если учесть, что в Бирме до 2010 года власть была представлена различными военными хунтами, ситуация неудивительна. Методы любой хунты вполне однообразны: давить всё силой. Гражданские власти Мьянмы в этом случае лишь прыгают на тех же самых граблях, что и хунта.

Россия при этом попала в сложную ситуацию. Правительство Мьянмы — крупный покупатель российского оружия. Опять же логично: Мьянма милитаризована весьма серьезно. На 50 млн жителей 400-тысячная кадровая армия. При противоречиях, которые имеются в этом бурлящем и одном из беднейших регионов мира, приходится считаться с возможностью конфликта с любым соседом. В итоге Россия дистанцируется от происходящего, а на пару с Китаем (который тоже продает Бирме свое оружие в весьма промышленных масштабах), наше руководство проваливает любые резолюции, осуждающие Мьянму за ее ужасающую внутреннюю политику. Циничный бизнес — сегодняшнее наше всё. Кроме того, сугубо формально сегодня правительство Мьянмы борется с тем же самым международным терроризмом, окопавшимся на ее территории. Аль-Кайеда же. Поэтому осуждать власти Мьянмы нелепо: мы сами утюжим сирийские города, накрывая женщин, детей, стариков по принципу" "Кого убили - тот террорист". Плюс тотальная слепота наших СМИ. За что же нам осуждать таких же коллег из Мьянмы? Ну, убили 3 тысячи человек - но ведь среди них наверняка были и террористы. Ну не могло же не быть! Хоть парочка, но была.

Так что я соглашусь со своим респондентом, который говорит, что не всё так однозначно. Но и его точка зрения, мягко говоря, весьма однобока и несистемна. Нет плохих народов — есть отвратительные правительства. В случае с Бирмой (Мьянмой) это, по всей видимости, именно так.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив