Наш дом седьмой, хотя и третий от угла

chasogor — 23.02.2023

Из комментариев под выпуском новогодней программы советского периода:

«Время большой культуры! А помните, смотрели семьями телевизор?! А если не было чего-то интересного, читали семьями по вечерам книги. А какой вкусный на Новый год был винегрет! Давайте возрождаться, это и от нас с вами зависит. Не смотрите ТВ шоу, не повышайте тем самым рейтинг программ такого уровня, давайте не будем материться, курить и плевать. Давайте друг другу говорить хорошие слова».

Хозяйство растёт

Весной купили два десятка цыплят, из которых выросло девять кур и семь петухов. Пока они росли, отец построил хороший курятник с насестом и гнёздами. Петухов постепенно резали на суп, а куры осенью занеслись, я лично обнаружила первое яйцо в стайке с углём. Принесла маме, сдала с гордостью, как собственное достижение. Но все первые яйца доставались младшей сестрёнке Тане, она чем-то болела, и врачи советовали полноценно кормить её, так вот сестру заставляли пить свежие сырые яйца! Когда в очередной раз её повели к педиатру, тот даже удивился: это вот больная? Перед врачом стояла розовощёкая, упитанная девочка с ясными глазками и отличным настроением.

Под конец тамошней жизни в хозяйстве расплодились и кролики – держали их сначала в клетках, а потом в яме, есть такая технология.

Первая крольчиха отказалась от своих детёнышей, и мы пытались кормить их насильно, держа крольчиху за все лапы, чтобы не прыгала. Но она не стала и молоко отдавать. Тогда мы отсадили крольчат в сумку с откидывающейся крышкой, утеплили, как смогли, и кормили их подогретым коровьим молоком из пипетки. Эксперимент не удался: крольчата дoхли со скоростью один в сутки.

Наконец, осталось два – чёрный и белый, у них глазки прорезались и шёрстка отрастала. Решила я их выгулять на травке, но недолго, вернула опять в сумку на подстилку. Чёрный был мельче и на вид недокормленный. Он и стал очередной жертвой. Оставшегося белого с красными глазами я уже и выгуливала, и подкармливала варёной картошкой, и вода у него была из пипетки. Но этот, видно, скончался уже от перекорма: стал икать, закатил глаза и ноги протянул.

Павший скот полагается закапывать в землю, чтобы собак не приучать к подобному «корму». Схоронила и этих.

Впоследствии крольчих стало больше, в яме они плодились в норах, детёнышей в руки никто не брал, и природа взяла своё: размножились, как в Австралии, стали прогрызать стены своего вольера и портить огород. При виде белых кроличьих ушей среди листьев моркови и свёклы я выскакивала из дома и бежала загонять свой скот. Кролики послушно возвращались тем путём, каким выбрались. Вот тут Дик сообразил, что надо хозяевам помогать, и тоже стал окружать беглых кроликов и гнать к вольеру. А папе я показала, где прогрызена стенка, и он заколотил дыру.

Много было интересного и поучительного, но тогда по молодости я не вела дневников и не фотографировала. Отец был великий труженик и мастер на все руки, хорошо, что я многое запомнила и сама стала труженицей и на все руки мастерицей. И даже кроликов и кур сама разводила в девяностых годах, и сама сколачивала вольеры.

Велосипед и лыжи

Пришло время, и я захотела велосипед, увидев у кого-то из сверстников. Стоило сказать родителям, и через несколько дней папа принёс из магазина три колеса, руль и раму, и собрал велик.

Сначала он был трёхколёсным, но мне не понравился – тихоходный и трудно поворачивать. Разобрали, собрали двухколёсный. Я стала падать.

Причём одно из падений было драматическим: возле нашего забора со времён строительства дома оставалась яма на месте шлака. Вот в неё и угодила, когда на краю ямы шлак пополз под передним колесом. Шлак – это вам не земля, у меня весь живот и грудь были разодраны, в смысле кожа. Но, к счастью, быстро всё зажило, и шрамов не осталось.

Тогда мама отвела меня с велосипедом в единственное место, где был асфальт: двор пединститута, в котором она в то время училась. И пока мама сидела на занятиях, изредка выглядывая в окно, я накаталась вдоволь, кругами. Даже не помню, останавливалась ли на отдых. А там во дворе был памятник: Ленин со Сталиным сидят на скамейке как бы в Горках, обсуждают, как им организовать СССР. Интересно, сидят ли они сейчас, я там сто лет не бывала. Не кто иной, как Сталин, подарил и казахам целую республику, могли бы с уважением относиться к этому факту истории.

У нас с братом были и лыжи, и санки для катания с горок. Снега в переулке всегда хватало для таких забав. Ещё нам нравилось протаптывать тропинки в огороде, сложные, запутанные, мы прыгали, как зайцы – с места и влево, и вправо. Гуляли в основном вечером, в темноте. Однажды заглянули к себе в окно, где мама готовила ужин, и увидели полную тарелку пирожков, а рядом на стол запрыгнула кошка и пыталась утащить пирожок, но могла только коготком зацепить, потому что они были слишком горячие. Мы от смеха свалились в сугроб под окном. Поваляться в сугробах любили, даже с лыжами.

Воинская часть

В другой вечер на лыжах забрели к воинской части, её проходная была рядом с нашим переулком. Нас из окошка заметил караульный и позвал погреться. А мы же стеснительные, сидим смирно на скамейке и молчим как партизаны. Сопли оттаяли, платков в карманах нет, зашмыгали носами, но молчим. Солдат усмехнулся и отпустил нас: идите, а то родители вас потеряют.

Служили в нашем гарнизоне в основном кавказцы, непривычные к сибирским морозам. Если караульный стоял снаружи, то мы, проходя мимо, жалели его. Сказали маме, что там один грузин постоянно на посту. А мама была неравнодушна к грузинам, потому что всё детство провела в Тбилиси, и школу там закончила, и нам с гордостью показывала школьный аттестат с золотой каёмкой, на грузинском языке. Проникшись жалостью к молодому грузину, она дала нам пузырёк с гусиным жиром, который от обморожений спасает, и мы передали его караульному. С тех пор мы с ним перемигивались, проходя мимо него в школу.

И вот приближался День Советской Армии, мама взяла одну книжку из домашней библиотеки, написала на обложке по-грузински «Да здравствует Советская Армия» и поручила нам подарить её солдату-грузину. Мы передали, сказав, что от мамы, солдатик удивился, повертел книжку, повёл нас к офицеру. Тот перевёл надпись, они расчувствовались и попросили нас пройти на территорию. Там солдат зашёл в воинский магазин, купил коробку конфет и открытку, написал на ней «Тотя, я ни грузин, я армянин. Спасибо!» В общем-то, неважно, кто какой национальности, все мы были рады знакомству.

Квартал Б

Однажды мы побывали в гостях у маминой коллеги-учительницы. Она с семьёй жила в квартале «Б» на улице Гоголя, который застраивался двухэтажными домами после войны, и здесь селили работников закрытого предприятия. Её звали Мария Сильвестровна, мужа Август Георгиевич Шенфельдт. У них было двое сыновей моего возраста – Саша и Миша, и дочь постарше, которую всегда ласково называли Аллочкой. Саша играл на скрипке, Август Георгиевич – на пианино. В окно кухни светили уличные фонари, из крана текла вода, за которой не надо было ходить к колодцу, а ещё в квартире был туалет! Вечером я отказалась уходить и заявила маме, что останусь здесь. Меня хотели силой одеть в пальто и увести, но я спряталась за дверью и упиралась. Тогда в переговоры вступил Август Георгиевич. Он мягко убедил меня, что я смогу к ним приходить ещё много раз, и я понравилась их сыну Мише, и мы будем с ним дружить. После чего я согласилась со всеми пунктами, и мы с мамой ушли. Договор соблюдался ещё несколько лет.

А в квартале Б мы с братом часто бывали, просто гуляя по улицам. Зимой у нас тут было занятие: мы собирали бумажки от конфет.

Вспоминаю, как праздновала Новый год наша семья в пятидесятых. Для нас, детей от 3 до 10 лет, была ёлочка в зале (большой комнате). Там же накрывался стол для прощального ужина: обязательные пельмени, винегрет, взрослым красное вино типа кагора, небольшая закуска из колбаски-сыра-шпрот. Представьте себе – это праздничная еда, в будни такие продукты не покупались! Телевидения не было, из развлечений – поздравление советскому народу по радио. Ночью мы не пялились на телешоу, не запускали фейерверки в огороде. Как хорошо без них, мы мирно засыпали.

Первого января на стол подавались мамины пирожки с мясом, чай и конфеты. Сладости и фрукты тоже были только по праздникам. В новогодних подарках от Деда Мороза были шоколадные, карамельные конфеты, ириски, печенюшки, вафельки, яблоки и мандарины из Китая. Пакеты были простые, из обёрточной бумаги.

Так мы с Мишкой в новогодние каникулы начинали коллекционировать конфетные фантики, благодаря прогулкам. У взрослых людей был только один день выходной – 1 января. Школьникам на каникулах никто не мешал своими пьянками-гулянками.

Выражаясь современным языком, фантики были нашей криптовалютой. Кто больше насобирает, тот и богач. Обёртка от ириски или карамельки стоила три рубля, от шоколадной конфеты – пять рублей, от большой шоколадной вроде «Ну-ка, отними» – десять рублей. Внутренние белые бумажки оценивались в рубль, а ещё были «золотинки» от шоколадных конфет, это вообще золотой запас.

Жители квартала Б сильно отличались от заульбинских, они были элитой города, «почтово-ящичные», здесь жили богаче, могли себе позволить и фрукты, и шоколад, у них были свои магазины с дефицитными товарами. Благодаря «почтовому ящику» наш город имел первую категорию снабжения, это мы слышали из разговоров родителей с тётей Гутей, которая работала в совнархозе экономистом. Собственно говоря, как я сейчас понимаю, именно благодаря ей отец и согласился ехать на работу в Усть-Каменогорск – его старшая сестра уже здесь жила и работала, и плохого не посоветовала бы.

Мишка с Наткой и друзья

Если бы мой брат был сейчас жив, он писал бы воспоминания: как «мы с Наткой» крепость из книг строили, «Натка и я» поехали с папой в Москву, и прочее интересное. Мы были очень дружны, это естественно, ведь росли вместе, и воспитывались не в детсадах, а дома. Нас было в переулке: Вовка Красавин, Витька Лескин, Людка Дмитриева, Людка Ляпунова, и Натка с Мишкой, потом подросли младшие: наша Танька и соседский Вовка Ляпунов.

Катались на велосипедах, играли в штандр, в чижа, в прятки, висли на черёмухах, лазили на сараи, складывали из дров избушки, в меру пакостили, не по злому умыслу, а по глупости. Все ходили по соседям друг к другу, и везде были своими. В переулке не было машин, редко кто заезжал с углём или дровами. А когда начали прокладывать трамвайную линию по Школьной улице, совсем перекрыли въезд вырытой канавой. Долго эта канава стояла бесхозная, хорошо ещё, что через неё в двух местах доски положили для перехода. Зато в переулке было спокойно, можно было играть как на стадионе, носиться на велосипедах.

Моей подружкой-ровесницей была Людка Дмитриева. Она жила в первом доме от улицы Школьной. Дом был сблокирован со следующим, номер 3, соседи договорились и сэкономили материал и площадь участка. В пятом жила тётя Нюра с взрослым сыном Колей, а в седьмом – наша семья.

С Людой мы крепко дружили и часто ходили к ней и ко мне. Я уговаривала её совместными усилиями сделать веломобиль на двух седоков, мне казалось это реальным. Две доски уже были, оставался пустяк: раздобыть четыре колеса и педали. Люда скептически относилась к такой концепции, уверяла, что веломобиль не поедет. Проект был обречён на провал. Таким же образом мы не построили и пароход, даже при наличии лестницы. Папа не дал бы превратить лестницу в палубу.

Однажды Люда со своей мамой пошли в кино в Дом культуры строителей и позвали меня. Мои родители отпустили меня. После кино мы шли домой, и ни с того ни с сего повздорили, да так, что стали пихаться, и я стукнула Людку в грудь, не беря во внимание, что рядом её мать. Нас развели, а мне объявили строгий выговор за немотивированную агрессию. Мне стало стыдно, но не сообразила извиниться, стояла столбом. Да какие извинения, нас этому не учили. Учили мириться так: первым должен признать вину тот, кто первый начал, потом надо скрестить мизинцы и сказать хором: мирись, мирись и больше не дерись, если будешь драться, я буду кусаться. Вот тебе и на! Сейчас я вдумалась в такое «замирение» – да оно же не приводит к миру, а только разжигает рознь!

Но тогда я сидела на заборчике возле ДК и думала горькую думу. Домой возвращаться не хотелось, потому что Людкина мама грозила рассказать про моё поведение моей маме. Смеркалось. Вокруг ни души. До дома – три квартала. Неужели это происходит со мной в самом деле, наяву? Подняла ручонку и с силой ударила ладонью о штакетник – стало больно, значит, не сон. Вздохнув, подумала, что всё равно придётся возвращаться домой, куда же мне деваться.

Стемнело, когда я тихо приплелась домой. Родители встретили спокойно, ничем не попрекнули, дали умыться и поесть. Я тоже не стала им ничего врать или объяснять. Может, обе мамы поговорили по душам и решили никого не наказывать. Таким образом и погасили конфликт, а на другой день мы с Людкой уже ничего не помнили и общались как обычно. И опять побежали в кино, на детский сеанс. Хорошие фильмы мы могли смотреть хоть по десять раз.

Через четверть века мы с Людой встретились в пионерском лагере «Зоя» в статусе вожатых.

В 1953 году

Умер Сталин, родилась сестра Таня, Миша пошёл в первый класс, а мама поступила учиться в пединститут. Ей было 35 лет, предельный возраст для дневного обучения, но она успела подать документы и сдать вступительные до дня рождения, до 16 августа. Самая старшая студентка на курсе, и конечно, сразу стала авторитетом.

Меня на некоторое время увезли в Асу-Булак, потом меня родители забрали домой, потому что наняли для младшей сестры няню, а я должна быть её помощницей. Первая оказалась вороватой, её уволили, пришла другая. Как понимаю теперь, это были девушки из абитуриенток, не поступившие в институт.

Траур по умершему вождю прошёл незаметно, без митингов и всенародного плача, только флаги с чёрными лентами висели над каждым учреждением и магазином. У нас было много ссыльных и репрессированных, и многие втихомолку радовались переменам. Но тут же случился скандал с Берией, его объявили врагом народа, будто он готовил переворот в государстве и хотел свергнуть Сталина при жизни. В газетах мало что писали, подробная информация распространялась через горком партии на цеховых партсобраниях, а наш отец был секретарём парткома в цехе, поэтому был в курсе партийных дел.

Берию стали вычёркивать из истории, нам, детям, дали чёрный карандаш и поручили замазать изменника Родины на всех фотографиях Политбюро и Президиума. А он, гад, был везде рядом со Сталиным, буквально за плечом у него, второе лицо в государстве. С заданием мы справились, все фотографии в «Огоньке» испортили. Через несколько лет я очень жалела, что не могу рассмотреть, как выглядел Берия. Только и осталась в памяти поговорка «Берия, Берия, нет к тебе доверия».

Сместили Берию, взялись за Маленкова. Попал он в «антипартийную группу» с примкнувшим к ним Шепиловым, был лишён всех постов и привилегий, и приехал в Усть-Каменогорск руководить ГЭС. Его в нашем городе уважали.

***

Перед моим днём рождения в августе 1953 года под Семипалатинском взорвали водородную бомбу, в трёхстах километрах от нашего дома. Никто из нас не догадывался, что происходило, но много позже, когда всё было рассекречено, мама вспомнила и рассказала, что среди ясного дня внезапно сделалась мгла, было трясенье земли, и собаки залаяли. А я такого не помню, не обратила внимания на мглу.

Вот тогда, уже в восьмидесятых годах, она и рассказала о своей учёбе в Москве и о сыне преподавателя Андрее Дмитриевиче Сахарове.

Вся серия рассказов о Заульбинке:

1. Авиационный переулок: Аэропорт — Больница на Аблакетке — Гора Печи — Заульбинка, Защита, Стройплощадка, Согра — Походы в кино — Отцовский дом и соседи — Жили мы очень скромно — Семья Седовых

2. Первые серпантины: Здесь мои корни – Глиновка, Глиновка – Советский магазин середины века – Научилась читать по газетам – Горная Ульбинка – Асу-Булак

3. Как обращаться к старшим: Отравленные яблоки – Про собак и кошек – Сад и огород – Сундук, чемодан, топчан – Летний сон под черёмухой – Патефон и другие развлечения – Сожгли деревню – Совсем немного о детском саде

4. Наш дом седьмой, хотя и третий от угла: Хозяйство растёт – Велосипед и лыжи – Воинская часть – Квартал Б – Мишка с Наткой и друзья – В 1953 году

5. Школьные годы в переулке: Завалинка – Школа – Какие книги мы читали – Плюшки с черёмухой – Папины часы – Стиральная машина – Чеченцы в нашем городе – Пластилин на винипласте – Тóполева роща

6. Стихийное бедствие и его последствия: Ульбинская вода в переулке – Получили новое жильё – 1959 год – 1962 год – Напишу книгу о Заульбинке!

Другие публикации о семье:

1. Жизненный путь одной советской женщины: Чумацким шляхом – Люда Макиенко, грузинское детство – Учиться надо в столице!

2. Родина предков – Семиречье: — город Лепсинск — дедушка Павел Яковлевич с бабушкой Евдокией Михайловной — река Или

3. История семьи как квест: Воздвиженка – Уссурийск – Разгром Квантунской армии

4. Хабаровск. Точка силы: Людмила Макиенко, замужество, война и далёкий тыл – Алексей Борзых в Гаровке – В Казахстан через Хабаровск

Оставить комментарий

Популярные посты:

kauflen

Телевизор Samsung включается сам по себе

rivka381

Фамильяры.

alexandr_rogers

Как умирают иллюзии демократии

kwakin_misha

Ельцин Центр должен быть разрушен!

sandra_nika

Стреляли, значит, в Дональда-то нашего...

ruchildren

Культура лета

inna1903gr

Носите цветы

jalla00

устаревшие городские новости

tanja_tank

"Токсичность - это не про нас"

• Ранее
• Архив