MUNDO PORTUGUÊS. ПОСЛЕДНИЙ ДОВОД ПОРТУГАЛИИ

roman_rostovcev — 24.08.2021

Убедившись, что коммерция в Индийском океане требует агрессивных действий, Мануэл распорядился готовить к походу более крупную флотилию. Две эскадры в десять кораблей каждая, под общим командованием Васко да Гамы, отбыли из устья Тежу весной 1502 года. С да Гамой плыл Висенте Содре, его дядя, который имел отдельную миссию и пользовался некоторой автономией. И хотя письменные инструкции, подготовленные для да Гамы, не сохранились, их можно восстановить ретроспективно – зная, что слу чилось потом. Итак, да Гама должен был потребовать от заморина материальное возмещение за гибель соотечественников, а также добиться изгнания из Каликута торговцев‑мусульман. Предстояло расширить торговые связи с противостоящими заморину правителями Малабарского побережья, учредить торговые представительства в Кочине и Каннаноре. Большая роль в осуществлении этих планов отводилась, несомненно, артиллерии, поскольку португальские пушки были самым эффективным аргументом на любых переговорах.

Судя по размерам флотилии и задачам, которые были отражены в инструкциях Висенте Содре, король Мануэл не только не отказался от своих амбиций, но и нарастил их. Содре предписывалось «патрулировать выход из Красного моря, препятствуя проходу мусульманских судов, дабы они, наши злейшие враги и соперники, не возили через Красное море пряности в Каир и Александрию». Это был заметный шаг вперед в расширяющихся геостратегических планах.

Висенте и его брат Браш, еще один участник экспедиции, были примерно возраста да Гамы, хотя доводились ему дядями. Они вместе росли, а затем, вероятно, вместе приобретали корсарский опыт у побережья Марокко, поскольку помимо родства их объединяла склонность к насилию. Вдобавок один из кузенов да Гамы, по имени Эштеван, командовал теперь отдельной эскадрой. Словом, экспедиция носила признаки семейного предприятия.

Проводы армады были по традиции пышными. Во время мессы за здравие моряков да Гама официально удостоился титула адмирала Индии. В алом бархатном плаще с серебряной цепью, держа в одной руке обнаженный меч, а в другой королевский штандарт, он опустился на колено перед королем, а тот надел ему на палец кольцо – символ адмиральского чина.

Большая часть кораблей отплыла из Рештелу 10 февраля 1502 года. Следом неслись, слабея на ветру, молитвы и рыдания близких. Пять кораблей Эштевана да Гамы отправились в путь 1 апреля.

В составе экспедиции были наблюдатели, которые вели путевые записки. Одни очевидцы остались безымянными, имена других нам известны, среди них португальский клерк Томе Лопеш и итальянский коммерсант Маттео да Бергамо – оба из эскадры Эштевана да Гамы, – описавшие, как устремления португальцев в Индийском океане окончательно смещаются с мирной торговли в сторону вооруженного насилия.

Зная о катастрофе, что постигла предыдущую экспедицию в южных морях, вследствие которой капитан Кабрал недосчитался половины своих кораблей, многие участники не без трепета начинали этот поход. Томе Лопеш, судя по всему малоопытный моряк, пристально следил за изменениями климата. Миновав остров Мадейру, «где климат очень приятный и мягкий», и острова Зеленого Мыса, корабли взяли курс на юго‑запад в открытое море. Близ экватора установилась нестерпимая жара: «Днем и ночью, как в пекле». Когда с неба исчезла Полярная звезда, жара начала спадать. По приближении к мысу Доброй Надежды значительно похолодало: «…холод стоял жуткий, и чем дальше мы плыли, тем сильнее мерзли. Дабы согреться, мы кутались, как могли, много пили и ели». Световой день сократился до восьми с половиной часов, ночь удлинилась. Ночью 7 июня внезапно начался шторм, разметавший эскадру на большой площади. «Лишь двоим судам удалось удержаться вместе. Это была «Юлия» и мы… Третий удар был такой силы, что наш главный парус съехал на ярд вниз, а главная мачта «Юлии» треснула и сломалась… огромные волны катились по палубе – жуткая картина». Под ударами волн вода стала просачиваться в трюм. Без передышки черпая ледяную воду, дабы корабли удержались на плаву, матросы поклялись, если уцелеют, совершить богомолье, и даже тянули жребий, кому потом отправляться по святым местам. Так продолжалось двое суток. 9 июня шторм начал ослабевать и выглянуло солнце. «Мы разделись и вывесили одежду на просушку, ибо все чертовски замерзли и промокли до нитки во время шторма, да еще и сверху нас поливало дождем. Но напрасно мы мечтали хоть немного согреться – солнце в этих местах тоже холодно как лед». Моряки бросали за борт обереги в надежде, что это поможет им благополучно преодолеть этот отрезок пути. В тот раз обошлось без потерь, но море здесь всегда проверяло людей на стойкость, здесь был большой риск крушений и другие опасности.

На восточном побережье Африки португальцам требовались как торговые партнеры, так и надежные опорные пункты для пополнения запасов воды и продовольствия и перегруппировки кораблей, проделавших нелегкий путь в Атлантике.

Имея за плечами неудачный опыт посещения Мозамбика и Момбасы, да Гама решил действовать более жестко. Слишком нетерпеливый, чтобы вникать в тонкости восточной дипломатии, он полагал, что европейские пушки быстрее завоюют ему уважение. Да и муссоны, существуя в своем режиме, не могли ждать, пока он со всеми договорится.

В Софале и Мозамбике проходил, сопровождаемый обычным взаимным недоверием, обмен заложниками. После чего португальская делегация высаживалась на берег, тайком пронося с собой оружие. В результате удалось без особых проблем купить некоторое количество золота. Далее по курсу была Килва, основной торговый порт побережья, где ранее Кабралу оказали такой холодный прием. Да Гама поставил себя иначе. Все двадцать его кораблей с поднятыми флагами явились под грохот канонады, дабы заявить о величестве и власти португальского короля. Да Гама отправил записку султану, требуя аудиенции. Ему ответили, что султан болен и принять его не может. Тогда да Гама выстроил корабли вдоль береговой линии, спустил баркасы с малыми пушками и командой в 350 мушкетеров и отправился на берег. «Он отказался видеть меня, – записывал адмирал в собственном дневнике, – и повел себя очень грубо. Ну а я, вооружась всеми людьми, что у меня были, сам отправился к нему на баркасе. Встал против его дома и послал гонцов, чтобы не менее грубо пригласить его на встречу. Тогда он согласился видеть меня и вышел».

Хроникер Гаспар Корреа подробно передавал грозную речь да Гамы, обращенную к незадачливому правителю: «Я раб моего государя, и все люди, что ты видишь здесь, и те, кто на судах, исполняют мои приказы. Будь уверен, что если я прикажу, то за один час твой город превратится в угли. Если я прикажу убить твоих людей, они все сгорят в огне». Да Гама прибавил, что «они втащат его за уши на корабль, наденут на шею железный ошейник и в таком виде повезут показывать в Индию, чтобы тем, кто еще вздумает не подчиниться королю Португалии, была наука».

Далее да Гама потребовал права брать за все товары золотом и чтобы султан делал ежегодный взнос в португальскую казну и поднимал португальский флаг в знак своего вассалитета. Это было намеренное унижение.

Договорились, что взнос будет выплачен в два приема. Первую часть передали тотчас, с надлежащей помпой, с шумом и радостью. На берегу собралась большая толпа женщин, которые громко выкрикивали: «Португалия, Португалия!» Хроникер Томе Лопеш сухо замечает, что это все было скорее проявлением страха, чем искренней готовности услу жить. Довольно скоро пушечная дипломатия возымела эффект по всему побережью Суахили. 27 июля экспедиция прибыла в Малинди, где дружественный султан встречал да Гаму не без опаски.

Путешествие через Индийский океан прошло довольно спокойно. К 20 августа армада достигла острова Анджедива, мимоходом обстреляв близлежащие порты Хонавар и Баркал. По словам хроникера Корреа, на встрече с трусливым местным раджой командующий так объяснил свои действия: «Это флот его величества короля Португалии, повелителя суши и моря и всех этих берегов».

Отсюда португальцы взяли курс на юг. В начале сентября они сделали остановку в лагуне близ одного из мысов к северу от Каннанора. Здесь традиционно останавливались торговые суда, следующие в Каннанор и обратно, чтобы пополнить запасы пищи, воды и запастись древесиной. К тому времени, когда двадцать кораблей да Гамы бросили якорь в лагуне, многие страдали от цинги. Больных разместили на берегу в палатках, давали им апельсины, но было уже поздно: шестьдесят – семьдесят человек умерли. У прочих стали проявляться симптомы новой неизвестной болезни – опухоли между ног, виной чему послужили, вероятно, тропические паразиты. Впрочем, болезнь скоро прошла.

Пока да Гама, поднявшись на вершину горы Дели в девять сотен футов высотой, рассматривал окрестности, в голову ему пришла мысль о морской засаде.

От открытий к завоеваниям: второй флот да Гамы был в шесть раз больше первого

Подобные операции они с родственниками Содре могли не раз проворачивать у берегов Марокко. Да, им было приказано перерезать торговые пути через Красное море, но, с другой стороны, оставался вопрос мести за убийства их товарищей в Каликуте. Кроме того, многие моряки были совсем не прочь в походе обогатиться.

Шанс представился 29 сентября 1502 года, когда часовые на вершине горы заметили большое доу, идущее с севера. Да Гама, с отрядом вооруженных пушками кораблей, отправился наперерез. О том, что случилось далее, повествуют записки очевидцев, хотя не всем хватило духу зафиксировать подробности. Например, итальянский коммерческий агент Маттео да Бергамо сообщал в письме своему хозяину: «Мы не принимали в этом участия. Нам сказали, что нас это не касается. О том, что творилось, я пока не могу говорить». Португалец Томе Лопеш оказался менее сдержанным. Вероятно, ему принадлежат первые критические оценки методов и принципов покорителей Индийского океана.

Судно называлось «Мири». На борту было 240 человек – мужчины, женщины и дети, большинство из которых возвращались из паломничества в Мекку. Судно, вероятно, имело вооружение и даже пушки. На борту находились богатые каликутские купцы, в их числе торговый представитель мамлюкского султана, по имени Яхар аль‑Факи, крупный предприниматель, имевший в собственности несколько кораблей.

К удивлению да Гамы, корабль «Мири» сдался без боя. Дело в том, что на Малабарском побережье было принято платить выкуп пиратам в случае захвата корабля и состоятельные торговцы, плывшие на «Мири», не сомневались, что у них хватит средств откупиться.

Аль‑Факи сделал первое предложение. Он обещал компенсировать расходы на починку треснувшей при подходе к ним мачты и каждому из «пиратов» по грузу пряностей в Каликуте. Да Гама отказался. Тогда аль‑Факи предложил себя, одну из своих жен и племянника в качестве заложников и под завязку загрузить пряностями четыре самых больших корабля да Гамы. Они останутся в заложниках, а другой племянник сойдет на берег в Каликуте, чтобы организовать погрузку. Он также обещал вернуть все португальское имущество, оставшееся в городе, и посодействовать восстановлению мирных отношений – фактически это означало свободный допуск к торговле пряностями. Если через 15–20 дней его обещания не будут исполнены, да Гама волен решать его судьбу. Но адмирал был неумолим. Он велел аль‑Факи сказать своим подчиненным, чтобы те отдали все, что имеют при себе. «Когда я командовал на этом судне, они выполняли мои приказы, – с достоинством отвечал удивленный торговец, – но теперь командуйте им сами».

Торговцы подчинились «добровольно», как указывает Лопеш, и передали свое личное имущество в распоряжение захватчиков, при этом на корабле осталось много ценностей. По некоторым сведениям, офицеры роптали, наблюдая упрямство капитана, который отвергал выкуп и не позволял грабить корабль. Отказ от обогащения ради неких принципов был им непонятен. Лопеш тоже недоумевал: «Представьте себе: драгоценности, другие сокровища! Бочки с маслом, медом, чего там только нет!»

Но у да Гамы были иные планы. К изумлению пассажиров «Мири», а равно и своей команды – разумеется, по другим причинам, – с корабля сняли руль и снасти, а затем баркасы оттащили его подальше, всыпали на палубу пороху и подожгли. Мусульмане должны были сгореть заживо.

Осознав, что им уготовано, жертвы не потеряли присутствия духа. Им удалось потушить пожар. Они собрали все оружие, камни, все, что годилось для метания, и приготовились умереть в бою. Когда португальцы вернулись, чтобы снова разжечь пламя, как мужчины, так и женщины стали отстреливаться и отбиваться, вынудив их повернуть назад. Они хотели расстрелять судно из пушек, но легкие орудия не могли нанести ему заметного ущерба. Между тем многие пассажиры молили о пощаде. Женщины трясли над головой драгоценностями или поднимали детей, надеясь вызвать жалость адмирала. «Не то чтобы мы их не понимали… – писал Томе Лопеш, чьи записи становятся бессвязными и неразборчивыми. – Мужчины показывали, что они готовы заплатить огромный выкуп. Его хватило бы, чтобы мы, в свою очередь, выкупили всех христиан, томящихся в Фесе, и еще осталось бы для государя». Да Гама бесстрастно наблюдал за происходящим из своей каюты. К мольбам несчастных он оставался глух. Пассажиры на «Мири» начали воздвигать баррикады из матрасов, тюков, всего, что нашлось на корабле, готовясь задорого продать свою жизнь.

Пять дней «Мири» без управления дрейфовал в жарком море. Португальское судно, где находился Лопеш, следовало по пятам. На пятый день было приказано покончить с «Мири». «Мы видели все, – писал Лопеш, – это было в понедельник 3 октября. Эту дату я не забуду никогда».

Поравнявшись со своей жертвой, португальцы стали в упор стрелять по ней из бомбарды. Но, как оказалось, соперников они серьезно недооценивали. Первая пробоина вызвала в мусульманах небывалый подъем духа: они внезапно бросили крюки и пошли на абордаж. «Это случилось так неожиданно и стремительно, что на боевом марсе не успели даже камня в них швырнуть». В мгновение ока роли переменились. Теперь нападавшие вынуждены были обороняться. «Многие не имели при себе оружия, поскольку думали, что атакуют беззащитных людей». Заперев в трюме пленных, все бросились отражать яростное нападение. Но не тут‑то было. Бомбардиры не могли приблизиться к пушке, потому что на палубу сыпались камни. «Стоило кому‑то показаться из укрытия, в него тут же летели стрелы и град камней». Из оружия у португальцев остались луки и арбалеты. Людей не хватало, потому что сорок человек отплыли на баркасе.

Суда намертво сцепились бортами. Отчаянная борьба продолжалась целый день. Казалось, что мусульмане от бешенства не чувствуют боли. «Просто не верилось, что они могут биться с таким подъемом. Многие были убиты и ранены, но прочих это не останавливало, да и раненые продолжали сражаться, будто раны им нипочем. Ситуация становилась угрожающей. «На баке отбивались полтора десятка раненых матросов, защищая капитана, остальные, оставив позиции, скрылись под палубой, – писал Томе Лопеш. – Рядом никого не было, только я и капитан Джованни Буонаграчиа». Капитан подобрал чью‑то помятую и пробитую кирасу без ремней, но атакующие тотчас ее сорвали. И тогда он обернулся и закричал: «Томе Лопеш, корабельный клерк, что мы тут делаем, если все нас покинули?» К тому времени их защитники, видя, что ситуация безнадежна, бросились в море и были подобраны баркасами. Мусульмане были уже на юте. Они все прибывали, свежие силы сменяли раненых, хотя многие срывались в воду и тонули.

Несколько португальцев оказались зажаты под баком. «Один был убит, прочие ранены, хотя парус кое‑как прикрывал нас от камней».

Тут бы им и конец, не прояви их товарищи сообразительность. Другая каррака, «Жойа», приблизилась к «Мири», будто команда сейчас пойдет на абордаж. Это возымело действие. Мусульмане испугались за свой корабль и отступили, не добив врага. Боевой дух покинул их. Теперь они были обречены, и дело стало лишь за временем.

Да Гама, с шестью или семью самыми большими судами, продолжал преследовать мусульман, дрейфующих без руля и парусов в открытом море. Сильная зыбь и качка не позволяли подойти борт в борт. Португальцы только обстреливали жертву из пушек, продлевая ее агонию. Утром пятого дня вплавь явился перебежчик. В обмен на жизнь он пообещал закрепить канат на рулевой колонке, чтобы португальцы могли подтянуть «Мири» и сжечь его. «На корабле, – сказал он, – больше нет ни ценностей, ни товаров, ни продовольствия – все сброшено в море, чтобы не досталось врагу». Лопеш не единожды отмечал храбрость и высокий дух мусульман: «Во время битвы приходилось видеть, как раненый вырывает из своего тела стрелу и посылает ее обратно к нам, будто не чувствует боли». «Так и было сделано, – устало заключает Лопеш, – под конец адмирал без всякой жалости приказал сжечь корабль и тех, кто на нем находится». За исключением горбуна‑штурмана и детей числом около двадцати, коих обратили в христианскую веру.

Впоследствии, узнав об ужасной медленной смерти «Мири», многие португальские хроникеры были шокированы и обескуражены, а индийские историки видели в ней фактическое начало нашествия западного империализма, первое жестокое столкновение двух самодостаточных, взаимно далеких и чуждых миров. «Это просто неслыханно, – говорил один мусульманский правитель, – чтобы кому‑то запрещали выходить в море».

В целом действия португальцев расценивались как пиратство, но их мотивы – чистая жестокость без стремления обогатиться – были поначалу необъяснимы. Возможно, да Гама доходил до крайностей по части террора, однако тут он был не одинок. Португальцы, которые привыкли существовать в условиях жестокой религиозной, экономической, технической и военной конкуренции с исламским миром, явились в Индийский океан продолжать крестовые походы, неотделимые в их понимании от борьбы за торговую монополию.

На Малабарском побережье не забыли и не простили случай с «Мири». Его будут вспоминать не одно столетие. Как говорят испанцы, великие грехи отбрасывают длинную тень. Но да Гама только начал. Кровь только разыгралась.

Текст предоставлен издательством http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=25562691

«Завоеватели. Как португальцы построили первую мировую империю»: Центрполиграф; Москва; 2017

ISBN 978‑5‑227‑07633‑5, 978‑5‑227‑07632‑8

Copyright © Roger Crowley, 2015

Maps © András Bereznay

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2017

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2017

Оставить комментарий

Популярные посты:

commodus

Какие авточехлы стоит выбрать на ВАЗ

stetson_hat

Харрис не шмогла...

v_strannik

Колбасное дерево

reineke_fuchs

Реакция россиян на экстренное выступление Путина

e-chircov

Доброе утро, если да. А нет - тогда не знаю.

u-chitelka

день рожденья

uncle_pafnutiy

Георгины

tytgrom

Валенки и не только. 25-07-2024

lery63

Где брать кадры?

• Ранее
• Архив