На смерть ЖЖ
jewish_doctor — 08.04.2017
Вот и Григорий Шалвович
констатировал
кончину, не слишком изобретательно обыграв название ресурса. Не
поленился зайти - впервые с прошлого лета. Я тоже, наверное, схожу
к Одноклассникам, если вспомню пароль, расскажу им до чего они все
там мертвые. Вокруг стоит несмолкаемый плач и топот - это блогеры
уходят в тревожную даль, волокут чемоданы, мешки и котомки - у кого
что есть. Останусь я тут скоро один, шарахаясь от эха далеких
томагавков, буду с тоски развлекаться придумыванием неприличных
толкований для своего МЖ. Или Аэлиту перечитаю при лучине:
"Этой ночью Маша долго дожидалась мужа – несколько раз подогревала
чайник на примусе. За высокой дубовой дверью было тихо и
жутковато.
Гусев и Маша жили в одной комнате, в когда-то роскошном,
огромном, теперь заброшенном доме. Во время революции обитатели
покинули его. За четыре года дожди и зимние вьюги сильно попортили
его внутренность.
Комната была просторная. На потолке, среди золотой резьбы и
облаков, летела пышная женщина с улыбкой во все лицо, кругом –
крылатые младенцы.
«Видишь, Маша, – постоянно говаривал Гусев, показывая на
потолок, – женщина какая веселая, в теле, и детей шесть душ, вот
это – баба».
Над золоченой, с львиными лапами, кроватью висел портрет
старика, в пудреном парике, с поджатым ртом, со звездой на кафтане.
Гусев прозвал его «Генерал Топтыгин». «Этот спуска не давал, чуть
что не по нем – сейчас топтать». Maшa боялась глядеть на портрет.
Через комнату была протянута железная труба железной печечки,
закоптившей стену. На полках, на столе, где Маша готовила скудную
еду, – порядок и чистота.
Резная дубовая дверь отворялась в двусветную залу. Разбитые
окна в ней были заколочены досками, потолок местами обваливался. В
ветреные ночи здесь гулял, завывая, ветер, бегали крысы".