Манюня отдыхает в пионерлагере «Колагир» или не вынесла душа поэтов. Ч. 7

greenarine — 25.05.2010 Первая неделя выдалась невероятно тяжёлой – нам категорически ничего не нравилось в лагере, ни-че-го! Мы обрывали телефон просьбами забрать нас незамедлительно домой, клялись и божились, что вести себя теперь будем только как Мальвины.


-Потерпите немножко,- вздыхала мама,- мы затеяли в детской ремонт, и спать вам сейчас просто негде.
-Можно у нас ночевать, у нас места много!- скулила Манька.
-Манюнечка, Ба в Новороссийске, а папа у… в… по командировкам мотается. Некому будет за вами присмотреть, а оставлять вас на ночь одних я не стану!
-За нами может тётя Валя присмотреть!
-У тёти Вали маленький внук, а за вами глаз да глаз нужен! Потерпите недельку, пожалуйста!

-Хорошо,- шмыгнула носом Манька. Очень сложно перечить маме, когда она говорит «пожалуйста».
-Ну и ладно, уж неделю-то потерпеть можно!- решили мы и пошли на речку – собирать мелкую гальку, а то Каринке нечем было из рогаток стрелять. Речка находилась буквально в ста метрах от лагеря, но выходить к ней без сопровождения взрослых строго-настрого запрещалось. Она была очень мелкой, но, как любая быстроногая горная река, могла резко вспучиться, изойти селем, выйти из берегов и затопить все окрестности.

Дождей не наблюдалось целую неделю, снег в горах давно уже растаял, но в лагере осторожничали – выводили детей к речке буквально под конвоем, и под конвоем же, сосчитав по мокрым макушкам, возвращали обратно. Но плох тот советский ребёнок, который мирится с запретами. Вот и мы, удостоверившись, что никого из взрослых поблизости нет, быстренько отодвинули доску в заборе, и выбрались через лаз к речке.

Пока Каринка набивала карманы каменной мелочью, мы с Манькой увлечённо паслись окрест, подъедая растущий в изобилии кислый щавель.
-И мне наберите,- велела Каринка.
-Шама наберёшь,- прошамкали мы.
-А это вы видели?- погрозила она кулаком.
-Видели,- вздохнули мы и в темпе нарвали букет щавеля - конфликтовать с Каринкой себе дороже.

Потом мы нашли в кустах укромное местечко и спрятали там гальку – таскать её по лагерю было чревато. Взрослые, они хоть и наивные люди, но не настолько, чтобы по килограмму отборной речной гальки не заподозрить преступных намерений у таких, на первый взгляд, безвредных девочек, как мы.

А то, что на первый взгляд мы были безвредными девочками, это я вам гарантирую. Я, например, была высокая, сильно худая, и жалко топорщилась во все стороны острыми локтями и коленками. Вполне себе безобидное зрелище, скажите? Манька была маленькой и полненькой, щебетала непрерывно, смешно картавя на р, и ходила, деловито выставив вперёд себя круглое пузо. А Каринка получалась переходным звеном между нами – не толстенькая, но и не шибко худая, ростом чуть ниже меня, с дивными ямочками на щеках. Нормальные, казалось бы, дети.

Знаете, как нас папа называл? "Трио Беда". А ещё он говорил, что ямочки на щеках Каринка завела для отвода глаз, чтобы усыплять бдительность взрослых. И что в нашем персональном антропогенезе что-то пошло не так, и на выходе получились то, что получилось. И что наше второе имя – За что.
Потому что:
-За что?!- выкрикивала мама, оплакивая выжженные навылет наши платья и куртки.
-За что?!- клокотала Ба, гоняя нас, аки гусей, по двору.
-За что?!- рыдал дядя Миша над очередным загубленным нами электрическим прибором.
-За что?- по любому поводу восклицали взрослые.

А ни за что, скажу я вам! Знали бы за что, сами бы исправились. А так приходилось страдать наравне с родителями, потому что за каждую выходку мы получали по полной программе. Если нас наказывала мама, то, за редкими исключениями в виде сломанного венчика для взбивания яиц или метко кинутого пластмассового ведра, мы отделывались шлепками по попе или вывернутыми наизнанку ушами. А если мы выводили из себя Ба, то тут главное было добежать до ближайшей канадской границы. Потому что Ба была чемпионкой мира по праведному гневу, и в порыве этого гнева могла порубить в тонкую лапшу вполне себе монолитную железобетонную конструкцию. Что уж говорить о нас!

Как это ни удивительно, но в лагере мы старались вести себя примерно. Одно дело родители, и совсем другое – Гарегин Сергеевич, подполковник в отставке, гроза душманов и медалей полная грудь. Перед таким героем любое девичье сердце дрогнет. Поэтому, дабы не разочаровывать столь прекрасного мужчину, всю свою разрушительную энергию мы направляли в игры. И если мальчики целый день гоняли в мяч или измывались над всякой ползающей и летающей тварью, ставя эксперименты на выживание в несовместимых с жизнью условиях, то девочки, под предводительством Каринки-Чингачгук, играли в индейцев. Каринка строго следила, чтобы никто не нарушал правил игры, и сама определяла, кому быть краснокожим воином, а кому – конкистадором.

Меня сестра раз и навсегда определила в жёны вождя, а по совместительству – в тюремщики. Чтоб не позорила тут меня, объяснила конспиративно. Я не обижалась, потому что сама понимала – толку от меня в подвижных играх мало. Я очень быстро набирала в росте, и поэтому страдала нарушениями координации – бегала из рук вон плохо, цепляла всё локтями и коленками и щеголяла кругом в синяках. Поэтому, пока индейцы гоняли по лагерю коварных конкистадоров, я наводила порядок в вигвамах и стерегла пленных.

А ещё я отвечала за бесперебойные поставки обмундирования. Под обмундированием подразумевалась рухлядь растительного происхождения, которой щедро сдабривался экстерьер воинов, а также листья лопуха «длиной от одного уха до другого». По краям такого листа проделывались прорези, и напяливались на уши. Получалась эдакая импровизированная маска, которая защищала глотку орущего индейца от большого количества разномастных насекомых, роющихся в воздухе. Иначе любая попытка на полном галопе проорать боевое улюлюканье заканчивалась тем, что в распахнутый рот на полной скорости залетал какой-нибудь непрошеный жучок или паучок. И воинственный клич обрывался внезапным «кха-кха-кха», похлопыванием по спине и тревожным «съела или успела выплюнуть?» Воины рассказывали, что в целом насекомые на вкус ничего, но иногда попадаются такие экземпляры, что лучше прямо сразу сдохнуть, чем ещё раз напороться на такую гадость.

Иногда к нам на поклон приходила мелочь из пятого отряда, семилетние девочки и мальчики. Каринка великодушно посвящала их в краснокожих охотников и отправляла за добычей. Охотники, сделав символический круг по лагерю, возвращались, сгибаясь под тяжестью невидимой ноши.
-Чего приволокли?- ворчала я тоном Ба.
-Медведя (кабана, лося)!
-Положите туда в угол, будет вам сегодня жаркое!
Когда после тяжёлого боя возвращались взмыленные индейцы, я первым делом кормила их "ужином". А потом, подкрепившись, они скрупулёзно казнили всех пленных и дезертиров. Казнью, само собой, руководила Чингачгук Абгарян.

Несмотря на богатую событиями жизнь, мы с нетерпением ждали воскресенья – домой хотелось ужасно. Но в очередной переговорный день мама огорошила нас известием, что приехать они не смогут.
-Девочки, папа с дядей Мишей уезжают завтра в Шамхор.
-Зачем?
-У дяди Миши однокурсник умер, понимаете? И им надо ехать на похороны.

На мой вопрос, а нельзя ли умершего однокурсника похоронить не в воскресенье, а, например, в понедельник, мама возмутилась:
-Наринэ, ну что ты такое говорить?! У людей большое горе, страшное горе!
-У нас тоже горе,- вырвала у меня трубку Манька,- тётьнадь, у нас тоже страшное горе! Мы домой хотим!
-Девочки, миленькие,- вздохнула мама,- потерпите до следующих выходных. Я вам обещаю, что к родительскому дню мы обязательно к вам выберемся!

Остаток дня мы провели в унылых раздумьях, и даже чуточку всплакнули. Ладно, не чуточку, а вполне себе конкретно. И пока мы с Манькой орошали окрестности нашего домика потоками горьких слёз, Каринка сидела, нахохлившись, на своей кровати, и смотрела в одну точку.
-Небось снова что-то замышляет,- причитала Манька, заглядывая в окно.
-Ага,- кивала я. Задумчивое выражение Каринкиного лица ничего хорошего не предвещало. Если сестра долго молчала, уставившись в одну точку, то это заканчивалось какой-нибудь катастрофой вселенского масштаба. Мы старались в такие минуты не отвлекать её – в раздумьях она была раздражительной донельзя, и легко могла покалечить нас одной левой.

К тому моменту, когда мы выплакали годовой запас слёз, у Каринки созрел план.
-Пойдём, поговорить надо,- вышла она из домика.
-Чивой?
-Пойдём сказано,- и сестра непринуждённым шагом направилась к забору. Мы с Манькой скорбно последовали за ней.
-Завтра уходим домой,- огорошила нас Каринка, когда наша троица надёжно спряталась от чужих глаз в яблоневом саду.
-То есть как уходим?- заволновались мы.
-Вот так и уходим. Сбегаем.
-Да лааадно!
-Вы со мной или как?- рассердилась сестра.
-Конечно мы с тобой, ты чего спрашиваешь?

И мы принялись совещаться, как нам лучше осуществить столь коварный замысел. Бежать решили прямо сразу после полдника. Потому что кто дурак пропускать утреннее купание в речке, а в тихий час не уйдёшь – твоё отсутствие сразу заметят вожатые.
-Вещей с собой не возьмём,- инструктировала нас Каринка.
-Почему?
-Вы что, совсем не соображаете? Чтобы не вызывать подозрений.
-Ааааа!
-Беееее!

Как мы дожидались часа ИКС – об этом я лучше умолчу. До сих пор вспоминаю с содроганием. Скажу коротко - не спалось, не елось, не дышалось, не какалось. Зато сразу после полдника мы развели бурную деятельность - выкопали из тайника Каринкины рогатки и набили карманы галькой – идти безоружными мимо озера Цили, где водятся двухголовые змеи, было небезопасно. Потом мы прошлись непринуждённой иноходью по лагерю – выведывали обстановку. Обстановка была расслабленной, вожатые что-то тихо обсуждали, рассевшись на лавочке напротив штабной, из сторожки деда Саркиса традиционно раздавался возмущённый голос Гарегина Сергеевича:
-Саркис, какая может быть рокировка, если ты королём ходил!
-Как это я ходил королём? Он, как прибитый, стоит на месте! Гарегин Сергеевич, тебе надо память лечить!
-Не надо мне память лечить, дед. Меньше помнишь – крепче спишь!

-Пошли,- скомандовала Каринка. Мы нырнули в кусты и через лаз в заборе выбрались к речке. Путь к свободе был открыт!
Какое-то время мы бежали, не останавливаясь. Потом пришлось сбавить скорость - выдохлись.
-Пока идём по лесу - питаться будем ягодами,- инструктировала нас Каринка,- а дальше пойдут картофельные поля, я их точно запомнила, когда мы ехали сюда. Так что от голода не умрём.
-Подожди,- заволновалась я,- у нас ведь спичек нет. Мы что, картошку сырой будем есть?
-Конечно сырой! Сырая картошка, хоть и невкусная, зато очень полезная. Все нормальные люди её сырой едят.
-Придумываешь штоль?- не вытерпела Манька.
-Есть маленько,- кивнула сестра.
Но мы немного подумали, и таки согласились, что раз другого выхода нет, то и сырая картошка вполне себе приемлемая еда.

Потом мы долго шли по краю леса, но вглубь благоразумно не заходили, чтобы не заблудиться. Кругом стояла невозможная красота – пели птички, летали бабочки, светило солнышко, в высоких кронах деревьев шумел ветер.
-Вот ведь как всё придумано,- вздыхали мы с Манькой.
Каринка своё восхищение выражала несколько иначе.
-Стоишь?- хлопала она по стволу очередного могучего дерева.- Ну стой, стой, а мы домой идём!

А потом мы совершенно неожиданно набрели на одинокого осла. И это в глухом необитаемом лесу! Сначала, завидев среди деревьев что-то серое, мы очень испугались, потому что подумали, что это волк. Каринка тут же схватилась за рогатку, а мы спрятались за её спину. Спасло волка от неминуемой смерти только то, что он вовремя подал голос.
-Иаааааа! Иаааааа!
-Это же осёл!- изумились мы.
Это действительно был осёл, притом совершенно приличный такой домашний осёл. Стоял он при полном параде – на спине красовалось небольшое рукодельное седло, состоящее из диванной подушки и сложенного вчетверо старого паласа, с морды уныло свисала уздечка из пеньковой верёвки. Кто-то заботливо привязал животное за поводья к дереву и ушёл.

Мы хотели подойти поближе, но Манька остановила нас.
-Я знаю, зачем он тут,- сделала она умное лицо,- он приманкой работает!
-Чем?
-Приманкой. Для диких животных. Придёт медведь, захочет его съесть, а тут хлоп – сработает капкан, и фьють!
-Чего фьють?
-Фьють – и кто-то будет щеголять в новой шубе.
-Да ладно!- вылупились мы.
-А то! Так и ловят крупную дичь, медведей там, или тюленей, привязывают в лесу осла, и фьють!

Какое-то время мы сочувственно разглядывали несчастное животное. Осёл весьма органично вписывался в своё трагическое амплуа – горестно жевал травку и отгонял коротеньким хвостиком назойливых насекомых.
-Надо развязать его,- дёрнулась Каринка, но тут из-за деревьев вынырнул какой-то старичок, и, поправляя на ходу штаны, подошёл к «приманке».
-Долго ждал, Сето джан? Этот негодный живот совсем меня замучил, крутит и крутит, крутит и крутит, все кишки выкрутил!
Старичок отвязал осла и повёл его под уздцы, не прекращая жаловаться на свою горькую судьбу.
-То тишина, то прёт и прёт, да так, что только и успеваешь по кустам бегать,- скрипел он,- где справедливость?
-Иаааа,- поддакивал осёл.
-Ну и ладно,- вздохнула Манька, когда они скрылись из виду,- зато на одного медведя в этом мире сегодня стало больше!

Пока мы вполне успешно продвигались в сторону озера Цили, в лагере творились несусветные дела. Привыкшие после полдника играть в индейцев девочки прочесали весь периметр в поисках Чингачгука и его верной жены. Сначала они искали нас молча, а потом стали трубить во всё горло:
-Наркааааа, Каринкааааа, Манькааааааа!!!!
Их крик всполошил вожатых, и Славиков горн собрал весь лагерь на экстренный съезд. Съезд выявил существенную брешь в рядах третьего отряда.
-Сёстры Абгарян и Мария Шац,- со слезами на глазах доложилась Гарегину Сергеевичу товарищ Маргарита.
-Они нырнули вооон в те кусты, - показал правильное направление погони кто-то из детей.
-Поймаю – семь шкур спущу,- заходил желваками Гарегин Сергеевич.

Итого через час нас догнали ребята из первого отряда и за шиворот приволокли обратно в лагерь. Если честно, мы особо и не сопротивлялись – натёрли ноги до волдырей, сильно устали и хотели пить.
Сначала медсестра товарищ Алина обследовала нас вдоль и поперёк, обработала все царапины вишнёвкой и мстительно напоила рыбьим жиром. Потом нас долго оплакивала товарищ Маргарита, называла балбесками и говорила, что теперь у неё будет много седых волос. Нам было ужасно стыдно, мы обнимали её и всячески клялись, что никогда больше так поступать не будем.

А на вечерней линейке нас заклевал Гарегин Сергеевич. Мы стояли по стойке смирно и боялись шелохнуться, а он возмущённо ходил кругами и называл наш поступок дезертирством. А потом наказал дежурством на кухне вне очереди.
-Понятно?- грохотал он.
-Понятно,- трепетали мы.
-Вас ведь волки могли съесть!- не унимался Гарегин Сергеевич.- Тут кругом леса непролазные, живности – видимо-невидимо.
-Ну, они были вооружены до зубов,- шагнул вперёд товарищ Торгом и, пряча улыбку, вложил в широкую ладонь Гарегина Сергеевича конфискованное Каринкино оружие.

Гарегин Сергеевич внимательно изучил рогатки, взял на мушку пролетающую над нами ворону.
-Откуда они у вас?
-Это мои, я их ещё дома смастерила,- засопела Каринка.
-Не ври.
-Я не вру. Могу ещё смастерить, если хотите.
Гарегин Сергеевич какое-то время сверлил сестру огненным взором, потом крякнул и подобрел лицом.
-Марш в комнату, и чтобы такое больше не повторялось!
-Клянёмся никогда больше не сбегать,- отрапортовала Каринка, а мы с Манькой для пущей убедительности пустили слезу.

Вот так бесславно закончился наш побег.
Зато весь следующий день мы провели на кухне, научились на скорость чистить картошку, и узнали много чего нового о тёте Лине.

Например, что у неё когда-то был муж, которого можно было соплёй перешибить, и толку от него было столько же, сколько от козла молока. Или от паршивой овцы – шерсти клок.
Спросить, где сейчас этот муж, мы побоялись. Мало ли, может тётя Лина ненароком его убила и закопала в лесу, зачем травмировать человеку психику лишними воспоминаниями?

Потом мы с удивлением узнали, что у тёти Лины, оказывается, есть дочь. Это было очень странно, ведь мы и предположить не могли, что такие женщины, как тётя Лина, размножаются.

А потом она показывала нам свои мозоли на ногах, и мы только и делали, что разводили руками и качали головой, а Каринка сказала, что с такими мозолями никакой обуви не надо. Ведь что ни мозоль – то каблук.

Вот такой у нас выдался наказательный день.








Автырь замечательной картинки - fotoejjiki
За наводку спасибо double_view

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив