Можно ли поднимать руку на царя?

       Ордынского, если что - продолжаем серию заметок про ордынский и постордынский мир.
       Законность «царской» власти и его требований как верховного суверена на Руси (во всяком случае, той ее части, что входила в орбиту «ордынского мира») на протяжении долгого времени сомнению не подвергалась («князь же велики Дмитреи Иванович, то слышав, что сам царь идет на него с всею силою своею, не ста на бои противу его, ни подня рукы противу царя» ). Например, А.А. Горский отмечал, характеризуя оценки, которые давали современники поведению Дмитрия Ивановича летом 1382 г., «представления об ордынском царе как правителе более высокого ранга, чем великий князь владимирский, как о его законном сюзерене, не было уничтожено победой над узурпатором Мамаем» . Да и много позже, в конце XV в., во время знаменитого «стояния на Угре», Вассиан Рыло, архиепископ ростовский, в своем знаменитом послании Ивану III, обстоятельно, во многих словесах, доказывал государю, что нет в том греха, как выступить против Ахмата как «поганого» «богостудного и скверного» самозваного «царя», «нового фараона», «разбойника, и хищника, и богоборца» .
       В послании Вассиана содержится, кстати, весьма любопытный пассаж, характеризующий отношения между русскими великими князьями и ордынскими «царями». «Под клятвою есмы от прародителей, еже не поднимати руки противу царя, то како аз могу клятву разорити и против царя стати», – вопрошал якобы Иван III, на что Вассиан ему ответствовал, что «аще клятва по нуже бывает, прощати о таковых и раздрешати повелено есть нам, иже прощаем, и раздрешаем, благословляем, яко же святейшии митрополит, тако же и мы, и весь боголюбивый собор» . Логичным было бы предположить, что в традицию, регулировавшую отношения русских князей и золотоордынских ханов, было заложено положение (и неважно, фиксировалось ли оно некими письменными статьями в договорах или же нет) о том, что князья не имели права поднимать оружие против своего сюзерена.
       Забегая вперед, отметим, что, похоже, эта традиция или, по крайней мере, память о ней, прослеживается и в XVI в. Дважды, в 1571 г. и в 1571-1572 гг., Василий III и Иван IV не рискнули вступить в прямое противоборство с подступившими к Москве крымским ханами – Мухаммед-Гиреем I и Девлет-Гиреем I. Связано ли это нежелание с тем, что некогда русски князья обязывались не поднимать руки против своего сюзерена? А почему бы и нет? Как одна из причин вполне может быть.