Любовь как безумие: Казалось бы, при чём здесь бизнес?

Томас Джозеф Даннинг
Вы знаете, как я не люблю капитализм, а я знаю, что это сообщество ориентировано политико-экономически, но, при всём при этом, эту свою заметку я хотел бы посвятить любви, а не критике капитализма. Если вам кажется это неуместным, смело бросайте в меня виртуальные камни.
Начну, однако, с капитализма, точнее, со страсти капиталиста, описанной в эпиграфе: возможна ли она? Наверное. Даже если мы говорим о вполне благополучном капиталисте, у которого всё есть не только для себя и жены, но и детей, и внуков на всю их жизнь, при перспективе сверхприбыли он может потерять голову: сверхприбыль может казаться таким манящим счастьем, что его жизненная рутина покажется бесконечно скучной, и ему невыносимо будет жить с мыслью, что он упустил такой необыкновенный шанс! Поэтому он, возможно, и пойдет на огромные риски или на преступление, караемое, в случае разоблачения, смертью.
Однако его соблазн скорее всего, окажется хуже, чем преступлением, -- он окажется ошибкой, иллюзией. Потому что, обретя свои сверхприбыли, капиталист наверняка обнаружит, что счастье, добытое с таким риском, окажется очень недолговечным и вскоре улетит за горизонт, маня его новыми целями...
Вот так и любовь, хотя точнее было бы говорить о влюблённости, которую я определяю как маниакальное влечение к малознакомому потенциальному половому партнёру. Здесь важно то, что партнёр малознаком, поскольку это обстоятельство раскрепощает воображение и открывает дорогу сколь угодно обширному безумию. Малознакомый партнёр может представляться заключающим в себе сверхценность, подобную описанной выше сверхценности сверхприбыли капиталиста, одержимого жаждой наживы. Ожидание сверхсчастья влюбленного может быть столь значительно, что он, возможно, будет готов поставить свою жизнь в положение серьёзного риска (преступление, дуэль и т.п.), а то и лишиться её в случае, если потенциальный партнёр исчезнет/умрёт или окажется недосягаемым, поскольку утрата мечты может сделать жизнь невыносимо пресной.
И, как и в случае с разочарованием капиталиста, исполнившего свою мечту и обрётшего своё богатство, влюблённый, достигший того, что однажды было витиевато и многословно описано графом Толстым, и я приведу это описание в качестве примера:
То, что почти целый год для Вронского составляло исключительно одно желанье его жизни, заменившее ему все прежние желания; то, что для Анны было невозможною, ужасною и тем более обворожительною мечтою счастия, – это желание было удовлетворено.-- этот влюблённый очень скоро поймёт, что счастье, ожидавшееся им, довольно быстро упархивает, и осознает, какие неадекватные, фантастические, бредовые мечты его обуревали, и каким же безумцем он был...
Увы, влюблённый должен быть готовым наступить на горло собственной песне, и, возможно, отказаться от попыток достижения обворожительной мечты счастия, осознавая иллюзорность этой мечты. Увы, иногда мы должны перестать мечтать о журавле в небе, удовлетворившись, гм, синицей в руках...