Маркизетта - Мариэтта.

4707 — 13.01.2014 Жила-была в нашем дворе девочка. Звали её Оля. Обычная девочка, школьница. Она была чуть старше нас, поэтому училась на один класс впереди.
Олина мама  - тихая, незаметная женщина -  работала на каком-то заводе. Отец, напротив, был крупным, общительным и дружелюбным дядькой. Он был бригадиром поездной бригады и часто бывал в отъезде по нескольку дней, а когда возвращался, угощал нас, пацанов, вкусными, крупными, зелёными кисловодскими яблоками. 
Вобщем, была семья, как семья! Ничего особенного. Кроме самой Оли.
Она была девочка серьёзная. В школу и обратно она не ходила, а именно шествовала, не удостаивая взглядом знакомых и важно поглядывая по сторонам.
Она так и запомнилась мне - в маленьком тёмно-синем берете, белых гольфах и таких же белых пышных бантах, вплетённых в аккуратные косички, уложенные кокетливым вензельком.
Училась Оля так себе. Pассказывали, что часто, будучи застигнутой на уроке неожиданным вопросом учителя, она аккуратно вставала из-за парты и широко распахивая большие серо-голубые глаза, с искренним недоумением отвечала: "
- А вы нам этого не говорили!
- Разве? - с улыбкой возражал преподаватель и, обращаясь к классу, спрашивал;
- Ребята! Говорил(а) я вам об этом в прошлый раз или нет?
- Говорили, говорили! - Весело кричали  одноклассники, торжествующе демонстрируя свои исписанные тетрадки под негодующим Oлиным взглядом.
В итоге Оля получала двойку и садилась на место с возмущённым лицом незаслуженно обиженого человека.
А вскоре всё повторялось с самого сначала.

Оля любила шить. Cама выдумывала какие-то фасоны и какие-то приёмы, поэтому, в отличие от ненавистных общеобразовательных предметов, наслаждалась подчёркнутым вниманием и уважением преподавательницы труда, которая души не чаяла в талантливой девочке.
Закончив школу без особых творческих достижений, Оля обратила свой острый взор на Институт текстильной и лёгкой промышленности, но не сдала один из экзаменов и с возмущением в душе поступила в какой-то техникум или училище аналогичного профиля.
Ещё в старших классах у неё завязалась  дружба с одним из наших мальчишек. Собственно говоря, это был уже и не мальчишка даже, а молодой человек. Его звали Коля, он был старше нас года на три-четыре, а ещё он лучше всех нас играл в футбол, отжимался на турнике и даже умел делать сальто назад к нашему всеобщему немому восхищению.
К этому времени Коля уже учился в пожарно-техническом училище на Московском проспекте и у нас во дворе появлялся в красивой униформе с блестящими золотом пуговицами, очень похожий в ней на военного.
   Трудно сказать, что было общего между надменной и неприступной Олей и весёлым, компанейским Колей. Но, видимо, что-то было, потому что через некоторое время они поженились и надолго пропали с нашего горизонта. Я о них вскоре позабыл и вспомнил только спустя лет 10-12, когда однажды вдруг увидел на Невском, прямо напротив казанского Собора, нашего Колю, идущего прямо мне навстречу об руку с невысокой женщиной в пёстреньком ситцевом платье, с простым, добрым деревенским лицом.
Мы сразу узнали друг друга и весело поздоровались. Я был немного озадачен видом его спутницы, которая никак не походила на нашу Олю.
Но Коля сразу представил нас друг другу, говоря при этом:
- Знакомьтесь! Это мой старинный товарищ, росли вместе, а это - моя жена, Таня.
Я опять замешкался, не зная, как себя вести и о чём говорить, но Коля снова пришёл мне на выручку и весело хохотнув, сказал:
- Если ты про Ольгу хочешь спросить - спрашивай, не бойся! Татьяна всё знает!
И в ответ на мой вопрос, рассказал мне свою историю.
Они действительно поженились с Ольгой, она переехала к нему. Через пару лет он получил ведомственную квартиру.  Потом, как и полагается, молодая жена забеременела.
Решили так: если родится мальчик, то имя ему придумывает сам Коля, а если девочка, то Оля.
Родилась девочка, которая получила имя Маркизетта.
Коля вяло пробовал было, возражать, говоря, что надо бы как-то попроще и понормальнее ребёнку имечко придумать, но Оля не желала и думать об этом.
В ЗАГСе молдые услышали предложение взвесить всё ещё разок, прежде, чем нарекать дитя таким образом, но Оля сделала знакомое возмущённое лицо и грозно изрекла тоном, не терпящим возражений, что она не нарушила никаких законов, и что это -  её  сугубо личное дело, как матери, - как именно и почему она называет своего ребёнка. И что менять своего мнения она не будет ни при каких обстоятельствах. Женщина в ЗАГСе вздохнула, шлёпнула какие-то печати, что-то где-то  подписала, и на свет появился новый гражданин СССР по имени Маркизетта Николаевна.
Вначале всё было хорошо. В детском саду мудрые воспитательницы и нянечки, быстро сообразив, стали называть девочку Марой или Марочкой. ребёнoк привык и с удовольствием откликался на новое имя. Узнав об этом, Оля решительно пожаловалась директору детсада на умышленное, по её мнению, коверканье подлинного имени дочери, из-за которого девочка не может к нему привыкнуть. Но директриса терпеливо объяснила, что такое имя тяжело для выговаривания другим детям, и что если не принять предложения воспитательниц, то сами дети всё равно исковеркают его до неузнаваемости, да ещё так, что ребёнок получит тяжёлую моральную травму.
Оля, скрепя сердце, согласилась.
В школе ситуация существенно обострилась.
Едва узнав, как зовут их новую одноклассницу, дети подняли её на смех!
Оказалось, что сразу у двоих - мальчика и девочки - дома были коты и кошки с одинаковым именем: Маркиз и Маркиза.
Безжалостные дети немедленно окрестили несчастного ребёнка Маркизой.  И начали наперебой встречать её дружными криками: "Кис-кис!" и "Мяу!"

Бедная Маркизетта Николаевна начала приходить домой в слезах, а потом и вовсе отказалась возвращаться в школу. Ольга с негодованием требовала от школьного руководства принять самые суровые меры к детям, которые систематически доводят её дочь до истерики, однако, ей возражали, говоря, что как бы сурово ни предупреждали непослушных Маркизеттиных одноклассников, ничего поделать с ними нельзя. Дети есть дети! Понять многие вещи они пока не в состоянии, поэтому лучше, если Ольга подумает, не перевести ли ей девочку в другую школу.
Маркизетта буквально задыхалась от слёз и горько плакала в жилетку отцу каждый день, до тех пор, пока Колино сердце не выдержало. Он потребовал у Ольги отправиться в ЗАГС и придумать там, на месте, что можно сделать, чтобы изменить имя ребёнку и прекратить трепать ей нервы. Ольга категорически отказалась, заявляя, что будет жаловаться на школу в РОНО, в ГОРОНО, в Министерство, в Горком партии и во все остальные инстанции, но своего права не уступит и что её ребёнок имеет право не сливаться с серой массой маш, лен, кать и прочих тамар.
Разозлённый Коля пригрозил, что уйдёт из дома, если ситуация не изменится.
Ситуация не изменилась. Коля собрал вещи и, не в силах видеть очередные дочкины слёзы, уехал к родителям.
Маркизетта, чьи жалобы, переходящие в истерику, мать посчитала капризом, попала, в конце концов, на приём к врачу-психологу, который, ознакомившись с ситуацией, категорически посоветовал матери изменить имя ребёнка и перевести её в другую школу, потому что в этой, теперешней, учиться она уже не сможет.
Превозмогая себя, Ольга отправилась в ЗАГС. Ей повезло. Женщина в отделе оказалась опытной и понимающей.
Она быстро вошла в положение Ольги и её дочери и, подумав немного, предложила слегка изменить имя с Маркизетты на Мариэтту, сославшись на знаменитую писательницу Мариэтту Шагинян. Tаким образом, уменьшительное имя у девочки может быть по-прежнему Мара, а полное - Мариэтта.
Ольге ничего другого не оставалось, как согласиться с явным неудовольствием.
Однако, перевод в другую школу затянулся по времени, и Мара- Мариэтта продолжала по-прежнему приходить домой в слезах, поскольку противные дети никак не признавали нового имени своей одноклассницы.
В конце концов, в сентябре следующего года, Мара пошла в другую школу, где ещё долго вздрагивала всем телом, когда к ней обращались с вопросом, как её зовут.
А Ольга не нашла ничего лучше, как обвинить Колю в том, что во всём случившемся он виноват, как отец, который не смог защитить своего ребёнка от издевательств.
Коля не выдержал и подал на развод.
Вскоре он встретил  свою Татьяну, и едва речь у них зашла о  женитьбе, категорически потребовал, чтобы ребёнок, если он родится, носил нормальное, человеческое имя, что было встречено Татьяной с полным пониманием, поскольку история Маркизетты ей уже была известна во всех подробностях.
На момент нашей встречи с ними, у Коли и Тани подрастала дочь.
- Как назвали? - осторожно спросил я.
- Вера, - хором ответили ребята и, не сговариваясь, расхохотались, посмотрев друг на друга и на меня.
Через несколько минут мы разошлись, направляясь по своим делам и договорившись созваниваться.
И я бы не вспомнил, наверное, об этой дурацкой истории, если бы случайно не прочитал заметку о поднявшейся в последнее время высокой и не слишком чистой волне экзотических имён, даваемых ныне молодыми мамшами своим новорождённым.
А прочитав, закрыл глаза, вспомнил наш двор, Олю и Колю, нашу  встречу на Невском и горячий Колин рассказ.
И снова, как тогда, от всей души пожалел несчастного ребёнка, на смену которому уже идут  стройные ряды новых Маркизетт, даже не подозревающих о своей скорой и нелёгкой участи.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив