
"Можно было не бояться испачкать ее и без того несветлый образ..."

Находясь рядом с ней, он наглядно понимал, почему мужчин так тянет к падшим женщинам.

Она легко давала возможность не сдавать экзамен на образцовый супружеский секс (за который было бы не стыдно даже перед подругами жены), а просто наслаждаться тем, что происходит.
Она нарушала многие правила и иногда общение с ней было неуютным. Но у людей, с которыми она взаимодействовала, складывалось ощущение, что она живет на каком-то более наполненном жизнью уровне.
При всех своих депрессивных проявлениях, она казалась окружающим человеком, в котором больше настоящей жизни, чем во внешне благополучных и более правильно себя ведущих девушках.
Она не была создана для длительных отношений. Те, кто рискнул с ней связаться и всерьез влюбиться, гарантированно пожалели об этом в дальнейшем, но во время первой фазы отношений с ней они думали, что ничего лучше быть не может.
Взаимоотношения с ней в дальнейшем приносили много неприятностей, иногда даже очень серьезных неприятностей. С ней было невыносимо плохо, а без нее — невыносимо пусто. Но когда неприятности перевешивали, то парни рвали связь с ней, пусть даже и преодолевая сильную ломку.
Впрочем, все ее парни были определенного склада. Секрет в том, что невыносимо пусто им было по жизни, независимо от нее. Они искали спасения от своей пустоты в отношениях. А она могла наполнить эту пустоту.
Не хочу сказать, что данные парни были хуже. Мы этого не знаем. Но они при всем том тоже были живыми. Знаете, бывают такие люди, в которых все сгорело или потухло. Такие наполовину неживые люди не смогли бы влюбиться в нее. В нее влюблялись только живые, те, кто живо воспринимал пустоту своей жизни и деятельно искали, чем бы ее заполнить. Чем-то такие случаи напоминают многократно известные из истории романы поэтов с падшими женщинами.
Именно живые и страдающие люди чувствовали в ней такую полноту жизни, которая тянет к себе сильнее любого магнита. Если она захочет, то противостоять этому магниту не смогут никакие логические доводы о том, что с ней тебя ждут неприятности. Она с детства не боится плавать в море неприятностей, не боялась их, и можно сказать, что в какой-то момент стала их повелительницей. С ней было легко и можно было не бояться испачкать ее и без того несветлый образ...
Ее бессознательно влечет к прошлым психологическим травмам, и в ее жизни воспроизводятся события, которые позволяют еще раз пережить сильные эмоции из далекого прошлого. Потому что именно в них находится ключ к полноте человеческой жизни.
Чтобы лучше понимать такие закономерности, нужно обращать внимание не на внешнее сходство нынешних событий с прошлыми, а на архетипический смысл события, в котором остался ключ к большей полноте жизни.
Ее проблема была не в том, что в своей жизни она стала повелительницей неприятностей. Проблема заключалась в том, что разрушительные сценарии воспроизводились раз за разом и не прорабатывались.
Нужно проработать свой негативный эмоциональный слой (архетипические смыслы травм), чтобы приблизиться к находящемуся за ним слою психологического благополучия. Таким вот образом можно изменить дурацкую закономерность бесконечного воспроизведения своих разрушительных сценариев.
Умная цитата:
Личность, на первый взгляд не имеющая Тени, или наивная и поверхностная, или глубоко незрелая и бессознательная. В таком случае наша цель, как говорил Юнг, не добродетельность, но целостность. Подобная целостность – наилучшая услуга нашим детям, супругам, обществу и богам, которые привели нас сюда ради этой миссии. Следовательно, теневая работа – это мольба к нам, воззвание, уже несущее в себе зародыш возможной целостности. И искать Тень следует прежде всего там, где: 1) обнаруживаются наши страхи, 2) где мы кажемся себе уродливей всего, 3) во многих, многих сделках, что мы совершили: в адаптациях, отрицаниях, лишь увеличивающих тьму. Вот парадокс, что продолжает будоражить нас: мы никогда не испытаем исцеления, пока не сможем полюбить наши нелюбимые места, поскольку и они тоже взывают к нам с запросом любви. Наши больные места больны потому, что никто, в особенности же мы сами, не любит их.